Редко, но бывает, что отрицание является положительным фактором в жизни: нежелание уступить место в транспорте делает нас значительно начитаннее, окно в мир легко и просто закрывается газетой: «Ничего не вижу, не слышу» или: «Но ведь об этом ТАКОЕ написали!»
На время включения механизма отрицания человек отодвигается от мира, тем самым отодвигая и самореализацию в отдаленное будущее.
Отчуждение
…Вот кабы мне такую работу, где бы только воровать надобно, уж я бы не оплошал, честным трудом жил!
О. Громова. Кому в навьем царстве жить хорошо
Отчуждение как психологическая защита представляет собой выделение внутри сознания участков, связанных с неприятной информацией о событии, состоянии. Прошлое воспринимается кусочками, не связанными между собой, мозаично. Такая изоляция провоцирует нарушения в нормальном восприятии мира, возникает парадокс: человек что-то делает, но впоследствии не может вспомнить даже сам факт действия.
В быту мы встречаемся с более мягким вариантом. Например: хочется любить, но есть отрицательный опыт и страх, что неудача повторится. Вот вам и травма: «Это было со мной три года назад, а сейчас я другой, более взрослый и зрелый… чтобы наступать на те же грабли!» Хотя ни того, ни другого, ни третьего не наблюдается. Или еще. Скажем, человек искренне считает себя нехорошим, даже плохим, и все добрые слова в свой адрес принимает как дань воспитанию, лесть «для чего-то» и прочее. Зато любое плохое и нелестное высказывание принимает за норму. Нельзя сказать, что комплименты, приятные слова ему неприятны. Они, разумеется, приятны, более того, человек сам на них напрашивается, и все для того, чтобы некстати включенная защита не позволила принять комплимент в свой адрес. Такая защита знакома не одному поколению.
Отчуждение может довести до абсурда нормальную способность человека быть разносторонним и разнообразным. Разнообразие, по идее, должно органически входить в основное «я», а если нет, это повод для многочисленных недоразумений, неприятностей, обид и размолвок. Впрочем, иногда такая защита дает положительный эффект, позволяя увидеть что-то привычное с иной точки зрения. Умение освободиться от давления стереотипов и шаблонов предполагает навык отстранения, позволяет на что-то взглянуть со стороны и занять новую позицию.
Пример. Во время войны во Вьетнаме в США мало кто задумывался о том, что там убивают мирных жителей, что ведутся ковровые бомбардировки и целое поколение проходит через жестокость, а потом принесет ее в мирную жизнь. Но когда оттуда стало возвращаться слишком много цинковых гробов, общественное сознание прорвало созданную зону отчуждения, возмутилось, и войска были выведены, обязательная воинская повинность отменена, задумались о гражданском обществе.
Помните историю о Рюбецале? Подобное притягивает подобное. При осознании этого мы получаем возможность создать зону отчуждения себя и, скажем, физической боли: «Больно не мне, а только моему телу».
При анкетировании родителей выяснилось, что 62 % используют физические наказания. Идея строгости в наказаниях является оправданием собственной жестокости и злости. Злости на то, что делается не так, как мне хочется, и не так, как надо.
Мы навязываем ребенку свое понимание, что такое «хорошо» и что такое «плохо», свой родовой сценарий и собственные нерешенные проблемы.
Мы хотим, чтобы все было «по-взрослому». Вот и включается защита. Как следствие, разотождествление: «Не я наказываю. Так надо! Тогда он вырастет достойным и умным. Я строг, но справедлив!» – хотя речь идет о банальной разрядке собственной агрессивности, накопленной за день (неделю, вечер).
Ребенок должен быть хорошим, а если он плохой (с нашей точки зрения), значит, его надо исправить. Раз «не понимает головой», пусть понимает «другим местом». То есть мы приравниваем воздействие на «пятую точку» к воспитанию на уровне высшей нервной деятельности. Наказывают ребенка из страха, что он вырастет не таким, каким МНЕ хочется? Скажем, лгуном, обманщиком. Но ведь ребенок часто лжет и упрямится лишь потому, что его бьют, а он боится порки. Наказывают и по привычке: «Меня били, и ничего!»
По данным РАО, мальчиков наказывают в четыре раза чаще и хвалят в два раза реже, чем девочек. Среди мужчин вдвое больше невротиков. Будем и дальше так продолжать? Наказывая ребенка, вы чаще всего проходите мимо СОБСТВЕННОЙ нерешенной проблемы. Иногда это очевидно, иногда находится в зоне отчуждения.
Одно из самых забавных проявлений отчуждения – национальная привычка. Она выражается не в словах: «Как сделать?», а в словах: «Кто виноват?» и «Что делать?» В таком случае вместо поиска выхода из сложившейся сложной ситуации сообща ищут виновного, а не найдя – его назначают.
Чаще всего замещение проявляется во фразах: «Мое дело прокукарекать, а там хоть трава не расти», «Это ваши проблемы», «Я бы на вашем месте…», «Христос терпел и нам велел». Так обычно проявляется душевная глухота, изредка маскирующаяся под жалость или формальную помощь: «Вот тебе совет, а дальше – сам!», «Такая карма!» и прочее. Люди игнорируют тот факт, что, когда ИМ плохо, они идут на все, только бы получить слова искренней поддержки и сочувствия.
Обобщая, можно сказать, что отчуждение имеет свои положительные и отрицательные свойства. Оно позволяет отключиться от страданий, и технология достаточно проста: если тебе плохо – займись увлекательным делом, и тогда, вполне вероятно, эта защита перейдет в сублимацию.
Подавление
– Кого еще черт принес? – проворчал Аззи.
Он только что собрался погрузиться в скверное настроение и совсем не хотел, чтобы ему мешали.
Р. Желязны и Р. Шекли. История рыжего демона
Подавление как проявление защиты похоже на отрицание. Отличие состоит в том, что подавление проявляется в блокировании нежелательной, неприятной информации не на входе, как при отрицании, а позже, во время перевода ее в память или при выводе из памяти в сознание. На эту информацию накладывается «ключ-код», что затрудняет ее сознательное использование. Чаще всего в «ключ-код» входят: ситуация, конкретные вещи, запахи, последовательность слов, жестов и ассоциативные состояния.
Информация в памяти сохраняется в полном объеме, но чтобы ею можно было пользоваться, необходим эмоционально-чувственный толчок. Именно он и определяет доступность воспоминаний.
Пример. Стоит только кому-нибудь произнести фразу, напоминающую вам о каких-то неблаговидных поступках (предали, продали кого-то, подставили), и, как бы давно и прочно вы о них ни забыли, они обязательно всплывут в памяти так отчетливо, будто были совершены вчера, словно не прошло 30 лет. Окружающие нас «вампиры» четко фиксируют такие коды и потом успешно ими пользуются, чтобы вы снова прочувствовали вину. Если бы вы в то время, когда воспоминание ярко, не отвлекались на чувство вины, а смогли отпустить его от себя, вас было бы уже не поймать на этот крючок. Кроме того, вы получаете в руки навык по нейтрализации иных неприятных воспоминаний. Это и есть адаптация к жизни, работа с собой.
