– Бен! – позвала она дрожащим голосом.
– Я не могу… – прошептал он, чуть ли не задыхаясь от паники. – Беги! Беги! Я не могу…
И они бросились бежать. Баргест не отставал, петляя между деревьями, как леопард. Дети бежали, не останавливаясь, пока им не удалось втиснуться в дупло дуба, где они и притаились: с глухо бьющимися сердцами, прислушиваясь, не мелькнет ли где-нибудь хвост и не раздадутся ли тяжелые шаги. Они сидели там до самого вечера, пока солнце не поползло за горизонт. Только тогда брат с сестрой решились красться домой, опасаясь, что чудовище поджидает неподалеку, или – еще хуже – обнаружит их убежище после захода солнца.
– Мы должны прекратить – хотя бы пока не станем старше, – настаивал Бен позже ночью, сидя на заднем крыльце дома и глядя, как мама – в обрезанных шортах и старой, дырявой футболке клуба CBGB
[4]
– жарит гамбургеры. – Это сложнее, чем я думал. Вдруг что-то пойдет не так? Вдруг ты пострадаешь? Я буду виноват.
Ты это сам придумал, хотела сказать Хэйзел. Заставил меня поверить, что мы способны на такое. Ты не можешь забрать свои слова обратно. Но вместо этого заметила:
– Не я же все испортила.
Он покачал головой:
– Это да, но все гораздо хуже. Потому что я могу снова ошибиться и погублю нас обоих. Наверняка так и будет. Может, если бы мне удалось попасть в ту школу, если бы я научился лучше владеть музыкой, тогда…
– За меня не волнуйся, – заявила она, ковыряя голыми пальцами ног землю и покусывая рыжую прядь. – Я же рыцарь. Позаботиться о себе – моя прямая обязанность. И я не хочу останавливаться.
Бен тяжело вздохнул. Его пальцы отбивали нервную чечетку по бедру:
– Тогда мы просто сделаем перерыв. На какое-то время. Пока я не стану лучше играть. Я должен научиться играть лучше.
Хэйзел кивнула. Если это нужно, чтобы она осталась рыцарем, чтобы все были спасены, чтобы они могли продолжать игру и быть как герои из книжки, – тогда она найдет способ.
И она его нашла.
Глава 6
В те нескончаемые безрассудные дни, когда Хэйзел и Бен бродили по округе, играя в свою игру и сталкиваясь с настоящей опасностью, Бен плел небылицы о том, как они разбудят принца: уверял, что Хэйзел может разбудить его, поцеловав через стекло гроба. Не слишком свежая идея. Если бы кто-нибудь решил протереть гроб, то обнаружил бы многие тысячи отпечатков губ – целые поколения ртов прижимались к стеклу, за которым спал рогатый мальчик. Но брат с сестрой не знали, что будет потом. Они воображали, как поцелуй Хэйзел разбудит принца, и тот скажет, что только истинная любовь может снять с него заклятье, справившись с тремя испытаниями: обычно нужно было правильно определить птиц, обобрать, а потом съесть все ягоды с ежевичного куста или семь раз перепрыгнуть ручей, не замочив ног.
Хэйзел ни разу не проходила до конца придуманные Беном задания. Она всегда оставляла последнюю ягодку на ветке или нарочно мочила ногу, но брату в этом никогда не признавалась. Девочка знала, что испытания не были по-настоящему волшебными. Но каждый раз, когда она оказывалась близка к их завершению, ей почему-то становилось не по себе.
Иногда Бен мечтал, как сам освободит принца, сказав три волшебные слова, которые никогда не произносил при Хэйзел вслух. В этих историях принц всегда оказывался злодеем. Бен должен был остановить его прежде, чем тот разрушит Фэйрфолд, причем делал это силой любви. Потому что, несмотря на свое жестокое сердце, когда принц видел, как Бен любит его, он щадил и город, и жителей. Тогда Хэйзел не казалось странным, что у них с братом один воображаемый возлюбленный на двоих. Они любили его, потому что он был принцем, эльфом и волшебником, а принца, эльфа и волшебника невозможно не полюбить. Они любили его, как любили Чудовище, когда тот впервые танцевал с Белль в желтом платье; как Одиннадцатого Доктора с его галстуком-бабочкой и легкомысленной прической; как Десятого Доктора с его безумным смехом. Любили, как солистов музыкальных групп и актеров фильмов, и совместная любовь их только сближала.
Принц не казался настоящим. Он не мог любить их в ответ. И ему никогда не приходилось между ними выбирать.
Но теперь он проснулся. И это все меняло.
Подобные мысли носились между Хэйзел и Беном, пока они шли из школы к машине.
Внутренний голос тихонько нашептывал девушке: она неслучайно обнаружила перепачканные в земле ноги именно утром той ночи, когда проснулся принц. В ее груди затрепетала хрупкая надежда, но Хэйзел была очень осторожна – и позволила себе думать об этом лишь мгновение-другое, будто, глядя на что-либо столь драгоценное, могла ослепнуть.
– Подождите! – раздался голос позади них.
Хэйзел обернулась. Вниз по ступенькам бежал Джек в пятнистой от дождя футболке: куртку он оставил внутри.
Все вместе они завернули за угол школы и нырнули под навес. Здесь их не могли увидеть учителя, и было достаточно сухо, чтобы спокойно поговорить. Сюда приходили покурить школьные смотрители: если вы на них не стучали, то и они смотрели на ваши шалости сквозь пальцы. Хэйзел не ожидала, что такой правильный парень, как Джек, знал об этом – но, очевидно, ошибалась на его счет.
– Мы его найдем, – улыбаясь, сообщил Бен. Его голос звучал так, будто они собирались сыграть в игру. Очень интересную игру.
– Не надо, – выдохнул Джек и уставился в сторону футбольного поля. Казалось, он очень тщательно подбирает слова. – Кем бы вы его ни считали, он будет не таким, каким вам представляется. – Дальнейшее далось ему с видимым усилием. – Вы не должны ему верить. Он не человек.
Между друзьями повисла продолжительная тишина. Бен поднял брови.
Джек скривился:
– Да, знаю, окей. Нелепо, конечно, говорить вам об этом, я ведь тоже не человек.
– Тогда пошли с нами, – предложила Хэйзел, протягивая свой зонтик. – Поделишься своим бесценным нечеловеческим опытом.
Джек покачал головой и слабо улыбнулся:
– Мама меня живьем съест, если я пропущу научную викторину. Ты же знаешь, какая она. Это не может подождать до конца уроков?
Обязательными семейными играми по воскресеньям дело не ограничивалось: мама Джека была из тех родителей, которые упаковывают обеды своих детей в секционные контейнеры, точно знают, что их чада проходят на каждом уроке, контролируют время у телевизора и следят за выполнением домашних заданий. Ко всему прочему, она хотела, чтобы Джек с Картером поступили в университет Лиги плюща – разумеется, не очень далеко от Фэйрфолда, чтобы приезжать по выходным и забирать их вещи в стирку. Ничто не должно было этому помешать.
Если бы Джек прогулял школу, его бы посадили под домашний арест до скончания времен.
– Это единственное грандиозное событие, которое здесь когда-либо происходило, – заявил Бен, закатывая глаза. – Кого волнуют тесты? В твоей жизни будет еще миллион викторин.
