Несколько растерявшись от калейдоскопа внезапных событий, от всего увиденного и услышанного за последние часы, они поздним вечером опять попали в здание ЦК ВЛКСМ на Старой площади, в кабинет к Николаю Михайлову. Он шутил, смеялся и чувствовал себя именинником. Люди, подобранные им, все проверки прошли успешно, высокому начальству понравились и готовы отправиться в дальнее путешествие. По такому случаю здесь состоится прощальный ужин. Машины за женой Пчелинцева Ритой, живущей в Вишняках, и за матерью Павличенко, Еленой Трофимовной Беловой, живущей на Стромынке, уже посланы.
Вдруг у него на столе зазвонил особенный, белый, телефон с гербом СССР, напечатанным в центре диска. Первый секретарь мгновенно схватил трубку и голосом, исполненным глубокого почтения, если не сказать, страха доложил:
— Михайлов — у аппарата… да, слушаю… Сейчас приедем…
Москва в два часа ночи была пустынна и темна. Однако Боровицкие ворота, через которые машина Михайлова въехала на территорию Кремля, освещались с двух сторон. Там стояла охрана: автоматчики в форме внутренних войск НКВД, солдаты с самозарядными винтовками Токарева. Документы проверяли тщательно. Но список полуночных посетителей у них был, и вскоре лейтенант, командующий караулом, козырнув Михайлову, отдал приказ пропустить автомобиль.
Шаги в длинном коридоре отдавались гулко. Один поворот, другой, подъем по лестнице, и вот они — в приемной, у дверей кабинета. Секретарь Сталина открывает ее, и Людмила видит этого великого человека. Он одет в простой китель с отложным воротником, но без знаков различия, ростом не так высок, как ей раньше казалось, худощав, смугловат, на лице — легкие оспины, в согнутой левой руке держит трубку. Загипнотизированная взглядом его темных тигриных глаз, она делает шаг вперед и слышит глуховатый голос Главнокомандующего, который говорит с легким грузинским акцентом.
Первый секретарь ЦК ВЛКСМ представляет их по очереди, и Павличенко — самая последняя. Иосиф Виссарионович произносит всего несколько фраз про ответственное задание партии и правительства, про союзников, не желающих открывать второй фронт, про американский народ, кому обязательно надо знать правду о борьбе советского народа с фашизмом. Комсомольско-молодежная делегация ловит его слова в состоянии некоего оцепенения. Товарищ Сталин к этому уже привык. На прощание он пристально вглядывается в лица своих молодых посланцев, и только карие глаза снайпера Люды кажутся ему умными и живыми, в них горят золотистые искорки.
— Есть ли просьбы, товарищи? — спрашивает он.
— Да, товарищ Сталин, — негромко отвечает она. — Очень нужен англо-русский и русско-английский словарь с учебником грамматики. Потому что таких союзников надо знать в лицо!
Превосходная фраза сказана младшим лейтенантом, она — из знаменитой повести про подвиги чекистов. В ней заменено лишь одно слово: «враг» на «союзник», — что свидетельствует о правильной подготовке всей делегации к поездке в США.
— Хорошо, товарищ Павличенко, — отвечает вождь мирового пролетариата, обращаясь именно к ней. — Книги вы получите. Лично от меня.
Глава тринадцатая. МИССИЯ В ВАШИНГТОНЕ
Густой предутренний туман клубился в долине реки Потомак. Пологие холмы, зеленые луга, рощи, сады и селения тонули в зыбкой его пелене. Железнодорожный экспресс «Майами — Вашинггон», приближаясь к пункту своего назначения, развил скорость до шестидесяти километров в час. Он прорезал белое облако, опустившееся на землю, легко, как раскаленный меч.
От ритмичного покачивания и быстрого перестука колес Людмила то просыпалась, то засыпала вновь. Она ехала в двухместном купе одна и потому могла снять верхнюю одежду и белье, укрыться накрахмаленной льняной простыней и спокойно отдыхать. Рядом с ее головой на вагонном столике подрагивала толстенькая, в три пальца, небольшая книжица словаря, которую удобно носить с собой. Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР сдержал слово. Павличенко, перелистывая ее каждый день для проверки собственных знаний, видела его четкую роспись на титульном листе сбоку: «И. Сталин».
В соседнем купе расположились Николай Красавченко и Владимиир Пчелинцев, ее спутники в двухнедельном путешествии через горы, пустыни и воды Атлантического океана. Честно говоря, она немного устала от их почти постоянного присутствия. Хорошие они ребята, но снайпер — это боец-одиночка. Ему нужна тишина, покой, время на размышление. Он должен сам наблюдать за изменением окружающей его обстановки.
Отношения в студенческой делегации уже сложились: вежливые, товарищеские, с четко обозначенными границами возможного и невозможного. Отправляя разнополую компанию в дальнюю дорогу, в Москве провели с ними должный инструктаж. Каждому с глазу на глаз сделали строгое внушение. Пожалуй, больше любителю танцев Пчелинцеву и молчаливому комсомольскому вождю Красавченко, чем Людмиле, чью семейную историю первый секретарь ЦК ВЛКСМ в общих чертах знал.
За плотно закрытой дверью купе раздались шаги стюарда. Он обходил пассажиров и предупреждал их за тридцать минут до окончания поездки. Легкий стук в дверь, негромкий голос:
— Washington, mam!
— Yes, thanks, — ответила она и стала одеваться.
Экспресс прибыл в Вашингтон точно по расписанию:
27 августа 1942 года в 5 часов 45 минут. Их вагон остановился под сводами столичного вокзала. Однако рассмотреть его здание было затруднительно из-за сумрака, царившего там. Между тем на перроне собралась изрядная толпа. Путешественники не догадывались, что это — из-за них, и готовились сами тащить увесистые чемоданы сначала по коридору в вагоне, потом — по перрону. Они не знали, что сообщение о прибытии нашей делегации в США 25 августа распространило Телеграфное агентство Советского Союза, а некоторые американские газеты его перепечатали.
Таким образом, никаких сложностей с доставкой багажа они не испытали. Сперва их окружили радостные сотрудники советского посольства и торгового представительства, затем — настырные американские журналисты. В шумной толпе они прошагали от перрона до привокзальной площади, где в суете и гаме погрузились в большой лимузин и поехали — подумать только! — прямо к Белому дому, резиденции американских президентов.
Несмотря на столь ранний час у подъезда их встретила сама Элеонора Рузвельт, супруга президента. Она поздравила русских гостей с благополучным прибытием и сообщила, что первые сутки на земле Соединенных Штатов Америки они проведут под крышей Белого дома. Так решил ее муж, Франклин Делано Рузвельт, 32-й президент, любимый народом и пока единственный в истории США, кто избран на третий срок.
Первая леди лично сопроводила русских на второй этаж, показала им их апартаменты, предложила немного отдохнуть с дороги и сообщила, что завтрак подадут в 8 часов 30 минут в малой столовой на первом этаже.
Людмила подошла к окну в своей небольшой, просто, но уютно меблированной комнате. Солнце вставало, и первые его лучи освещали пространство перед Белым домом. Его окружал отлично ухоженный французский парк с аллеями, посыпанными желтоватым речным песком, с подстриженными газонами, яркими цветочными клумбами, небольшими группами деревьев, разбросанными то тут, то там. Шумели падающие струи фонтана в бассейне перед главным входом. Обитель президентов смахивала на сельскую усадьбу какого-нибудь джентльмена, имеющего постоянный, но далеко не чрезмерный доход.
