Почти — потому что одна из плит упала в неведомо какие времена и скатилась далеко по склону. Понятия не имею, как вернуть ее на место.
Да и зачем мне ее возвращать?
На сколько метров вздымаются камни внешнего, самого скромного круга? По моим замерам чуть более восьми. И плит там нет. Вот они, думаю, сравнимы с размерами булыжников Стоунхенджа
[1]
!.
Чедар поежился, безжизненным голосом произнес:
— Плохое место. Ветер. Холодно.
— Да. Холодно. На холме часто так. Очень плохое место. Здесь человек, который мог стать моим союзником, превратился в тварь. Нам пришлось устроить поединок. Прямо здесь. Тогда все выглядело не так. Были видны не все камни, круги скрывались под сыпучим песком. Меня тогда еще удивляло, почему он, такой сыпучий, лежит на вершине. Ведь этими ветрами его должно было до последней песчинки давно сдуть вниз. Вон, взгляните.
— Куда?
— Видите тот камень? Плиту? Когда-то давно она почему-то сорвалась с высоты, пролетела через столбы второго и третьего круга ничего не поломав, скатилась далеко вниз. Я закрепил вешки вокруг нее, и представляете что узнал? Каждый год она примерно на ладонь перемешается вверх по склону. А ведь поначалу думал, что уцелевшие местные крестьяне сказку рассказывают о проклятом камне, который без постороннего вмешательства ползет на свое законное место. Получается, не врут. Такими темпами через несколько веков плита доползет до вершины. Мне вот интересно, как она собирается подняться по столбам?
— Поживем, увидим…
— Ага, нам, похоже, ничего другого не остается.
— Песок все же сдуло?
— Нет, мои люди вывезли его вниз. Там овраг глубокий, туда ссыпали. Вот только ветер почему-то все время выдувает его из той ямы и постепенно приносит сюда. Приходится чистить холм снова и снова, иначе все станет как прежде. Вы взгляните в самый центр.
— Вижу. Круг песчаный.
— Это не совсем круг. Здесь в скале широченный колодец, в такой телега легко провалится. Мы пытались раскопать его, но удалось пройти всего несколько метров. Далее песок становится таким сыпучим, что начинает засасывать тела рабочих. Начали применять разные устройства для черпания, но он будто вода заполнял раскопки снова и снова. И чем больше мы копали, тем чаще над холмом собирались грозовые тучи. В конце концов двух рабочих убило молнией, остальные начали всячески филонить. В общем, до дна колодца мы так и не добрались. А жаль, я верю, что там хранятся великие сокровища. Не зря рейдеры погани проявляли к этому холму повышенный интерес.
— Думаю, когда-нибудь вы все же найдете способ.
— Я тоже в этом уверен. Обязательно найду. Кстати, о сокровищах: кое-что при раскопках нам попалось. Когда вернемся в замок, я вам покажу дивные вещи.
Ага, невероятно дивные. Керамическая плитка исписанная неведомыми письменами, ржавая до ужаса рукоять меча и пол-литровая бутылка зеленого стекла с советским знаком качества на донышке.
Страшно подумать, что эта посудина пережила, прежде чем попала в это место.
Невозможное дело. Ведь по уверениям маститых ученых для передачи грамма материи из нашей вселенной в эту потребуется энергия сравнимая с запасами обеих вселенных. Но тем не менее на этом холме почему-то очутились китайский танк и советская бутылка — далеко не самые легкие предметы.
Ладно, не будем о сложном. У меня для странного гостя богатая программа и самое главное еще впереди.
Кстати насчет песка. Попытки сцементировать его успехом не увенчались, он отказывался превращаться в монолит. Не знаю, какой состав этой сыпучей напасти, но ведь большинство минералов плавится при температуре горения термита. Сплавление — чем не способ борьбы с сыпучестью?
Остается только придумать, как бы получить алюминий, причем в серьезных количествах. Как у нас его добывают? Электролизом расплава? Значит, для начала задумаемся о создании мощной электростанции.
Хотя нет, для начала надо задуматься о вакцинации скота. Иначе эпидемия, что с весны косит поголовье наших лошадей, в конце концов вынудит нас ходить пешком.
— Вот, именно этот странный сосуд был найден в песчаном колодце. Чедар без интереса покрутил бутылку в руках:
— Чистое стекло. Дорогое.
— Дорогое, потому что никто кроме меня его пока что не выпускает, — я указал на застекленное окно. — Пока что только небольшие пластины, но начинали мы с совсем уж крошечных, так что прогресс очевиден. У конкурентов все гораздо хуже, их стеклу до такой чистоты еще очень далеко. Они, правда, выкручиваются придавая своей продукции насыщенные цвета. Причем тщательно берегут тайны красящих добавок. Но насыщенный цвет — не всегда хорошо. Он ведь и безо всяких примесей сам по себе плохо сказывается на прозрачности.
— Перед тем как мы спустились в этот подвал я обратил внимания на стражу. Шесть воинов в доспехах и при оружии охраняют вход, еще четверо находятся за дверью, причем закрытой изнутри на массивный засов. При малейшем шуме сюда набежит помощь со всего замка. Неужели такие все эти меры предосторожности ради охраны стеклянного сосуда?
— Здесь есть кое-что еще, но мы нашли это не при раскопках холма, а отобрали у рейдеров. В том числе и пара достаточно ценных предметов.
— Но я почти уверен, что вы дрожите вовсе не над ними.
— Вы правы.
Подойдя к стене полукруглого зала я четырежды постучал по дощатой поверхности. Несколько мгновений ничего не происходило, затем послышался скрип, раскрылась потайная дверь.
— Мои люди обнаружили это укрытие при ремонтных работах. Не знаю, для чего его использовали прежние владельцы замка, а я храню здесь самую величайшую ценность. Пройдемте.
Внутри, в нешироком коридорчике стояли две немолодые женщины. Одна передала мне подсвечник с горящей свечой, вторая, поймав мой взгляд, покачала головой.
Я и не ожидал другого. Случись хоть что-то, меня бы первым поставили в известность, причем мгновенно. Но подсознательно человек в любой ситуации хоть немного, но верит в чудо.
Последним рубежом охраны была решетчатая дверь. Ее поставили уже при мне, старому владельцу хватало деревянной. Но меня не устраивала надежность, пришлось напрячь кузнецов.
Чедар без интереса посмотрел на то, что я так тщательно оберегал и задал не совсем ожидаемый вопрос:
— Я обратил внимание, что наружные двери заперты с обеих сторон. И заперты надежно. Такое впечатление, что вы не только охраняете это тело, но и опасаетесь какого-то подвоха с его стороны.
Присев на скамеечку возле низкого ложа, я погладил руку лежащей на нем девушки и покачал головой:
— Это не тело. Она живая. Ее сердце бьется, в грудь поступает воздух, но все это происходит гораздо медленнее чем у нас с вами. Она просто спит. Очень крепко спит.
