Возможно, наихудшей для тамплиеров была духовная мука – наверное, им казалось, что умер сам Бог, и, наверное, многие братья сошли с ума. Однако о них ходили самые дикие слухи, ведь общественное мнение во Франции несомненно верило в виновность братьев. Они якобы вызывали дьяволиц из ада и развратничали с ними, а выродков сжигали перед образами, обмазанными детским жиром, и поклонялись котам. Комиссия снова собралась, чтобы выслушать свидетелей, которые и не пытались защищаться.
Филипп побаивался общего церковного совета, который должен был вскоре собраться. Пропагандистская кампания против папы Климента возобновилась. Он был вынужден посмертно осудить Бонифация, и покойного понтифика обвинили во всех мыслимых беззакониях, включая чернокнижие. У этого нелепого фарса была та же цель, что и у заговора против тамплиеров, – очернить папство, поставив его под контроль Франции. Однако обвинение дискредитировала его собственная абсурдность, и от суда было решено отказаться в обмен на осуждение папой его бывшей охраны. Однако когда в октябре совет встретился в Вене, он снова предложил тамплиерам защищаться. Семеро рыцарей, с бородами, в доспехах, плащах с красным крестом, возникли словно бы ниоткуда. Климент пришел в ужас; этим чудовищным гениям вероломства вполне по силам убедить иностранных епископов в своей невиновности. Он поспешно отложил совет. Этих доверившихся ему братьев арестовали, и началась яростная охота на их товарищей, 1500 которых предположительно скрывались в соседнем Лионе.
В феврале 1312 года французские Генеральные штаты потребовали осудить орден. Наконец в марте Климент на частной консистории (то есть на совещании со своими советниками) формально объявил Бедных Рыцарей Храма Соломона виновными по всем предъявленным обвинениям. Когда совет снова встретился 3 апреля, ему как свершившийся факт представили буллу Vox in excelso («Голос на высотах»), объявившую орден распущенным. Папа объяснил свои причины; канонически тамплиеров нельзя было осудить на основании имеющихся улик, но он сам убежден в их вине и поэтому воспользовался своей прерогативой их распустить. Генеральный совет одобрил его решение без возражений. 2 мая вышла новая булла, которая распорядилась землями братства: их передали госпитальерам. Те тамплиеры, которые отреклись от своих признаний или вообще отказались признаваться, получили пожизненное заключение, а те, кто признался и стоял на этом, были отпущены и получили минимальную пенсию, большинство кончило в нищете. Климент медлил, перед тем как приговорить высших лиц ордена – Жака де Моле (все просившего об аудиенции), казначея и прецепторов Мэна и Нормандии.
Госпитальеры взирали на уничтожение соперников со смешанными чувствами. Они не могли полностью подавить жалость к людям, которые так часто были их товарищами по оружию; английские госпитальеры всегда называли мучеником умершего в Тауэре великого прецептора де ла Мора, а их приор Уильям де Тотейл составил список магистров тамплиеров, чтобы молиться за упокой их души. Однако даже самым сочувствующим не терпелось прибрать к рукам их богатство. Но все прецептории уже захватили короли и не желали с ними расставаться; Филипп забрал себе все их доходы, утверждая, что тамплиеры задолжали ему ту сумму, которую он потратил на суд, а в Англии Эдуард II уже поделил добычу, и орден иоаннитов столкнулся с бесчисленными исками от тех, кто занимал эти владения, и от потомков тех, кто их изначально пожертвовал тамплиерам. Даже когда в 1324 году парламент своим актом признал права госпитальеров, ушли годы, чтобы провести его в жизнь, – церковь тамплиеров на Стрэнде была возвращена только в 1340 году, а остальное оставили на юристов. В Европе половина владений Бедных Рыцарей перешла к светским лицам.
