Борода отрастает, и если разрешает администрация, то её можно оставить. Но обычно все просьбы к этой администрации выливаются в очередное унижение или просто в побои. Самой администрации этого заведения он не видел, его просто к ним не пускали, а любые просьбы были запрещены. Они здесь не люди, так, временные заключенные, пока аллах не призовет к ответу. Сколько он тут? Это он тоже знает приблизительно. Так, перелёт двенадцать часов. Потом тесный, пыльный «автозак». Это ещё пару часов, затем предварительная камера. Там их держали, как и всю дорогу, в мешках на голове. Потом его «прописали», то есть дружно и долго били. Это проделывали сразу несколько человек, они действовали как отработанный конвейер. Ещё от них разило спиртным. Пить в такую жару – это непостижимо! И он потерял сознание. Очнулся в своей новой камере. Потом его редко выводили, никогда не допрашивали, но часто колотили. Особенно отличалась женщина. Да. Именно она была неистовой в этом отношении. Но ему повезло, то, что случилось с другими, это его даже не коснулось.
Да, были и другие. Их привезли сразу с десяток, он увидел случайно, мельком. В Европе, на сборном пункте их было ровно шестеро. Он никого из них раньше не знал, теперь их имена заучил на память. Это все они сделали на всякий случай, надеялись, что тот, кто выживет, расскажет об участи остальных заключенных.
Одежда? Оранжевый тюремный костюм – брюки и куртка. Ещё майка. У него была синяя, но с рукавами. Можно было получить белую майку, но почему-то ему такую не дают. Стирать приходится самому. Тут есть прачечная, и грязное бельё собирает человек, который не разговаривает. Он знал язык глухонемых, поэтому спросил у обслуживающего человека всего один раз. Это увидели, он ещё не заметил, что в коридоре стоят камеры наблюдения. Потом его вывели и наказали. Потом вовсе лишили пайки.
Дневной рацион очень ограничен в ассортименте. Обычно, гороховое пюре с сосиской. Сосиска вообще сомнительного содержания. Это может быть птица или любое другое мясо животного. Для верующего, для мусульманина свиной фарш – это запрет, а тут этого будто бы не понимают. Картошка фри и другие радости «фастфуда». Такую кухню он раньше не признавал. Ему нравились обыкновенные каши, а тут желеобразное содержание ничем съедобным назвать невозможно. Свежих фруктов и овощей он не видел давно, вероятно, что с Европы.
Где-то вдалеке гремит гром. Это начался период проливных дождей. От накопившегося тепла становится только душно. Дождь снимет напряжение. Гром напоминает ему о доме. О том забытом, потерянном месте. Куда он так и не вернулся. Ещё ему показалось, что он находится в машине, которая везла его когда-то через горный перевал Саланг. Он тогда так и не спрыгнул на ходу, чтобы изменить свою судьбу. Гром всегда напоминал ему об этом.
Здесь для него это ничем не грозит. То, что в здании есть система кондиционеров, он знал. Но она тут отключена, её используют только для охранников. Те обычно находятся в служебных помещениях и в комнатах для отдыха.
Какая обувь? Легкие, темные туфли на картонной подошве. Похожи на советские сандалии, он хорошо помнил их, видел, когда был в СССР. Почему-то они даже не кожаные, уже стерлись. Им скоро придёт конец, они очень низкого качества. Есть ещё носки, но старые. Уже рваные в некоторых местах, а новых ему почему-то не дают.
Он молится, это нужно делать незаметно. Он закрывает глаза и мысленно видит листы Корана. А поклоны в сторону Мекки он решил отложить до лучших времен. Почему-то охрану бесит, что террористы, исповедующие ислам, часто молятся. Впрочем, какие они все «террористы»? Он может быть и да, но другие? В других он не уверен. Сегодня движение Талибан очень распространено, как и сами талибы.
Талибы
Арабское
– «студенты». Талибан́ – исламское движение (суннитского толка), зародившееся в Афганистане среди пуштунов в 1994 году, правило Афганистаном («Исламский Эмират Афганистан») с 1996 по 2001 гг. и регионом Вазиристан на севере Пакистана («Исламское государство Вазиристан») с 2004 года. Дипломатически было признано тремя государствами: Объединёнными Арабскими Эмиратами, Пакистаном и Саудовской Аравией.
За стеной глухо разговаривают охранники. Их плохо слышно. Сленг, а не речь. Грязные темнокожие бандиты из Гарлема так не общаются, как эти вояки. Да. Это военная тюрьма. Больше того, он знает, что это военная база. База была американская, это он понял по элементам символики, которые ему все-таки попадали на глаза. Первое, что пришло на ум и повеяло ужасом – она находится на территории Кубы. Это не Алькотрас, это – территория базы Гуантана.
Гуантана
Каким образом он сюда попал? Очень просто, самолетом. Его привезли на военном самолёте. Вместе с другими заключенными, которых вывезли из Западной Европы. Это был результат тотальной зачистки, иначе такие действия никак не назовёшь. Где-то он читал, что военная морская база в Гуантано имеет площадь… квадратных метров. (Не помнит…) Это немного для Кубы и совсем ничего для Америки. Это даже не вопрос, а всестороннее рассмотрение факта с его стороны.
* * *
А ведь он знал, что ничего хорошего из книги не выйдет. Но отказать журналисту не мог. Пусть он не указал его настоящую фамилию, не назвал верно ни разу его имя, но книга имела успех в Европе. Она подогрела к афганской теме интерес, вот и получай ответную реакцию. Конечно, они ничего не докажут. У них нет его отпечатков пальцев. Потому что он их свёл много лет назад. Анализ ДНК? А где они могли взять его образец? Ну, Адвокат нашёл результаты крови его отца в одной из поликлиник Пакистана, где ему удалили аппендицит. А других, компрометирующих его бумаг у них нет. Англичанин давно мёртв. Русские своих секретов не выдают. А, впрочем, сегодня такое время, что всё там продаётся и покупается, вопрос только в цене. Но это не факт, что они найдут именно то, что требуется. Он против Соединенных Штатов Америки не воевал, а если и убил несколько американцев, то это вышло случайно, скорей всего даже не намеренно. Мало ли кто под руку попал.
Недаром Алжирец его предупреждал: не высовывайся.
Глава вторая, в которой мы перенесёмся на Ближний Восток в весну 1988 года. Богатый старый район одного крупного городского поселения
Человек по имени Хасан передвигался по душной улице ближневосточного города.
Это старый район с небольшими двух и одноэтажными строениями. Стена домов возвышается над проезжей частью, ответвления заканчиваются неожиданными тупиками, а проходные улицы имеют изобилие крутых поворотов. Всё выполнено из однообразного материала, лишь только старые витражи строений, типа чайханы, блестят под слоем пыли цветными кристаллами, увы, из стекла. Улицы расположены как лабиринт, дома как крепости. Такое расположение строений оправдывало себя в бесконечных военных стычках, когда многочисленных захватчиков могла удержать в нескольких местах небольшая группа вооруженных людей.
Надо сказать, что это не самый бедный район, тут семьи живут поколениями. Земля тут значительно дороже, чем на самой окраине, а новых строений почти нет. Чуть дальше находятся участки, на которых возвышаются отдельные постройки, так похожие на небольшие крепости. Это уже другой район города, состоящий из шикарных вилл, старинных дворцов и мечетей.
