– Вы его узнаете? – произношу я, покосившись на Грейс, собирающуюся, видимо, спросить о том же.
Мия берет альбом, но не открывает, а проводит рукой по гладкой обложке. Она молчит не меньше минуты, а потом качает головой. Все, воспоминания ускользнули, так и не сформировавшись в четкую мысль. Она откидывается на стуле, пальцы разжимаются, позволяя альбому упасть ей на колени.
Грейс выхватывает его и открывает. Перед ней множественные зарисовки Мии. Ева рассказывала, что дочь обычно не расстается с альбомом, рисует все, что кажется ей интересным: от бездомных, притулившихся в переходах метро, до машин, ожидающих на стоянке хозяев. Таков способ Мии вести дневник, таким образом она сохраняет воспоминания о том, где была и что видела. В этом альбоме я нахожу наброски дерева и нескольких деревьев, озера, окруженного лесом, небольшого бревенчатого домика и тощего кота, дремлющего на солнышке. Кажется, эти рисунки не удивляют Грейс. Она перелистывает страницы, пока не натыкается на изображения Колина Тэтчера, отчего буквально подпрыгивает на месте.
Колин Тэтчер имеет весьма потрепанный вид: вьющиеся волосы торчат в разные стороны и кажутся грязными, как и изодранные джинсы, и толстовка с капюшоном. Мия нарисовала его крепким и высоким. Особенный акцент она сделала на глазах, подчеркнув карандашом тени и мельчайшие детали, передав глубину взгляда. Колин Тэтчер получился словно живой и настолько пугающий, что Грейс старается поскорее перелистнуть страницу.
– Ты ведь сама это нарисовала, не помнишь? – Она подсовывает блокнот сестре, заставляя ту взять его в руки.
Колин сидит на полу по-турецки перед старой печкой, повернувшись спиной к пламени. Мия проводит рукой по странице, чуть смазывая карандашные линии, и принимается разглядывать кончики пальцев, на которых остались следы грифеля.
– Не екнуло? – интересуюсь я и делаю глоток кофе.
– Это… – Мия переводит дыхание, – он?
– Если ты о похитившем тебя человеке, то да, это он, – отвечает Грейс.
Я вздыхаю и протягиваю ей фотографию.
– Вот Колин Тэтчер. – Это не фото, сделанное полицейскими, а обычный снимок, где он, кстати, одет прилично.
Мия задумчиво переводит взгляд с фотографии на рисунок. Вьющиеся волосы. Крепкое телосложение. Карие глаза. Щетина на лице. Скрещенные на груди руки, выражение лица человека, изо всех сил старающегося скрыть улыбку.
– Вы прекрасно рисуете.
– Это я нарисовала? – переспрашивает Мия.
Я киваю в ответ:
– Нашел этот альбом в доме, среди ваших с Колином вещей. Полагаю, альбом принадлежит вам.
– Ты взяла альбом с собой в Миннесоту? – Грейс вскидывает брови.
Мия лишь пожимает плечами, не отводя глаз от лица Колина. Конечно, она не помнит. И Грейс, зная это, все равно спрашивает. Ход ее мыслей схож с моим: почему Мия взяла с собой только альбом?
– Что вы еще с собой брали?
– Не знаю, – отвечает она настолько тихо, что слова можно разобрать с трудом.
– А что еще вы нашли? – интересуется Грейс.
Я наблюдаю за Мией, отмечая каждое ее движение: то, как она протягивает руку и осторожно касается изображения, словно стараясь установить некий контакт, и как ее медленно, но все сильнее охватывает разочарование. Каждый раз, когда она старается отогнать призраков воспоминаний, они набрасываются на нее с возросшей силой, будто умоляя: думай, просто думай.
– Ничего необычного. – Я пожимаю плечом.
Грейс мой ответ выводит из себя.
– Что это значит? Одежду, продукты, оружие – ножи, взрывчатку, пистолеты – мольберт или набор красок? Если хотите знать мое мнение, – она выхватывает альбом из рук сестры, – это уже из ряда вон выходящее. Похитители обычно не позволяют жертвам рисовать доказательства их причастности к преступлению в дешевом альбоме. – Грейс поворачивается к сестре: – Если он так долго спокойно сидел, почему же ты не сбежала, Мия?
Та поднимает на нее вопросительный взгляд. Грейс вздыхает и смотрит так, словно сестру пора поместить в палату психиатрической лечебницы, поскольку она совершенно оторвана от реальности и не представляет, где находится и зачем, словно с трудом подавляет в себе желание стукнуть ее по голове чем-то тяжелым, чтобы удар встряхнул содержимое черепной коробки и заставил мозг работать.
Я счел своим долгом выступить в защиту Мии.
– Возможно, она боялась. А может, просто не знала, куда идти. Домик стоял посреди безлюдной пустыни в северной Миннесоте, зимой эти места похожи на затерянные земли. Куда ей было бежать? Он мог поймать ее, и что бы случилось тогда?
Грейс поджимает губы и перелистывает страницы альбома, разглядывая бесконечные изображения леса, бескрайних снегов; и… внезапно, словно вспомнив о чем-то, она взмахивает пальцами, перелистывая несколько страниц.
– Это рождественская елка? – Она поворачивает альбом к сестре.
Взглянув на надорванную страницу, та вскакивает с места. Я кладу руку на плечо Мии, стараясь ее успокоить.
– О да, милое деревце, – усмехаюсь я. – Вы и это сочтете необычным? Рождественская елка. Кстати, действительно очень симпатичная.
Колин. До
Она изо всех сил борется со сном, когда звонит телефон. Она уже тысячу раз повторяла, что должна уходить. Мне удавалось убедить ее, что в этом нет необходимости.
Не сразу нахожу в себе силы отвести от нее глаза. Отчетливо ощущаю умоляющий взгляд и заставляю себя забыть о нем. С этой девушкой происходит что-то странное.
Каким-то образом мне удается убедить ее остаться. Она верит, что это для ее же пользы. Объясняю, что провожу ее до такси, когда она протрезвеет. К счастью, она соглашается.
Звонит телефон. Она даже не вздрагивает, лишь смотрит на меня, будто считает, что это звонит моя подружка. А кто еще может позвонить среди ночи? Времени почти два. Беру трубку и выхожу в кухню, краем глаза отмечая, что она поднимается с дивана, стараясь побороть бессилие и вялость.
– Все в порядке? – интересуется Далмар.
Я ничего о нем не знаю, кроме того, что кожа его чернее, чем у всех черных, что мне доводилось видеть. Я и раньше исполнял заказы Далмара: воровство, угрозы. Но никогда не похищал людей.
– Угу.
Поворачиваюсь и смотрю на девушку, переминающуюся с ноги на ногу в комнате. Она ждет, когда я закончу разговор. Тогда она уйдет. Надо задержать ее, насколько возможно. Повернувшись к ней спиной, достаю из ящика пистолет.
– В два пятнадцать, – доносится из трубки.
Место мне известно: темный переулок под мостом метро, где в это время можно встретить лишь бездомных. Мне надо остановиться за серым мини-вэном. Они заберут девушку и отдадут деньги. Все очень просто. Мне даже не придется выходить из машины.
