— Какая человеческая встреча в Китае вам особенно запомнилась?
— С руководителем театра, где проходили гастроли. Это очень известный просвещенный бизнесмен, взявший огромное помещение (1800 мест) в аренду. При прежней власти его обвинили в злоупотреблениях и посадили на восемь лет. А теперь он включен в список 15 самых влиятельных организаторов китайского культурного пространства. Жизнерадостный человек, светившийся от гордости, когда на наш спектакль приехал российский посол. Знаете, глядя на него, я удивлялся, сколько общего в конфуцианской этике с ее уважением к честному труду и в нашем православии, особенно старообрядчестве. Только у них все живо, а у нас жестко выкорчевывалось, и будет страшно трудно это возродить.
— А теперь перенесемся в Польшу, где издается ваш «Козленок в молоке».
— Да, через восемь лет после выхода там же романа «Небо падших». Долгое время в Польше считали, что современная русская литература — это исключительно постмодернизм. Наконец терпение их издателей лопнуло: «Все, больше мы этот бред переводить не будем».
— Имеете в виду Пелевина, Сорокина?
— Ну, те, кого вы назвали — еще хорошо, там же крутится масса третьестепенных пелевиных и десятистепенных сорокиных, которых до конца дочитать невозможно. Они агрессивны, но их тексты совершенно ничего не говорят о современной России. Потому что написаны теми, кто либо целиком ушел в литературную игру и судьба народа их не интересует, либо людьми, сидящими на чемоданах и западные столицы представляющими себе лучше, чем собственную страну… И вдруг поляки обнаружили, что в России есть другая, реалистическая литература, и она гораздо популярнее у русского читателя, хотя, может быть, меньше отмечена всевозможными Букерами.
— Что же они взялись переводить?
— Юрия Козлова, Александра Терехова, Захара Прилепина, Сергея Шаргунова — литературу, которая говорит и болеет за Россию.
— Но сейчас из Польши до нас чаще доносятся голоса вроде заявления актера Даниэля Ольбрыхского, который сказал, что с сегодняшней Россией, «захватившей Крым», дела иметь не хочет.
— Наши отношения с польской интеллигенцией развиваются в парадигме «Пушкин — Мицкевич». Человеческая дружба — это одно, а все равно «Россия — монстр», «хищный двуглавый орел»… Этот стереотип никуда не делся. Если почитать, как поляки интерпретируют войны XX века, вас поразит, насколько прочно они забыли, что сами собирались нападать на Советский Союз при поддержке Германии. Что активно поучаствовали в разделе Чехословакии. Что уморили 60 тысяч наших красноармейцев, которые попали в плен во время «чуда на Висле». Вот о Катыни, где расстреляны польские военные, они помнят… Ольбрыхский обиделся на Россию? Я тоже обиделся на Польшу, которая согласилась разместить у себя натовские ракеты. Чего-то все обижаются на нас, и никому не приходит в голову, что мы тоже можем обидеться. Мы, которые, в конце концов, спасли польский народ от уничтожения немцами. Пушкин же сказал: «Оставьте: это спор славян между собою… И ненавидите вы нас…/ За что ж?.. За то ль, что в бездну повалили/ Мы тяготеющий над царствами кумир/ И нашей кровью искупили/ Европы вольность, честь и мир?» К польским историческим обидам надо относиться совершенно спокойно. Их даже можно понять. Например, Львов и Вильнюс веками были польскими городами. Кстати, если они к ним вернутся, я за поляков только порадуюсь. Однако по отношению к нам всегда будет ревность, воспоминание о великой Речи Посполитой, чей принц садился на русский престол. Не нужно играть в бескорыстную дружбу народов. Но поскольку российская культура — это величайшая европейская культура, и польская культура — тоже величайшая европейская культура, они обречены на диалог и взаимовлияние. Так было и будет.
— Мы говорим о сложном отношении иностранцев к нам, но куда поразительнее другое: вот накануне 9 мая «Эхо Москвы» проводит опрос — нужно ли КАЖДЫЙ год проводить парад Победы, и только 20% высказываются «за».
— Аудитория «Эха Москвы» специфическая: ее 20 лет воспитывали на идеях антипатриотизма, на скептическом отношении к российской государственности как таковой. Особо отмечу «заслуги» передачи «Цена Победы», которая очень тонко, устами весьма неглупых людей внедряет в сознание мысль, что Победа таких жертв не стоила: сколько-де челюстей можно было бы вставить бесплатно ветеранам на «парадные» деньги… Мне всегда хочется ответить: дорогие друзья, а как быть с евреями, уже две с половиной тысячи лет празднующими по всему миру победу над визирем Аманом, который подбивал своего суверена, персидского царя Артаксеркса вырезать еврейское племя? В результате они его политически переиграли, Амана казнили, и с тех пор евреи 2500 лет на праздник Пурим едят булочки в виде ушей Амана… Так скажите им: не надо есть «уши Амана» — на них уходит столько муки, сахара… Я не еврей и «ушей Амана» никогда не ел, но был бы еврей — ел бы обязательно: это же праздник спасения народа. Точно так же и тут. Вспомните — сколько мирного населения уничтожено у немцев и у нас. Там — около миллиона, и то в основном под англо-американскими бомбежками, а здесь — 20 миллионов. Почему же я должен экономить на празднике спасения МОЕГО народа?
— Мы в России сейчас, может быть, слишком зациклены на украинской беде, нам кажется — мир сошел с ума и вошел в такой клинч, из которого непонятно как выйдет.
— Я считаю, что ситуация совершенно понятная. Это примерно как в семье, где почему-то один из членов привычно уступает всем место, отдает заработанные деньги, смущенно улыбается, когда кто-то забирает с его тарелки еду… Вот так себя держала Россия последние 20 лет в результате предательства элит сначала Горбачева, потом Ельцина… И вдруг этот человек, придя вечером домой, говорит: все, хватит — зарплату оставляю себе, и на место мое больше не садитесь… Все возмущаются: ты сошел с ума, мы сейчас вызовем санитаров, смирительную рубашку на тебя наденем, санкции применим… А он стоит на своем. И через несколько дней они успокоятся: ну правильно, он же в принципе ничего такого не требует — только уважения как к равноправному члену семьи… Вот и Россия после 20 лет самоунижения вдруг сказала: нет, я такая же, как вы, ребята, вот мое место за столом, моя еда и моя зарплата… Пошумят, поистерят — и смирятся. Только больше уважать будут.
— Что пишете сейчас?
— Заканчиваю повесть или роман, очень острый, где события происходят в двух временных плоскостях — сегодня и в перестройку, в мае 1988 года. Герой — журналист, который в свое время боролся за свободу слова, сокрушал «империю лжи», а теперь работает главным редактором газеты, которая принадлежит олигарху, сбежавшему за границу. Показываю весь перестроечный генезис, как это было, как красивыми словами разрушалась страна, люди… Там, понятно, отражен и мой личный опыт. Но не только. Повесть, думаю, очень многих разозлит — они там узнают себя.
Беседовал С. Бирюков
«Труд», май 2014
Эту схватку проиграть нельзя. На кону — Россия
Автору «ЧП районного масштаба», «Грибного царя», «Гипсового трубача» и многих других любимых народом произведений исполняется 60 лет.
