— Касательно той полутонны кокаина — все это правда, — подтвердил Хуарес. — Отличный «снежок», почти беспримесный. Его доставили сюда для русской мафии — она в то время только начинала разворачивать свою деятельность на Коста-дель-Соль и устанавливать контакты с южноамериканскими наркодельцами. Это была первая важная операция, и ее провал на некоторое время заблокировал связи между Колумбией и Россией… Все считали, что эти полтонны пропали, и южноамериканцы потешались над русскими: вот, мол, умники — разделались с женихом этой О’Фаррелл и двумя его партнерами, не развязав им прежде языки.
Говорят, Пабло Эскобар, узнав о подробностях этой истории, заявил: в жизни больше не свяжусь с непрофессионалами. И тут вдруг появляются Мексиканка и та, вторая, и буквально из рукава вытаскивают на свет божий эти полтонны…
— Каким образом они добыли этот кокаин?
— Этого я не знаю. Да и никто не знает точно. Достоверно известно только то, что он всплыл на русском рынке — или, вернее, начал всплывать. Это Олег Языков вывел ее туда.
В моих записях встречалось это имя: Олег Языков.
Родился в Солнцево, одном из наиболее мафиозных районов Москвы. Военную службу проходил еще в Советской армии, в Афганистане. Дискотеки, отели и рестораны на Коста-дель-Соль. Нино Хуарес дополнил картину. Прибыв в Испанию на самолете Аэрофлота, Языков появился на побережье Малаги в конце восьмидесятых. Тридцатилетний русский отличался живым умом, владел несколькими языками и тридцатью пятью миллионами долларов, которым вскоре нашел применение. Начал с того, что приобрел дискотеку, которую назвал «Ядранка», и спустя недолгое время она стала весьма модной в Марбелье. Через пару лет Языков уже стоял во главе солидной инфраструктуры по отмыванию денег: гостиничный бизнес, сделки по недвижимости, торговля квартирами и земельными участками на побережье. Было и второе направление, выросшее из той первой дискотеки: русский вкладывал значительные суммы в развитие индустрии ночных развлечений в Марбелье — бары, рестораны, роскошные бордели со штатом женщин-славянок, доставляемых прямо из Восточной Европы. Все делалось чисто или почти чисто: деньги отмывались аккуратно и без привлечения лишнего внимания. Однако группа ОПКС подтвердила связь Языкова с «Бабушкой» — мощной солнцевской организацией, состоящей из бывших сотрудников милиции и ветеранов Афганистана. Она специализировалась на рэкете, торговле женщинами и крадеными автомобилями, а также стремилась расширить свою деятельность в области наркобизнеса. «Бабушка» уже проложила путь в Северную Европу: существовал морской маршрут Буэнавентура
[59]
— Санкт-Петербург через шведский Гетеборг и финскую Котку. Языкову, помимо прочего, было поручено изучить альтернативный маршрут через восточную часть Средиземного моря: то был независимый канал связи между французскими и итальянскими мафиозными группировками, которые до той поры оказывали русским посреднические услуги. Вот так обстояли дела.
Первые сделки с колумбийскими наркодельцами — Медельинским картелем — происходили почти без участия денег и заключались в простом обмене кокаина на оружие: партии автоматов Калашникова и гранатометов РПГ с российских военных складов. Однако дело шло не так хорошо, как хотелось бы, и одной из проблем для Языкова и его московских партнеров был пропавший кокаин. Но вдруг, когда все уже перестали о нем вспоминать, эти пятьсот килограммов словно с неба свалились.
— Мне рассказывали, что Мексиканка и та, другая, отправились к Языкову вести переговоры, — продолжал Хуарес. — Вот прямо так — лично, с пакетом порошка в качестве образца… Видимо, русский встретил их не слишком-то приветливо. Тогда О’Фаррелл вспылила: она, мол, уже заплатила за все, и тех пуль, которые достались ей, когда разбирались с ее женихом, вполне достаточно, чтобы остановить счетчик. Мы, мол, играем чисто и просим компенсации.
