Еще одним из результатов разведки стало установление связи с несколькими бывшими одноклассниками Александра, случайно встреченными в городе, согласившимся помогать в борьбе с врагом. Москва, получив сведения группы, дала явку в городе для связи с местным подпольем и оставленными в тылу вермахта группами НКВД. Кроме того с базы под Каменцом по воздуху были переброшены несколько групп диверсантов из состава войск Особой группы, поступивших в распоряжение Александра, занявшиеся диверсиями на коммуникациях врага и формированием новых партизанских отрядов вокруг Минска.
С Минским подпольем удалось наладить хищение оружия со складов в Политехническом институте. Часть оружия пряталась в городской системе канализации и подвалах. Остальное вывозилось грузовиками под видом армейских колонн на базу. Вместе с оружием удавалось вывести и тех, кто решил покинуть город — комсомольцев, членов партии, бежавших из плена красноармейцев, несовершеннолетних детей и членов семей военнослужащих. Это требовалось сделать как можно быстрее. По сведениям подполья гестапо захватило в целости данные паспортного стола города и теперь они организовывали поиск и задержание оставшихся в оккупации членов партии, сотрудников НКВД, совработников, членов их семей. Часть из них удалось эвакуировать за линии фронта самолетами. Остальные вошли в состав отряда. Самолеты авиагруппы Паршина пока действовали аэродромы в Слуцке и Бобруйске ежедневно садились на лесном аэродроме. С падением «Слуцкого кармана» самолеты стали садиться раз в несколько дней. Они доставляли горючее, боеприпасы, продовольствие, забирали раненых. Сюда же были переброшены несколько самолетов У-2.
Один из вывезенных из Минска бойцов рассказал о брошенных в лесах по Минском складах медикаментов и медицинского имущества вблизи населенного пункта Старое Село, что в 20 км. северо-западнее Минска. Под видом рабочей команды вермахта под носом у врага группе удалось организовать сбор и вывоз этого имущества. Теперь на базе группы работал партизанский госпиталь.
О точном месте расположения базы партизаны других отрядов не знали. Они доставляли тяжелораненых до условленного места встречи в нескольких десятках километрах от точки, там передавали бойцам Могилевича, а те уже сами везли раненых к себе в лагерь. Всех кто интересовался местом расположения базы, брали на контроль особисты отрядов. Так удалось выявить нескольких предателей внедренных абвером в партизанские отряды.
Немцы в последнее время очень активизировались. В разных районах силами местной полиции под руководством офицеров абвера и СС проводились облавы, устраивались засады на партизанских тропах. Несколько отрядов ими было выявлено и уничтожено с воздуха. В боях особым зверством отметились украинские и литовские полицейские части. Партизаны ответили активизацией своей деятельности. Были совершены диверсии на железнодорожном участке Барановичи — Минск, устроены засады на транспортные колонны врага, шедшие к Ляховичам, разгромлено несколько полицейских участков и комендатур. За украинскими и литовскими полицаями была устроена настоящая охота. Одну роту литовцев удалось взять на привале, накрыть минометным и пулеметным огнем, а затем «зачистить». Украинцы оказались «старыми знакомыми» из 1 полицейского вспомогательного батальона. Видно ничему их не научила прошлая встреча, а теперь уже из них учить некого. Они были уничтожены объединенными силами нескольких отрядов. Правда, немцы формировали еще несколько подобных подразделений из числа бывших военнопленных.
Одной из немаловажных задач была выявление мест содержания военнопленных и организация их освобождения. Первой такой целью был шталаг № 352 (он же «Лесной») для наших военнопленных, созданный немцами в Минске и д. Масюковщина. О нем Командиру поведал в Слуцке один из немцев. По его словам в Минске и в деревнях вокруг города содержалось порядка ста тысяч наших граждан, как военных так и гражданских. В первую очередь называлась д. Масюковщина. Там пленные содержались на территории летнего лагеря кавалерийского полка, расположения 355 стрелкового полка и 90 отдельного саперного батальона 100 стрелковой дивизии.
Александру неоднократно приходилось бывать в тех местах, расположенных в 6 километрах от родного ему города. Так что дорога была знакомой. На месте все подтвердилось.
Вся территория лагеря была ограждена несколькими рядами колючей проволоки и освещена прожекторами, закрепленными на соснах. Охрана солдатами охранного батальона осуществлялась с пулеметных вышек и парными патрулями, ходившими внутри рядов колючей проволоки. Администрация и охрана размещалась в ДОСах. Здесь же проживал и комендант Остфельд, высокий, подтянутый человек интеллигентного вида.
Никакой новой «лагерной» инфраструктуры немцы не настроили. Все, что они сделали, это силами военнопленных нагородили заборов, деливших территорию лагеря на зоны, да десяток деревянных сараев. Ну, еще установили виселицу с тремя крюками для петель на лагерном плаце между столовой и трехэтажной казармой.
Под лагерь они использовали имеющийся жилой фонд. Пленные располагались в двух десятках одноэтажных деревянных постройках. Задействованы были помещения штаба, гарнизонной столовой, бани, клуба, технического и хозяйственного складов и караульного помещения. Вся территория лагеря была разгорожена колючей проволокой на зоны-отсеки — офицерский, украинский, русский, еврейский, для представителей Закавказья. Колючей проволокой были огорожены и бараки. Проходы и проезды внутри лагеря назывались улицами, каждая из них имела свое название: Главная, Комендантская, Лазаретная, Соломенная, Деревянная, Проволочная и т. д. Эти названия определялись мастерскими, которые располагались в бараках. Улицу, ведущую к месту расстрела, назвали улицей Стрелков, на кладбище — Новый путь…
В длинном кирпичном здании трехэтажной казармы 355 стрелкового полка находился «Лесной лазарет», в котором лечились не только военнослужащие вермахта, но и военнопленные, а также местные жители. Для организации лечения сюда были привлечены не только немецкие врачи, но и советские из числа пленных и врачи из города Минска. Как удалось установить, большинство советских врачей было из состава 216-й полевого эвакогоспиталя, практически в полном составе попавшего в пленен в лесу вблизи населенного пункта Старое Село. Общее количество наших раненых лечащихся в лазарете никто не знал. Местные говорили о нескольких тысячах (от 1,5 до 3 тысяч). Еще говорили, что есть филиалы лазарета в Минске, там тоже лежало до десяти тысяч пленных.
Вообще количество пленных не дотягивало до 100 тысяч, было куда меньше. Для уточнения пришлось брать «языка». Схваченный пожилой немец из лагерной администрации сообщил, что в лагере содержится около десятка тысяч пленных, но их число увеличивается. Дулаг № 126, что находился в «Пушкинских казармах» Минска, переформирован в филиал шталага и поэтому оттуда пленные начали переводиться в Масюковщину. Пока что в каждом бараке проживало до 500 человек, но были и исключения, так в 4 небольших казармах 90 осб. находилось всего 500 человек. В офицерском бараке жило около 200 командиров, ждавших отправки в Офлаг. Остальные пленные были расположены в бывшем дулаге. Еще часть пленных, числившихся в списках лагеря, сведена в рабочие команды и проживает по месту работы. Таких мест было 22. Они работали на лесопилке, складах и мастерских внутри лагеря, были задействованы на кирпичном заводе в 3 км к северу от лазарета и на формовке торфобрикета вблизи деревни Ржавец, что в километре от Масюковщины. Кроме того они работали на «Танкоремонтном заводе г. Минска» что на улице Красноштандартной. Пленный пояснил, что в лагере расстреливают выявленных комиссаров, коммунистов и евреев. Массовых расстрелов пленных не проводят. Не зачем. Ежедневно в лагере от антисанитарии, голода, болезней и ран умирает до 150 пленных вывозимых по утрам на тачках с жилой зоны лагеря. Умерших хоронят на кладбище в д. Глинище и стадионе. Есть разрозненные захоронения вдоль дороги из Минска в Масюковщину. Немец показал, что есть еще один большой лагерь для советских военнопленных у деревни Большой Тростянец. Там умерших пленных сжигали в крематории.
