Оливия улыбалась и махала рукой уходящим из студии девушкам, стараясь максимально отложить разговор со своим женихом. По всему было видно, что Рокко не в настроении.
Марио шел к выходу, и Рокко что-то протянул ему на ходу. Оливия видела, каким суровым был его взгляд.
– Я буду готова через пять минут, – сказала она. – Где твой смокинг?
– Мы никуда не едем, – отрезал Рокко.
– Правда? – удивилась Оливия, не скрывая радости в голосе. – Почему?
– Потому что ни ты, ни я не готовы. Тебе лучше хорошенько выспаться.
– Я справлюсь, – вдруг возразила она. – За меня не беспокойся. У тебя что-то случилось?
– Ничего. Просто мне кажется, тебе нужно отдохнуть. Все вокруг только и ждут твоего первого появления на подиуме под маркой «Монделли». А это случится завтра. На сегодняшнем вечере наше присутствие не обязательно.
К горлу Оливии подступил комок. На Лондонской неделе моды все прошло безупречно. Как долго он будет вспоминать ей тот случай в Нью-Йорке?
– Если дома ты намерен обсуждать свадьбу, то я лучше пойду на вечер.
До их свадьбы оставалось три с половиной недели. Они назначили дату после Парижской недели моды, последнего события этого сезона. Там будет полмира, и Рокко заметно волновался в преддверии обоих событий. Хотя все свадебные хлопоты легли на плечи опытного распорядителя, нанятого им.
Рокко искоса посмотрел на нее:
– Как продвигаются дела с платьем? Вы разработали его с Марио?
– Да.
Платье получилось волшебным. Если бы Оливия выходила замуж по любви, она бы выбрала именно такое. Впрочем, для нее все так и было.
На лице Рокко появилось некое подобие улыбки.
– Значит, этот вопрос решен. Тогда предлагаю вместе поужинать.
Все тело Оливии загорелось, как рождественская елка. Впервые за долгое время Рокко предлагал ей вместе провести вечер. Ей так не хватало того огня, что горел в его глазах тогда, в Нью-Йорке. Огня, который иногда пробегал в них, когда они занимались любовью. В такие моменты Оливии казалось, что ему не все равно. Она надеялась, что это может перерасти в настоящие чувства.
Но понимала, что лишь обманывает себя, как наивная влюбленная школьница.
* * *
На террасе с видом на озеро Комо они ели окуня с мелкой картошкой, запивая белым пино гриджо. С каждой минутой Оливия все сильнее влюблялась в своего мнимого жениха. Она любила его такого – расслабленного, не одержимого бизнесом. Такого, каким она встретила его в «Навильи».
– Ты все? – спросил Рокко, когда Оливия положила вилку.
Он также отставил тарелку и теперь выжидающе смотрел на нее. Когда она кивнула, Рокко встал и протянул ей руку.
– Возьми свой бокал. Я хочу показать тебе кое-что.
Они спустились по каменным ступенькам, ведущим от виллы двенадцатого века к озеру Комо.
Здесь Рокко сел на одну из скамеек, приглашая Оливию присесть рядом с ним. Вечер был теплым не по сезону. А вид солнца, садящегося за крутые горы, настраивал на романтический лад.
– Я часто приходил сюда ночью, – сказал Рокко после долго молчания, – когда не мог уснуть. Над этим озером мы развеяли прах нашей мамы.
Сердце Оливии сжалось в груди.
– Когда в семь лет остаешься без отца и матери, мир кажется особенно жестоким. Тогда я только и думал о смерти мамы и об отстранении отца. Я искал смысл там, где его не было. Хотел понять логику происходящих событий. Вместо этого я придумал себе друзей – обитателей озера, которые ночью приходили со мной играть. Как-то утром дедушка нашел меня здесь спящим. Оказалось, меня искали полночи. Все были в панике.
– Так ты боролся с болью утраты.
– Да.
Оливия тяжело сглотнула.
– Какими были эти друзья из озера? – спросила она.
По лицу Рокко скользнула тень улыбки.
– Большими, зелеными, с длинными хвостами и чешуей. Они всегда улыбались.
Рука Оливии невольно скользнула в его свободную ладонь. Вот оно, тепло его тела, которое так редко доходило до нее.
– Ты говоришь мне это, чтобы я не боялась прошлого, – догадалась Оливия.
Рокко повернул голову, и она утонула в его глубоких темных глазах.
– Ты уже почти его не боишься, – сказал он. – Осталось чуть-чуть.
Оливия часто об этом думала и старалась изо всех сил. Старалась все эти недели. Но она не так сильна, как Рокко. Он был скалой, а она…
– Я буду стараться.
Рокко поднялся и предложил отправиться в дом.
– Тебе нужно выспаться.
Она стояла перед ним в тонкой, почти прозрачной ночнушке. В спальне с удивительным видом на озеро, где они делили все эти ночи.
Они смотрели друг на друга, вырабатывая тот электрический разряд, который Рокко не мог контролировать. Он потянул снизу тонкий шелк ее ночнушки, и Оливия послушно подняла вверх руки. Он прижал к себе ее горячее голое тело и крепко обнял.
Он хотел ее, жаждал ее. Оливия знала это по тому пылу, с которым он занимался с ней любовью. Она видела, как жадно изучает Рокко каждый сантиметр ее тела всякий раз, когда она лежит перед ним обнаженная.
С замиранием сердца Оливия стояла перед ним и ждала, что он это скажет. Она мечтала об этом. Но Рокко молча прижался губами к ее губам. Он делал это всегда, когда ей казалось, он вот-вот это скажет.
Остановившись, сердце Оливии забилось снова. Если он не сказал это сейчас, то не скажет уже никогда. Нужно признать это как неизбежное. Приготовиться к неотвратимому. Потому что оно приближалось. Был близок тот день, когда Рокко навсегда вычеркнет ее из своей жизни.
Глава 12
Миланская Пьяцца Дуомо – главная площадь города, где возвышаются белые пики всемирно известного готического собора Дуомо. Здесь же проходило открытие Недели моды Дома Монделли. Сине-зеленые электрические огни освещали площадь, слышался гул собравшейся толпы. В это время Рокко шел по главному залу к закулисным палаткам, где переодевались модели. В том числе Оливия, которая должна была открывать шоу.
Ренцо Риалто протянул ему руку из первого ряда. Рядом с ним сидела супруга – Вероника Риалто. Несмотря на то что в этом году ей исполнялось шестьдесят, она по-прежнему оставалась поистине красивой женщиной. Особенно сегодня – с новой короткой стрижкой и в черном коктейльном платье. Рокко наклонился и поцеловал ее в обе щеки. Сейчас он думал о том, каково это – прожить всю жизнь в браке, где не было любви? Понимала ли Вероника, что Ренцо ее не любит? Что поводом к свадьбе послужили не чувства, а ее статус? А может быть, ей все равно?
Вероника тепло пожала ему руку:
