Осмотрев еще раз, заведующий сказал:
– Нет, я не ошибся. Более семидесяти ваша вещь не потянет. Дырки. Пятна. Хлястика нет. И штаны, как решето.
Эта сумма нас с женой не устраивала. И поэтому, взяв костюм, мы отправились домой. И двое суток приводили этот костюм в христианский вид. Мы пришили хлястик и пуговицы. Заштопали дырки. Вывели пятна. И отутюжили костюм. И, полюбовавшись на него, снова отнесли на скупочный пункт.
Однако заведующий, осмотрев костюм, сказал: «Пятьдесят».
Откровенно вам сказать, мы были ошеломлены и растеряны. Мы сказали:
– Еще позавчера вы давали семьдесят. А ведь тогда были дырки, пятна, и хлястика не имелось. А сейчас, когда костюм с иголочки, вы даете пятьдесят. Как же так, уважаемый?
– Не знаю, – сказал заведующий, – не помню, чтоб я давал семьдесят. Более пятидесяти ваша вещь не тянет.
Говорю вам это как специалист, шесть лет проработавший в этом.
Мы с женой хотели было тут же оторвать от брюк пуговицы и хлястик для того, чтобы вызвать прежнюю цену. Но заведующий сказал:
– Боже сохрани вас это делать! В противном случае более десяти рублей ваша вещь не потянет.
И тогда мы с женой, рассердившись, пошли в другой скупочный пункт. Но там оценили нашу вещь еще того меньше, в тридцать рублей.
Мы вернулись в первый магазин для того, чтоб получить то, что давали. Однако заведующий, не узнав нас, сказал:
– Не скажу – сто, но рублей девяносто ваш костюм тянет. Но только – увы! – на сегодня мы уже расторговались, и в кассе больше нет ни сантима.
Мы с женой вернулись домой и решили вешалку не покупать.
Но вскоре к нам пришел один наш знакомый и, узнав, что продается костюм, купил его за сто десять рублей в рассрочку. Двадцать шесть рублей он нам дал, а остальное обещал после праздников и уж, во всяком случае, не поздней весны.
И мы решили ждать, поскольку вешалка нам уж не так нужна, не до зарезу.
Пчелы и люди
В один колхоз приехал в гости красноармеец.
И в подарок своим родственникам он привез баночку цветочного меду.
И до того этот мед всем понравился, что колхозники решили устроить у себя пчеловодство.
А кругом никто пчеловодством не занимался. И колхозникам надо было устраивать все заново – ульи делать и пчел из леса переводить на новые квартиры.
Увидев, что это дело такое длинное, колхозники приуныли.
– Это, говорят, долгая канитель! Пока то да се – и лето пройдет. И мы не увидим меду до следующего года. А нам надо сейчас.
А среди колхозников находился один прекрасный человек, некто Иван Панфилович, немолодой мужчина лет семидесяти двух. Он в молодые годы занимался пчеловодством.
Вот он и говорит:
– Для того чтобы в этом году чай пить с медом, надо поехать куда-нибудь туда, где есть пчеловодство, и там у них надо купить то, о чем мы мечтаем.
Колхозники говорят:
– Наш колхоз – миллионер. Перед затратами он не постоит. Давайте купим пасеку на полном ходу! Чтобы пчелы уже в ульях сидели. А то если из леса пчел переведем, они, может быть, окажутся неважные. Может быть, они начнут какой-нибудь жуткий мед изготовлять, какой-нибудь липовый. А нам надо цветочный.
И вот дали Ивану Панфилычу деньги и послали его в город Тамбов.
Приезжает он в Тамбов. Там ему говорят:
– Вы правильно сделали, что приехали к нам. У нас три деревни переселились на Дальний Восток. Осталось лишнее пчеловодство. Это пчеловодство мы вам можем отдать чуть не даром. Только как вы этих пчел повезете – вот это для нас вопрос. Товар, можно сказать, рассыпной, крылатый. Чуть что – разлетится в разные стороны. И мы страшимся, что к месту назначения вы привезете одни только пчелиные домики да личинки.
Панфилыч говорит:
– Как-нибудь я их перевезу. Я знаю пчел. Я всю жизнь имел с ними общение.
И вот Панфилыч на двух подводах привез на станцию шестнадцать ульев.
На станции он схлопотал открытую платформу. Поставил на эту платформу свои ульи и покрыл их брезентом.
И вот вскоре товарный поезд тронулся. И наша платформа покатилась.
Панфилыч торжественно стоял на платформе и беседовал с пчелами…
– Ничего, ребятки, – говорил он им, – докатимся! Маленько потерпите в темноте, а там я вас снова к цветам пущу. И вы уж там, я так думаю, свое возьмете. Главное, не тревожьтесь, что я вас в темноте везу. Это я вас нарочно брезентом закрыл, чтоб вы сдуру не вылетели на ходу поезда. В противном случае обратно на поезд уже не вскочите.
И вот поезд едет день. И другой день он едет.
На третий день Панфилыч стал немного волноваться. Поезд идет медленно. На каждой станции останавливается. Подолгу стоит. И непонятно, когда он доедет к месту назначения.
На станции Поля Панфилыч сошел со своей платформы и обратился к начальнику станции. Он спросил:
– Скажите, уважаемый, долго ли будем стоять на вашей станции?
Начальник станции отвечает:
– Право, не знаю, может быть, и до вечера постоим.
Панфилыч говорит:
– Если до вечера, то я открою брезент и выпущу своих пчелок на ваши поля. А то они в пути истомились. Третий день под брезентом сидят. Проголодались. Не пьют, не кушают и личинок не кормят.
Начальник говорит:
– Поступайте как хотите! Какое мне дело до ваших крылатых пассажиров! У меня и без того дел хватает. А тут я буду о ваших личинках тревожиться. Еще что за глупости!
Панфилыч вернулся к своей платформе и снял брезент.
А погода была великолепная. Небо голубое. Июньское солнышко блестит. Кругом поля. Цветы растут. Каштановая роща зацветает.
Вот Панфилыч снял брезент с платформы. И тотчас целая армия пчел поднялась к небесам.
Пчелы покружились, осмотрелись и направились в поля и леса.
Пассажиры обступили платформу. И Панфилыч, стоя на платформе, произнес им лекцию о пользе пчел.
Но во время лекции на станцию вышел начальник и стал давать сигналы машинисту, чтоб тот тронулся в путь.
Панфилыч прямо ахнул, когда увидел эти сигналы. С тревогой он говорит начальнику станции:
– Уважаемый, не отправляйте поезд! У меня все пчелы в разгоне.
Начальник станции говорит:
– А вы им свистните, чтоб они скорей обратно садились! Более трех минут я не могу поезд задерживать.
Панфилыч говорит:
– Умоляю, задержите поезд до заката солнца! На закате солнца пчелы вернутся на свои места. В крайнем случае отцепите мою платформу! Я без пчел не могу ехать. Тут у меня одна тысяча осталась, а пятнадцать тысяч в полях. Войдите в положение! Не отнеситесь равнодушно к такой беде!
