– Тоскуешь по родине?
– Да, – тихо ответила она, устремив на меня такой взгляд, что и меня коснулось ее спрятанное глубоко в груди отчаяние.
– А если я тебя домой завезу? Ну, до Египта не смогу, но в Османскую империю доставлю.
– Ты не шутишь, господин? – Она кинулась к моим коленям и, глядя влажными от накатившихся слез глазами, переспросила: – Господин мой! Это возможно?
– А давай прямо сейчас пойдем в порт? Может быть, найдем там твоих соплеменников?
Летиция аж подпрыгнула от радости и захлопала в ладоши. Она оделась даже быстрее, чем я, чего у женщин обычно не бывает.
Мы направились в порт.
Кораблей было много. Мы обходили все, расспрашивая у вахтенных, откуда судно.
Воистину – кто ищет, тот обрящет.
Я уже сбился со счета, но на двенадцатом или пятнадцатом судне вахтенный, одетый по-восточному – в широкие шаровары, – на вопрос «Кто хозяин?» сказал, что египтянин.
Неужели повезло? Я сунул вахтенному серебряную монету, он сбегал на корму – в каюту и позвал хозяина.
На палубу вышел седой, сухощавый и смуглый немолодой араб в расшитом халате.
– Кто потревожил мой покой?
– Я, уважаемый, – я слегка поклонился. – Не идете ли вы в Египет? Вахтенный сказал, что судно египетское.
– Он был прав.
– Я бы хотел, чтобы эту синьору доставили домой, на родину.
– Без денег не возьму!
– Я заплачу за перевозку и еду в пути.
– Два флорина, и можешь не беспокоиться. Старый Али еще никого не подводил. Дитя, подойди сюда.
Летиция подошла, откинула кисею с лица.
– Ты египтянка! – воскликнул хозяин судна. – Дай-ка я посмотрю на тебя. Ты не из Александрии?
– Оттуда.
Оба перешли на арабский. Летиция, или правильнее – Малика, довольно оживленно говорила, энергично жестикулируя.
Наговорившись, старый араб спохватился.
– Прости, господин. Я знаю родителей этой красавицы и выполню поручение. Судно уходит через два дня. Прошу не опаздывать – ждать не буду.
Я отдал старику аванс – один флорин, и мы вернулись на постоялый двор.
В комнате Малика присела на кровать и подняла на меня светящиеся радостью глаза:
– Ты представляешь, дедушка Али живет недалеко от моих родителей.
…Эти два дня и две ночи я не уходил на судно – провел их на постоялом дворе. Малика высосала до дна все мои силы. Правда, я и не сопротивлялся.
Утром третьего дня, ощущая слабость в ногах, я все-таки довел Малику до судна.
Старик Али стоял у сходней. Я отдал ему оставшийся флорин и подтолкнул Малику к трапу.
– Теперь ты свободна, езжай к родителям. И веди себя благоразумно.
– Благодарю, господин! – склонилась в поклоне бывшая рабыня.
– Прощай, с тобой было приятно провести время.
Я помахал ей на прощание рукой и с легким сердцем отправился на свой корабль.
Купцы уже закупили товар на обратный путь и уложили его в трюм.
– Когда отплываем?
– Да хоть сейчас! Товар в трюме, вода и провиант закуплены.
– Тогда в путь, и да поможет нам Господь!
Все перекрестились.
– Отдать швартовы!
Судно медленно отвалило от причальной стенки. Опять плавание, каким-то оно выдастся?
Глава VIII
Я спал, как сурок, иногда просыпаясь по естественным надобностям да поесть. За любовными утехами мы с Маликой толком и не ели – перекусывали фруктами.
– Юра, ты чего, как медведь? – озабоченно поинтересовался Ксандр.
– Почему «медведь»?
– В зимнюю спячку впал.
– Отдыхаю.
– А рабыня-то где? – встрял Кондрат.
– На родину отправил, должна сейчас плыть на судне где-то впереди нас. В Египет, к пирамидам.
– Это что за страна такая – Египет? Не слыхал.
– Это, брат, интересная и древняя страна. Раньше там правили фараоны, и когда они умирали, над гробом ставили каменные пирамиды в триста локтей в высоту. А рядом преогромный каменный лев лежит, с головой человеческой – охраняет их покой. Сфинксом называется.
– Сколько же труда!
– Так они до сих пор стоят и стоять долго еще будут – века.
– Надо же, а я и не слыхал.
– Ты много где еще не бывал, много чего не видал. Земля – она большая.
– А в порту я еще слыхал, что есть страна такая – Индия, так там слоны есть, коровы по улицам ходят, обезьяны по крышам прыгают, и правят той страной раджи.
– Есть такая страна, только далеко очень. Жарко там, фруктов диковинных полно.
– Повидать бы! – вздохнул Кондрат.
– Туда чуть ли не полгода плыть надо, и то – если повезет.
– Слушай, Юра, откуда ты все знаешь? Вот я – вроде бы не дурней тебя, а языков, как ты, не знаю. Ты про страны дальние да с диковинами знаешь, а я, купец, – нет. Почему так? – не отступал Кондрат.
– Книги читай да с людьми не только о товарах и деньгах беседы веди.
Кондрат обиженно засопел и замолк. А я устроил подушку поудобнее и – снова спать.
Проснулся ближе к вечеру.
Ксандр удивился:
– Слушай, как человек может столько спать? Ты бока не отлежал?
– Еще пожрать бы, а то в брюхе кишки воюют.
– Иди, в котле после ужина что-то осталось.
Я с аппетитом поел и от нечего делать уставился на вечерний закат. Красиво! Справа огромное красное солнце садилось – казалось, прямо в морские воды ныряет, слева проплывал темный берег, на котором светились редкие огоньки в домах. От заходящего солнца по воде бежала огненная дорожка и уходила в сумрак наступающей ночи.
В темени идти опасно – полно мелких островов, поэтому кормчий подвел судно поближе к берегу. Здесь было мелко. На носу ушкуя один из матросов бросил в море грузило – глубину проверить. Илья скомандовал:
– Отдавай якорь, ребята.
Якорь ушел в воду, увлекая канат. Острая лапа якоря зацепилась за песчаное дно, ушкуй вздрогнул и остановился.
А утром мы буквально были атакованы рыбачьими лодками. Рыбаки предлагали свежую, еще шевелившую хвостом, только что пойманную рыбу.
От соблазна мы не устояли, тем более что рыбаки просили скромно. И на завтрак сварили уху. Рыбы не пожалели, и ложка в котле буквально стояла.
– А вкусна морская-то рыбка! Жаль, сетей не взяли, да удочек нет, – сетовали матросы.
