Этот третий фазис, в известном смысле, можно считать наступившим с эпохи американской революции, однако его начало правильнее отнести к 30-м годам XIX века, ибо блестящее будущее Соединенных Штатов ничем не сказывалось в течение многих лет после установления их независимости. Обширная иммиграция, послужившая причиной их быстрых успехов, началась лишь после мира 1815 года; в 20-х годах их мировое значение сильно возросло благодаря южноамериканской революции и учреждению республиканского правительства в испанской Америке, ибо это событие доставило Соединенным Штатам первенствующее положение на американском материке. Около этого же времени последовало расширение России на востоке. Момент, когда англичане начали ясно сознавать соперничество России на востоке, резко обозначен в истории британской Индии. Это было в 1830 году, когда Россия подступила к Яксарту и вскоре затем низвела Персию в положение, которое можно считать фактической зависимостью. Поэтому, когда в 1834 и в 1837 годах Могаммед, шах персидский, вел армию в Афганистан, англичане были убеждены, что видят руку России, точно так же, как тридцать лет перед тем они видели руку Наполеона при каждом движении в той же местности. С этого момента начинается новый и бурный период в индийской истории, продолжавшийся до мятежа, то есть с лишком двадцать лет. Этот период ознаменовался целым рядом войн, во время которых англичане завоевали северо-западную часть Индии, присоединили Пенджаб, Синд и Ауд
[150]
и, наконец, возбудили беспокойство в умах индусов, повлекшее за собою мятеж. Эти волнения, кажется, можно главным образом приписать тревоге, внушаемой англичанам Россией, ибо эта тревога была причиной несчастного афганского похода;
[151]
желание восстановить утраченный престиж побуждало англичан к завоеванию Синда; есть также вероятность, что, не будь этих волнений на северо-западе, не было бы и сикхских войн.
[152]
Теперь мы знаем, что лорд Окланд (Auckland) в 1838 году, желая предотвратить опасность, которую предвидел, пошел по ложной дороге. Быть может, он преувеличивал опасность; быть может, англичане преувеличивают ее даже и теперь, когда прошло уже более сорока лет и успехи России в Центральной Азии превзошли все ожидания. Однако исторический очерк иностранных сношений Индии, как он здесь изображен, показывает, что у англичан есть на первый взгляд основание для тревоги; если это основание серьезно, то оно может повести к громадным последствиям. Этим основанием является тот голый факт, что все три предшественника англичан в Индии – маратты (1761), моголы (1738) и старинная мусульманская империя (1398) – получили смертельный удар от державы, вторгшейся внезапно в Индию через Афганистан, и что в других двух случаях пришельцы из Афганистана – Махмуд из Газни и Бабер – основывали сами империю в Индии.
Я назвал это соображение основанием prima facile, ибо все, что может дать метод умозаключения per innumerationem simplicem, – это констатировать необходимость детального расследования; к несчастью, призывая историю на помощь политике – что, впрочем, вообще делается редко, – обыкновенно прибегают именно к подобным поверхностным приемам. Мы не вправе, решая вопрос об Англии и России, ссылаться на моголов и Надир-шаха. Я не думаю, чтобы было особенно трудно доказать, что империя Могола никогда даже не приближалась по прочности к английской империи; когда же Надир-шах подступил к Дели, она уже тридцать лет явно клонилась к упадку. С другой стороны, относительно России, также легко доказать, что она нечто совершенно иное, чем те более или менее татарские государства, которые вторгались в Индию. Она, несомненно, представляет собою более могущественную державу, чем большинство их, но при этом она абсолютно отлична от них, и потому мы не можем утверждать, что она равна им по способности совершать вторжения и завоевания на чудовищно колоссальных расстояниях. Словом, история доказывает только одно: путь в Индию лежит через Афганистан. Может ли держава, подобная России, произвести успешное нападение этим путем на державу, подобную британской Индии, – на этот вопрос исторические прецеденты не проливают света. На него можно ответить только после анализа и оценки военных ресурсов, как нравственных, так и материальных, обеих держав.
Спрашивается, можно ли сомневаться в том, что Россия способна на отдаленные завоевания и домогается их? Разве она не завоевала всю северную Азию, и разве она не проникла в центре до Самарканда и Коканда? Какая держава может сравниться с нею в успешных завоеваниях? Правда, Солон говорил, что никого нельзя назвать счастливым до его смерти. Может ли это продолжаться до бесконечности, когда Россия вполне европеизируется? Не последует ли за ее полным политическим пробуждением перемены в ее иностранной политике?
Британские войска в Афганистане
С другой стороны, вряд ли кто-либо может сомневаться, что Англия способна бороться с Россией. Но я говорил уже, что Англия есть нечто очень отличное от британской Индии. Быть может, Россия достаточно богата, чтобы завоевывать обширные страны, отдаленные от нее на тысячи миль, но у Англии для этого нет средств. Британская Индия главным образом должна сама себя защищать, то есть она может иметь английские войска, но должна платить за них.
Итак, мы должны ответить на вопрос: какой же собственной силой обладает британская империя? Устойчивость ее находится в зависимости от того, достаточно ли она сильна, чтобы устоять против внутренних опасностей, о которых я говорил, осложненных внешней опасностью со стороны Афганистана. Англичане оказались в состоянии подавить мятеж и, может быть, смогут нанести поражение вторгнувшейся русской армии. Но что случится, если мятеж и русское нашествие произойдут одновременно? Что, если туземная армия в припадке недовольства или питая смутную надежду на выгодную перемену, предпочтет русскую службу английской? Вот та опасность, которую англичане предвидят уже с 1830 года. Индийское правительство может постоять за себя и внутри, и извне, но оно не располагает лишней силой и потому должно заботливо охранять себя от всякой коалиции между своими внутренними и внешними врагами.
Можно представить себе и другие осложнения, которые явились бы для Англии крайне опасными. Так, некоторые утверждают, что рано или поздно, но Англии придется лишиться Индии, так как европейская война заставит ее отозвать английскую часть войска из Индии. Правда и то, что без этой части англичанам не удержать Индии, и то, что внезапное нападение, например вторжение в пределы Великобритании, может вынудить ее вывести войска из Индии. Однако такой опасности в настоящее время не предвидится, ибо какой же враг вторгнется в Англию, если не Франция? Уже прошло шестьдесят восемь лет со времени последних войн англичан с французами; старинная вражда Англии и Франции отошла к древней истории, да и агрессивные силы Франции пришли в упадок. Но вопрос этот слишком обширен для того места, которым мы здесь располагаем, и потому я должен просить вас удовольствоваться этим неполным очерком.