— Почему же они не стали делить порошок на мелкие партии?
— Дня начинающих это было слишком. А уж Языкову бы точно не понравилось.
— Выходит, оказалось совсем несложно установить происхождение этого порошка?
— Конечно. — Искусно орудуя вилкой и ножом, бывший полицейский расправлялся с ломтиками ветчины на глиняной тарелке. — Ведь все отлично знали, чьей невестой была О’Фаррелл.
— Расскажите мне о ее женихе.
— Жениха, — принялся рассказывать Хуарес с презрительной улыбкой, продолжая резать, жевать и снова резать, — звали Хайме Аренас, для друзей Джимми. Севилец из хорошей семьи. Полное дерьмо, не к столу будь сказано. Много чем занимался в Марбелье, а также вел какие-то семейные дела в Южной Америке. Парень с амбициями и большим самомнением насчет собственного ума. Когда этот кокаин оказался в пределах досягаемости, Джимми пришло в голову, что неплохо бы натянуть нос русским. Имей он дело с Пабло Эскобаром, он просто не посмел бы, но «товарищи» тогда еще не пользовались такой славой, как сейчас. Они выглядели просто дураками или почти дураками. Так что Джимми припрятал снежок, надеясь выторговать для себя прибавку к комиссионным, хотя Языков уже заплатил колумбийцам, сколько было договорено, причем на сей раз больше деньгами, чем оружием. Джимми начал тянуть резину и доигрался до того, что у «товарища» лопнуло терпение. Джимми поплатился жизнью, а вместе с ним — и двое его партнеров. Русские всегда действовали довольно грубо. — Хуарес критически прищелкнул языком. — Да и сейчас тоже.
— Как они вышли друг на друга?
Мой собеседник, подняв вилку, нацелился ею в меня, словно желая показать, что одобряет мой вопрос.
— В те времена, — объяснил он, — у русских гангстеров была одна очень большая проблема. Собственно, она существует и по сей день, но тогда все обстояло куда хуже. Дело в том, что их можно узнать за километр: все большие, грубые, светловолосые, с этими здоровенными ручищами, с этими машинами и этими шлюхами, разукрашенными, как новогодняя елка, которых они всегда возят с собой. А кроме того, с иностранными языками у них просто беда. Стоило им сойти с самолета в Майами или в любом другом американском аэропорту, ДЭА и вся полиция буквально начинали ходить за ними по пятам. Поэтому им нужны были посредники. Поначалу Джимми Аренас показал себя хорошо: начал с того, что стал добывать им спирт из Хереса для переправки в Северную Европу. Помимо этого, у него были хорошие связи в Южной Америке, и он не вылезал из модных дискотек Марбельи, Фуэнхиролы и Торремолиноса. Однако русским хотелось иметь собственные импортно-экспортные сети. «Бабушка» — московские друзья Языкова — уже наладила поставки мелких партий белого порошка, используя линии Аэрофлота, связывающие русскую столицу с Монтевидео, Лимой и Баией: их меньше контролировали, чем рейсы из Рио-де-Жанейро и Гаваны. В аэропорт «Шереметьево» тогда прибывали только мелкие партии — не более чем по полкило — с курьерами-индивидуалами, однако этого явно не хватало. Только что рухнула Берлинская стена, Советский Союз разваливался, и кокаин входил в моду в новой России, где шустрые и ловкие в одночасье обзаводились неслыханными дотоле состояниями. И они не ошиблись в своих предположениях, — заключил Хуарес. — Чтобы вы смогли представить себе масштабы спроса, скажу, что в настоящее время цена одного грамма кокаина в какой-нибудь дискотеке Санкт-Петербурга или Москвы на тридцать-сорок процентов выше, чем в Соединенных Штатах.
