Майор припарковался и вошел в здание, где его продвижение к цели снова сильно замедлилось. Женщина, сидевшая за столом дежурного, принялась звонить, но не смогла найти Муркрофта. Ни в офицерской гостинице, ни в одном из кабинетов внутри здания, ни на гауптвахте – в общем, нигде. Оставалось только одно место, и Ричер отправился в самое сердце комплекса, пока не увидел стрелку и указатель: «Офицерский клуб». Время завтрака уже прошло, но офицеры высшего эшелона имеют привычку завтракать поздно. Особенно тыловики, занимающиеся интеллектуальной работой и находящиеся в краткосрочных командировках.
Столовая Офицерского клуба занимала симпатичное просторное помещение с низкими потолками, широкое и длинное, и, судя по всему, недавно отремонтированное и обустроенное – вероятно, тем же дизайнером, который занимался обеденными залами в сети отелей низкой ценовой категории. Белое дерево и светло-зеленая ткань, огромное количество перегородок, расставленных под разными углами, так что в результате в зале образовалось множество небольших, но отдельных уголков. На полу лежал ковер, а жалюзи на окнах были наполовину открыты. Глядя на них, Джек вспомнил шутку своего бывшего коллеги Мануэля Ороско: «Как сделать жалюзи? Нужно поймать много ос и вырвать у них жала». И еще: «Как сделать швейцарский рогалик? Нужно взять швейцарца и наставить ему рога». Тут Дэвид О’Доннел не выдерживал и начинал объяснять, что швейцарские рогалики – это вовсе не швейцарское, а, скорее всего, английское изобретение. Как, например, бисквит «Виктория», только из других ингредиентов. О’Доннел был таким невероятным педантом, что по сравнению с ним Ричер выглядел почти нормальным.
Джек вошел в зал и обнаружил, что большинство столов пустует, однако за одним из них он все-таки увидел полковника Муркрофта, который оказался толстым коротышкой среднего возраста с добродушным лицом, одетым в парадную форму. На его правом нагрудном кармане красовалась табличка с именем, написанным крупными буквами. Муркрофт сидел за столом для четверых и ел тост. А напротив него устроилась майор Салливан, адвокат Ричера в деле Большого Пса. Она уже один раз завтракала, когда отвезла своего подзащитного в греческий ресторан, и теперь держала в руках только чашку с кофе – больше никакой еды перед ней не было. Она говорила и слушала с почтительным видом, так обычно майоры ведут себя с полковниками или студенты со своими преподавателями.
Джек подошел, выдвинул стул и сел между ними:
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
– Вы кто такой? – удивился Муркрофт.
– Майор Ричер. Мой клиент, – ответила Салливан ровным, ничего не выражающим голосом. – Тот самый, о котором я вам рассказывала.
Муркрофт посмотрел на Джека:
– Если вы хотите что-то обсудить, уверен, майор Салливан с радостью запишет вас на консультацию на более подходящее время.
– Я хочу поговорить с вами, – ответил Ричер.
– Со мною? И о чем же?
– О Сьюзан Тернер.
– У вас личный интерес в данном деле?
– Почему не было апелляции по поводу заключения под стражу до суда?
– Вы должны заявить о своем законном интересе, и только после этого мы сможем обсудить детали дела.
– Каждый гражданин имеет законный интерес в правильном отправлении правосудия по отношению к любому другому гражданину.
– Вы считаете, что в данном деле я повел себя неправильно?
– Я смогу сделать вывод, касающийся вашего поведения, лишь после того, как вы ответите на мой вопрос.
– Майору Тернер предъявлено очень серьезное обвинение.
– Однако досудебное заключение не должно быть связано с применением наказания. Более того, оно не должно быть слишком суровым, и его целью является обеспечение присутствия обвиняемого на суде. Так говорит закон.
– Вы юрист? – приподнял брови Муркрофт. – Что-то я не припоминаю, чтобы слышал ваше имя.
– Я служил в военной полиции. На самом деле, похоже, и сейчас там служу. Снова. Я хорошо знаю законы.
– Правда? Примерно так же, как водопроводчик разбирается в термодинамике и гидромеханике?
– Не льстите себе, полковник. Это совсем не бином Ньютона.
– Так, прошу вас, просветите меня!
– Дело майора Тернер не требует заключения под стражу. Она является действующим офицером Армии США и никуда не сбежит.
– Вы можете дать нам в этом личную гарантию?
– Почти. Она командир Сто десятого подразделения. Я тоже занимал этот пост, и я бы остался. И она тоже не сбежит.
– В данном деле присутствуют факты измены.
– Возможно, здесь, но не в реальном мире. Никто не думает об измене. Иначе ее не привезли бы сюда, в Дайер. Она бы уже была на Карибах.
– И тем не менее речь идет не о превышении скорости на автостраде.
– Она не сбежит.
– Я спрошу вас еще раз: вы лично это гарантируете?
– Я выдвигаю продуманное предположение.
– Вы с нею знакомы?
– Не совсем.
– В таком случае не вмешивайтесь не в свое дело, майор.
– Почему она проинструктировала вас на предмет того, чтобы меня к ней не пускали?
– Технически она этого не делала. Инструкция подписана дежурным адвокатом. Днем, точное время мне неизвестно. Таким образом, запрет уже вступил в силу, когда я занялся ее делом, то есть на следующее утро. Иными словами, вчера.
– Я хочу, чтобы вы попросили майора Тернер пересмотреть свое решение.
Муркрофт промолчал, и Салливан решила вмешаться в разговор. Она в упор посмотрела на Ричера:
– Капитан Эдмондс сказала, что она встречалась с вами. По делу Кэндис Дейтон. И посоветовала вам предпринять упреждающие шаги. Вы последовали ее совету?
– Мы еще поговорим об этом, – ответил Джек.
– Вам не стоит терять время. В подобных делах нюансы имеют огромное значение.
– Мы еще поговорим об этом, – повторил Ричер.
– Речь идет о вашей дочери, которая живет в машине. Это намного важнее, чем теоретическое беспокойство о правах майора Тернер.
– Девочке почти пятнадцать лет, и она живет в Лос-Анджелесе. Я не сомневаюсь, что она и прежде спала в машинах. И если она действительно моя дочь, то легко потерпит еще пару дней.
– Полагаю, майор Салливан и капитан Эдмондс пытаются вам объяснить, что, возможно, у вас больше нет двух дней, или даже одного, – сказал Муркрофт. – Я имею в виду, что все будет зависеть от того, какое решение примет прокурор по делу Родригеса. Не сомневаюсь, что они там потирают от предвкушения руки. Дело совершенно безупречное, не вызывающие сомнения улики плюс отвратительная репутация.
– Ваши не вызывающие сомнений улики – это не вызывающее сомнений дерьмо.