Тем не менее госпитальеры приобрели огромное богатство
[89]
. В Германии большие владения тамплиеров позволили мейстерам бранденбургского баллея ордена иоаннитов стать почти автономными. До тех пор среди немецких земель госпитальеры обладали могуществом в Австрии, Силезии, Брайсгау и Швейцарии. Теперь они приобрели огромные имения в Брауншвейге и Хальберштадте.
Английские командории пришлось кардинально реорганизовать, чтобы они смогли поглотить новые земли; иногда сами командории переводили в бывшие прецептории, как Игл в Линкольншире. В Шотландии был такой хаос, что указ о роспуске шотландского Храма так и не был ратифицирован, однако это неправда, что тамплиеры затем стали частью объединенного ордена, даже госпитальеры приняли к себе нескольких бывших Бедных Рыцарей. Некоторые английские братья получили пансион; в 1338 году бывший тамплиер еще жил в Игле. Наконец, через несколько лет судебных разбирательств, количество домов госпитальеров в Англии возросло до 55. В 1338 году они насчитывали 34 рыцаря, 48 сержантов и 34 капеллана.
Даже самых корыстолюбивых госпитальеров не мог не потрясти последний акт трагедии. 14 марта 1314 года четыре высших лица ордена тамплиеров поднялись на эшафот у Нотр-Дама, чтобы выслушать свой приговор – пожизненное заключение. Потом де Моле заговорил с этого страшного помоста, последнего поля боя тамплиеров: «Справедливость требует, чтобы в этот торжественный миг, когда моя жизнь близится к концу [ему было почти 70 лет], я разоблачил ложь и поведал правду. Перед лицом земли и неба, перед всеми вами как свидетелями я утверждаю, что виновен в тягчайшем беззаконии. Однако заключается оно в том, что я признал себя виновным в гнусных злодеяниях, предъявленных нашему ордену. Я заявляю и не могу не заявить, что орден невиновен. Его чистота и святость несомненна. Я и утверждал обратное, но лишь для того только, чтобы спастись от чрезмерных пыток, сказав то, что хотели услышать мои враги. Прочих рыцарей, которые отказались от своих признаний, подвергли костру; но мысль о смерти не так страшна, чтобы заставить меня признаться в мерзких преступлениях, которых я никогда не совершал. Мне предлагают жизнь, но жизнь ценой бесчестья. Жизнь, купленная такой ценой, ничего не стоит. Я не скорблю, что должен умереть, если жизнь можно купить только нагромождением новой лжи».
Двое братьев слушали своего начальника со страхом, но прецептор Нормандии, брат Жоффруа де Шарне поддержал Великого магистра и высказался с таким же вызовом. На следующее утро двух братьев по вере сожгли заживо на медленном огне на острове посреди Сены, пока они кричали о своей невиновности сквозь языки пламени. Возникла легенда, что Жак де Моле призвал Филиппа и Климента на суд Божий; во всяком случае, папа умер в течение месяца, король к осени, да и трое его сыновей и наследников умерли молодыми.
Не надо видеть в ударе по тамплиерам отдельный инцидент. Подобные обвинения в страшных пороках предъявлялись и к тевтонским рыцарям, так что им пришлось перенести свою штаб-квартиру из Венеции в Пруссию. Кризис укрепил госпитальеров в решении перебраться на Родос, ускорив их преобразование в федерацию национальных братств; Филипп пытался, хотя и безуспешно, положить конец этой реорганизации, ведь она лишала Францию шансов завладеть и имуществом госпитальеров. Кроме того, он стал причиной разделения ордена Святого Лазаря; в 1308 году король Филипп взял под свое покровительство Тома де Сенвиля, Великого магистра лазаритов, и все владения ордена, но, когда Тома умер в 1312 году, Неаполь не признал его преемника, и в 1318 году папа Иоанн XXII дал приории Капуи полную независимость. С тех пор существовали две отдельные ветви ордена прокаженных рыцарей – Буаньи поддерживал Бертон-Лазарс.
