– Мы знаем, откуда он взялся?
– Понятия не имею.
– Он один из наших врагов?
– Трудно сказать. Очевидно, что подразделению необходим временный командир. Так что доказательств его вины пока недостаточно.
– Но как в их план вписывается твой призыв на службу? Они ведь хотели от тебя избавиться – зачем тогда ты им нужен в части?
– Полагаю, они рассчитывали, что я сбегу. Я бы мог уйти в самоволку на постоянной основе. Морган и адвокаты подчеркнули, что никто не станет меня искать. Никаких агентов по розыску. Они нанесли парочку серьезных ударов, рассказав мне про аффидевит и выдвинув обвинение, которое я не смогу опровергнуть, если останусь. Думаю, большинство на моем месте тут же унесли бы ноги. Именно таким был их стратегический план. Но не сработало.
– Когда внезапно появляется чудовище, ты должен с ним сражаться, верно?
– Или приказ ГСА
[12]
. В досье может быть дополнение, в котором сказано: если я откажусь сотрудничать, со мной следует разобраться. Из-за каких-то политических тонкостей в аппарате министерства. Несомненно, решение принимал не Морган. Подполковник не имеет соответствующих полномочий. Такие вещи делаются на более высоком уровне.
– Самые старшие офицеры штаба.
– Согласен, но какие именно?
Тернер не ответила, а повар наконец принес им кофе. Две большие керамические кружки и маленькую розовую корзиночку со сливками, пакетиками с сахаром и двумя металлическими ложками, такими тонкими, что они казались невесомыми. Ричер взял чашку, принюхался и сделал глоток. Край чашки был холодным и толстым, но кофе – вполне приличным. Горячим и достаточно крепким.
Джек поставил чашку на стол, обхватил ее ладонями, словно защищая, и посмотрел в глаза Тернер.
– Итак, – сказал он.
– И еще одно. Мне будет трудно это произнести, поэтому я сожалею, – сказала вдруг Сьюзан.
– О чем это ты?
– Мне не следовало спрашивать про количество номеров в мотеле.
– Я не в обиде.
– Но меня это беспокоит. Я не уверена, что готова к одному номеру. У меня ощущение, что я перед тобою в долгу. За то, что ты сегодня для меня сделал. И я не думаю, что это правильное состояние души при данных обстоятельствах.
– Ты ничего мне не должна. Я действовал исключительно из эгоистических побуждений. Я собирался пригласить тебя на обед. В данный момент происходит нечто похожее. В некотором смысле. Возможно, не так, как я планировал. В общем, я получил то, что хотел. Все остальное лишь сопутствующий ущерб. Так что ты ничего мне не должна, – еще раз повторил мужчина.
– И все же, мне немного не по себе.
– И не удивительно! Тебя арестовали, потом ты сбежала из тюрьмы, а теперь спасешь свою жизнь, воруешь машины и деньги…
– Нет, это из-за тебя.
– Почему?
– Я ощущаю дискомфорт.
– Я сожалею.
– Тут нет твоей вины, – вздохнула Тернер. – Просто ты такой.
– Какой именно?
– Я не хочу оскорбить твои чувства.
– У тебя не получится, – заявил Ричер. – Я военный полицейский. И мужчина. У меня нет чувств.
– Это я и имела в виду.
– Я пошутил.
– Нет, вовсе нет. В любом случае в твоих словах была лишь доля шутки.
Сьюзан надолго замолчала, но потом все-таки добавила:
– В тебе есть нечто дикое.
Джек ничего не сказал в ответ. «Дикий» от латинского «feral», неприрученный, от «bestia fera», дикий зверь. Обычно так называют сбежавших домашних животных, вернувшихся к дикому образу жизни.
– Складывается ощущение, что в тебе есть только «да» и «нет», – продолжала Тернер. – Ты и они, белое и черное, жить или умереть. И я спрашиваю себя: какое влияние это оказывает на личность?
– Все просто: жить, а не умереть, – ответил Ричер. – По крайней мере, для меня.
– Ты подобен хищнику. Холодный и жесткий. Взять хотя бы то, что сейчас происходит. Ты все спланировал. Четверо парней в машине и их боссы. Ты плывешь к ним прямо сейчас, и в воде будет кровь. Твоя или их, но кровь будет.
– Сейчас я рассчитываю от них уплыть. И я не знаю, кто они такие и где находятся.
– Но ты узнаешь. Ты постоянно об этом думаешь, я же вижу. Ты встревожен и пытаешься взять след, уловить запах врага.
– А что еще я могу делать? Купить нам билеты на автобус, идущий прямо в Ливенуорт?
– Разве другого варианта нет?
– А ты сама как считаешь?
Женщина сделала первый глоток кофе и немного подумала:
– Я с тобой согласна, и в этом заключается проблема. Причина, по которой мне некомфортно. Я такая же, как ты. Но еще не совсем. Вот что меня тревожит. Смотреть на тебя – значит, смотреть в будущее. Однажды я стану тобой. Когда во мне останется только «да» или «нет».
– Значит, я на тебя похож? Большинство женщин говорят «нет» из-за того, что я совсем другой.
– Ты меня пугаешь. Или будущее, в котором я могу превратиться в тебя. Я не уверена, что готова к этому. И не уверена, что когда-нибудь буду готова.
– Вовсе не обязательно, чтобы все произошло именно так. Это всего лишь выбоина на дороге. У тебя еще остается шанс сделать карьеру.
– Если мы победим.
– Иначе и быть не может.
– Значит, в лучшем случае я сошла с дороги, чтобы потом на нее вернуться. А в худшем – навсегда.
– Нет, в худшем случае ты умрешь или тебя посадят за решетку. Худший случай, когда побеждают плохие парни.
– Для тебя это всегда победа или поражение?
– Разве есть третья возможность?
– А поражение сжигает тебя изнутри?
– Конечно.
– Это парализующее высокомерие. Нормальные люди не выгорают, если терпят поражение.
– Может быть, они не правы, – сказал Ричер. – Но ты не такая, как я. Ты не видишь себя, когда смотришь на меня. И поэтому я приехал. Ты – лучшая версия меня. Вот что я почувствовал по телефону. Ты все делаешь как следует.
– Что делаю?
– Все. Свою работу. Жизнь. Ты живешь, как человек.
– Но я так себя не чувствую. Во всяком случае, сейчас. И не думай обо мне как о лучшей версии. Если я не могу посмотреть на тебя и увидеть, что будет, ты не можешь посмотреть и увидеть то, что должно быть.
Тут к ним подошел повар с тарелками, полными яйцами, беконом и поджаренными тостами – все это выглядело превосходно приготовленным. Очевидно, парень любил свою работу. И хорошо ухаживал за сковородкой.
