После церемонии приветствия Ашот с трудом протиснулся в крохотную машину. Рядом с ним усадили тщедушного дедулю, иначе ни одному из офицеров на переднем пассажирском сиденье было не уместиться. Машина просела, скрипнула рессорами. Никита вслух усомнился, выдержит ли ходовая часть.
– Нэ бойся, рессоры усиленные. Смелей садись. Баня и рэсторан ждут нас!
– Ашот, почему не купишь себе «Волгу»? Зачем мучаешься в этой коробчушке?
– Хм, я бы купил, но зачем лишний раз привлекать внимание начальства. Меня уже первый секретарь горкома вызывал, выказывал неудовольствие, что постовые милиционеры мне честь отдают. Я ему говорю: «Дорогой товарищ секретарь, хозяин, я об этом их не просил, они сами! Ну не буду же останавливаться возле каждого легавого и совестить его, мол, зачем эта нэнужная лесть».
– И что партийное руководство ответило? – полюбопытствовал Никита.
– Велело не ездить по центру. А ты говоришь – «Волга». Ещё «Мерседес» посоветуй купить! Миша, дорогой мой друг! Наверное, ты хочешь, чтоб меня выслали обратно в Армению? Мне туда нельзя. Там у меня слишком много врагов. Ашот должен жить в Педжене, ему и здесь хорошо. Я не высовываюсь, дом всего в одын этажа, как у других. Я сделал проще – еще два этажа в землю закопал: там бильярдная и зал для гостей. Перехитрил начальство. То, что у меня в подвале всё в мраморе и павлины во дворе бродят, для посторонних глаз нэ видно. А машина, если хорошая, сразу бросается в глаза. Потерплю тесноту, да и привык я к этому «Москвичу».
Так за рассказом о своей нелегкой судьбе Ашот с ветерком доставил компанию к городской бане. На дверях болталось объявление: «Баня закрыта на учёт». Но стоило армянину вытянуть живот из-под руля, как двери распахнулись и какой-то шустрый человечек увлёк всю компанию к заднему, служебному, входу, рассыпаясь словами благодарности за то, что сегодняшний день ему преподнес таких знатных и уважаемых гостей.
А приятно ощущать себя не просто обычным молодым лейтенантом, а персоной, из-за которой закрыли баню. Ну, не совсем из-за тебя, но всё же…
Туркмен буквально стелился по тротуару, сопровождая гостей, отбрасывая носком тапочка в сторону случайно попадающиеся окурки и бумажки.
– Успокойся, Мамбек, не суетись. Лучше пива принеси холодненького, – распорядился «мафиозо». – Чешского!
– Нэ изволь беспокоиться, хозяин. Всо уже в люччем виде. Пиво, риба, лаваш, зелень. Всо есть! Давно ждём!
Убогая и вонючая городская баня, обшарпанная снаружи и внутри, при проникновении с «чёрного хода» оказалась вполне приличной. Никита в таких и не бывал никогда. Стены обшиты хорошим деревом. Мягкие скамейки. Полы устланы ковровыми дорожками.
Ромашкин живо разделся до трусов и ринулся в душевую смыть пот и грязь холостяцкого существования. Аксакал неспешно снял с себя пальто, оставшись в шерстяном халате, сел и замер на месте. Мишка и Ашот голышом чинно направились в парную.
После посещения бассейна, парилки, душа новоявленные приятели расположились у сервировочного столика на колёсиках. Пиво уже не пили. Бархатным пивом баловались в период мытья. Теперь в ход пошла водка. Никита не стал от неё отказываться, не желая обидеть «мафиозо», о чём его строго предупредил Шмер.
Две бутылки водки на троих – явный перебор для Ромашкина. Для Мишки это тоже сильная доза после пива. Эх, если бы не проклятое пиво…
Туркмен сидел истукан-истуканом, улыбался и молчал, практически не выпивал, разве что одну рюмку, за знакомство.
Конечно, основная часть спиртного была употреблена армянином, но ему – что слону дробинка.
Никита, ещё чуть соображая, поинтересовался, кто будет за рулём авто на обратном пути.
Ашот сделал круглые глаза:
– Обижаешь, дорогой! Конычно, я. Ето нэ смертэльно. Ето разминка. Сэйчас в рэсторан памчим!
Ну… не совсем ресторан. Вернее, совсем не ресторан. Городской-то ресторан вблизи вокзала размещался в обшарпанном здании. Вилки-ложки-тарелки почему-то всегда были жирные, а еда – тошнотворная. Ашот же привез их в глубину одноэтажных саманных кварталов. В центре этих лабиринтов стояло вполне приличное здание, окружённое высокой кирпичной стеной, с маленькими окошками, с закрытыми ставнями, откуда раздавалась восточная заунывная музыка. Что ж, придётся смириться с бабайскими мелодиями. Других, скорее всего, не будет.
Внутри помещения, куда их проводил громила с квадратным подбородком и мрачной физиономией, стоял уютный полумрак. По периметру – низенькие азиатские столики с кушаньями и чайниками да подушки для сидения. В центре зала, под люстрой, возвышались два больших полированных стола без скатертей и приборов.
Тело Ашота заняло три подушки. Шмер и Ромашкин уместились на одной. В тесноте да не в обиде. Дедок с ними не пошел в зал, остался дремать в автомобиле.
Зал оказался почти заполнен посетителями, которые ели, смачно чавкая и разговаривая. Громкий смех раздавался со всех сторон. Причем смеялись туркмены заразительно, от души, запрокидывая голову и широко открывая рот, показывая соседям либо золотые, либо желтые кривые щербатые зубы. В основном за столами мужчины средних лет и старше. Как шёпотом пояснил Мишка, торговцы и кладовщики, милиционеры и чиновники.
При появлении Ашота все почтительно привстали, поклонились. Неподдельное подобострастие и показное радушие.
«Мафиозо» с некоторыми обнялся, некоторым помахал рукой. В сторону одной компании глянул с нескрываемой неприязнью. Компания вмиг испарилась из зала, будто её и не было тут вовсе.
Никита какое-то время нервничал, пытаясь устроиться поудобнее, подгибая ноги под задницей – по-восточному. Неудобно! Ещё он комплексовал, по поводу своих носков: вдруг пахнут. Но вскоре понял, что соседи пьют далеко не чай, и потому им совершенно наплевать на вонючие ноги соседей. Да от всех них от самих несло какой-то… козлятиной. Душные козлы!
Из чайников в пиалы потекла прозрачная жидкость. Водка. На запах – не очень…
– Опять денаусскую в графины налили. Эй, человек! Подойди сюда! – «Мафиозо» поманил официанта сарделечным пальцем.
– Что изволите, уважаемый? – склонился в поклоне официант-туркмен.
– Это пойло отнеси хозяину. Московскую водку принести! Живо!
Чайные приборы вмиг сменили на другие. Извиняться примчался сам хозяин заведения: московской нет, только чарджоуская…
Всяко не денаусская! Хотя… Тоже дрянь. Какая отвратительная вода вокруг, такая и водка.
Появились танцовщицы. Старые и молодые «дикари» взвизгивали и пускали слюни, глядя на девушек.
Никита, наблюдая за обнажающимися в такт музыке стройными красавицами, под воздействием алкоголя окончательно потерял самоконтроль.
– Мишка! – громко обратился он к Шмеру. – Если мы одну из них не зацепим, это будет величайшей глупостью с нашей стороны.
– Чудак-человек. Я тебе уже объяснял: это удовольствие стоит денег. Бесплатных ласк тут нет.
