Остальные мусульмане поспешно заняли позицию, чтобы не подпускать римлян к воротам, запертым на засовы и цепи, пока Халид и Ка'ка' пытались их открыть. От нескольких сильных ударов запоры слетели, и створки ворот распахнулись. В то же мгновение в ворота ворвался иракский корпус. Римские воины, стремившиеся к воротам, не вернулись назад, их тела устлали дорогу к центру города.
Теперь проснулся весь Дамаск. Римские солдаты бежали на предписанные им позиции, словно на учениях, и выстроились по всей окружности крепости. Когда Халид начал последнее наступление, чтобы попасть в центр Дамаска, убивая всех на своем пути, в распоряжении Фомы остался лишь маленький резервный отряд.
Рассвета оставалось ждать недолго, и теперь Фома разыграл свою последнюю карту, и разыграл ее блестяще. Он понимал, что Халид прочно захватил плацдарм внутри города и рано или поздно весь город падет к его ногам. Поскольку боевых действий у других ворот не было, он догадался, что Халид атакует в одиночку и другие корпуса не принимают участия в штурме крепости. Фома надеялся, хотя это и было очень смело с его стороны, что другим командирам, особенно Абу 'Убайде, неизвестно о том, что Халид ворвался в город. Фома действовал стремительно. Он бросил против Халида свой последний резерв, чтобы задержать его наступление на как можно большее время, и одновременно отправил послов к Джабийским воротам, чтобы вступить в переговоры с Абу 'Убайдой, предложить ему мирную капитуляцию крепости и уплату джизьи.
Абу 'Убайда учтиво принял послов и выслушал их предложение о капитуляции. Он полагал, что они пришли к нему, боясь обратиться к Халиду. Абу 'Убайда находился на большом расстоянии от Восточных ворот, и даже если до него и доносились далекие звуки сражения, то он, должно быть, решил, что римляне проводят очередную вылазку, ему и в голову не пришло, что Халид мог подняться на крепостную стену по веревкам. У Абу 'Убайды не было ни малейшего сомнения в том, что Халид также согласился бы на заключение мира, чтобы положить конец кровопролитию и обеспечить быстрое занятие Дамаска. Поэтому он взял на себя ответственность в принятии решения и принял условия капитуляции.
Мусульмане войдут в Дамаск мирно: не будет ни кровопролитий, ни грабежей, ни захватов людей в плен, ни разрушения храмов; население будет выплачивать джизью; гарнизону и тем жителям, которые пожелают уйти, будет дозволено покинуть город со всем их добром. После этого римские послы направились к командирам корпусов, стоявших у других ворот, и уведомили их о том, что они заключили мир с мусульманским полководцем и что вскоре ворота откроются, чтобы мусульмане могли мирно войти в город. Им не будет оказываться сопротивление.
Вскоре после рассвета Абу 'Убайда, сопровождаемый офицерами и остальными воинами своего корпуса, мирно вступил в Дамаск через Джабийские ворота и направился к центру города. Его сопровождали Фома, Харбйс и ряд дамасских сановников и епископов. И вот Абу 'Убайда, вошедший в город как ангел мира, и Халид, пронесшийся по нему, словно ураган, одновременно оказались в центре Дамаска, у церкви Св. Марии. Халид только что подавил последнее сопротивление римлян. Другие корпуса римлян также вошли в город и мирно продвигались к его центру.
Абу 'Убайда и Халид с удивлением уставились друг на друга. Абу 'Убайда заметил, что мечи Халида и его воинов обагрены кровью, и понял, что случилось нечто такое, о чем он не подозревал. Халид заметил миролюбивое настроение сопровождаемых римской знатью и епископами Абу 'Убайды и его офицеров, мечи которых покоились в ножнах.
На некоторое время все замерли. Затем Абу 'Убайда нарушил напряженное молчание. «О отец Сулаймана! — сказал он. — Моими руками Аллах мирно даровал нам этот город и избавил мусульман от необходимости сражаться за него».
«Мирно! — сердито фыркнул Халид. — Я взял этот город силой. Наши мечи побагровели от их крови, и мы захватили добычу и пленников».
Было ясно, что сейчас между двумя полководцами начнется ожесточенный спор, последствия которого могли бы оказаться весьма серьезными. Халид был главным, и ему следовало подчиняться, более того, это был человек, который не потерпел бы глупостей, совершенных его подчиненными. Кроме того, его властный нрав и несравненная осведомленность в военных вопросах делали споры с ним бесполезными, особенно в данной ситуации, когда он был настроен рассматривать завоевание Дамаска как совершенное военным путем, а не в результате мирных переговоров. С другой стороны, Абу 'Убайда не обладал таким авторитетом в военном деле, не умел действовать так гениально, как Халид, и был бы последним человеком, кто попытался бы это оспорить. Однако как мусульманин он относился к высшему разряду, входя в состав Благословенной Десятки, он был Человеком, на Которого Может Положиться Народ. Он был ал-Асрамом, Человеком без Резцов, — и никто не мог забыть о том, при каких обстоятельствах он лишился передних зубов.
Абу 'Убайда совершил ошибку, заключив мир без ведома и разрешения Халида, но он был намерен добиться того, чтобы к слову мусульманина относились с уважением, и избежать ненужного кровопролития. Он уважал первенство Халида и знал, что с ним следует быть осторожным. Абу 'Убайда фактически был единственным человеком в Сирии, который занимал достаточно высокое положение для того, чтобы ставить под сомнение какие-либо решения Халида. Даже Халид не повышал голоса, когда разговаривал с Абу 'Убайдой, каким бы разгневанным он ни был. Положение смягчалось тем, что оба они по-настоящему любили и уважали друг друга за те качества, которые делали каждого из них великим человеком. Абу 'Убайда также знал, что он может заставить Халида замолчать, произнеся всего несколько слов, поскольку он обладал той властью, о которой Халид не подозревал. Однако он решил не прибегать к этой власти до тех пор, пока это не станет неизбежным, когда иссякнут все доводы. В этом отношении он проявил снисходительность к Халиду, но об этом мы поговорим позднее
— О полководец, — сказал Абу 'Убайда, — узнай же, что я вошел в этот город мирным путем.
Глаза Халида засверкали от гнева, но он сдержался, и когда он ответил, в его голосе слышалось уважение:
— В твоих словах нет логики. Как они могут быть в мире с тобой, когда я силой ворвался в город, сломив их сопротивление?
— Побойся Аллаха, о полководец! Я гарантировал им мир, и это дело решенное.
— У тебя нет права заключать с ними мир без моего приказа. Я — твой командир. Я не вложу меч в ножны до тех пор, пока не уничтожу их до последнего.
— Никогда не думал, — продолжал Абу 'Убайда, — что ты будешь возражать против того, что я гарантировал мир каждому из них без исключения. Я дал им мир во имя Аллаха, хвала Ему, и Пророка, да пребудут на нем благословения Аллаха и мир. Мусульмане, которые были со мной, согласились на этот мир, и не в наших правилах нарушать соглашения.
Тем временем некоторые из солдат Халида, устав слушать этот спор и видя стоящих вместе римлян, начали размахивать мечами и продвигаться в сторону римлян, намереваясь убить их. Абу 'Убайда заметил это поползновение и, в обход Халида, приказал им подождать, пока они с Халидом не закончат свой разговор. Воины подчинились. Такое мог сделать только Абу 'Убайда; и Халиду лишь оставалось постараться обуздать свой закипающий гнев.
