Генерал резко отвернулся.
— Чего стоите, погасите лампу! — сердито буркнул он. Только после этого ворчливо, но каким-то новым голосом он сказал в трубку: — Довольно. Немедленно под надежным конвоем направьте ценности сюда, ко мне на КП. Ну да, пункт прежний. С ценностями направите подробное донесение об обстоятельствах дела, приложите эту записную книжку. Людей немедленно перевезти в медсанбат при враче, беречь как зеницу ока, головой отвечаете… Стойте, насчет людей отставить. Я пошлю за ними свою машину с подполковником медслужбы.
Генерал отдал адъютанту соответствующие распоряжения и, когда тот исчез, снова прильнул к трубке:
— Слушайте! Это опять я, первый. А какие они, эти люди? Опишите.
— Девушка очень молоденькая, очень милая, похожая на подростка… кудрявая… прекрасные серые глаза… Вы знаете, товарищ первый, такие глаза…
— Тьфу! Вам сколько лет, майор?
— Двадцать пятый, товарищ генерал.
— Вот и видно, что двадцать пятый. Глаза! Я разве о глазах спрашиваю? Как эти люди выглядят?
— Очень истощены, ослабли. Парни почти не говорят, а девушка…
— Опять девушка!
— Виноват, я только хочу сказать, что девушка рассказывает, что они шли до самого позавчерашнего утра, шли будто бы по ночам, а потом, когда на дорогах началось ночное движение, углубились в лес. Трудно поверить, но, кажется, это так. Девушка передала мне немецкую карту с дислокацией войск противника в этом районе, теперь устаревшую, и секретный пакет из штаба «Центр» командиру группы неприятельских войск.
— Так какого же черта вы молчите? Какой пакет? С чем пакет?
— Срочный пакет, товарищ первый. В нем командующий группой «Центр» передает категорический приказ ставки Гитлера остановить наше наступление. Решительно. Немедленно. Любой ценой…
— Дата приказа?
— Он передан пять дней назад.
— Ну, цену они уже заплатили хорошую, — усмехнулся генерал. — Пакет и карту ко мне.
— Выслал часа два назад, товарищ первый. Сейчас получите.
— Так, значит, «решительно, немедленно, любой ценой»? Круто, баском командует… Да, кстати, откуда у партизан этот пакет?
— Девушка рассказывает, что они четыре дня назад перехватили немецкого офицера связи.
— Истощенные? Еле живые?
— Так точно, товарищ первый.
— Гм… Где же вы их нашли?
— Нашли случайно. Капитан Сурков двигался в обход параллельно дороге. Вдруг в лесу — автоматная очередь. Одна, другая, третья. Думали — засада, осторожно обошли. Видят — лежат в снегу неподвижно трое, их совсем уже замело, товарищ первый. У девушки на коленях автомат. Над головой к дереву пригвождена штыком эта самая записная книжка. Девушка сначала и говорить ничего не могла, только плакала да трогала у бойцов полушубки, винтовки… Ей казалось, что она нас во сне или в бреду видит, честное слово! Потом рассказала, что о нашем наступлении они только догадывались, но думали, что до фронта остается еще километров сто. Она в волков стреляла, товарищ первый, вот как… Совсем худенькая, но лицо прекрасное, точно из слоновой кости выточено, и глаза огромные, серые, как две фары сияют…
— А врач… что врач говорит?
— Врач, товарищ первый, ничего не говорит. Врач пожимает плечами. Он не верит, что можно идти в цинге, в такой степени истощения, да еще нести тяжести… А девушка, ее звать Муся…
— Эх, майор, майор, думаете вы, как младший лейтенант! Чепуха у вас всякая в голове! — проворчал генерал. — Неужели, кроме серых глаз, вы ничего в этом так и не увидели?… Ну ладно, хватит болтовни. Высылайте ценности, донесение. И чтобы у меня в двенадцать ноль-ноль выйти к указанному пункту. Понятно? Исполняйте. Мы им покажем «решительно, немедленно, любой ценой»!
Генерал положил трубку и несколько мгновений, улыбаясь, смотрел в угол блиндажа. Потом, точно встряхнувшись, вскочил и бросил ввалившемуся в блиндаж розовому с мороза порученцу, у которого брови и ворс шинели уже успели покрыться утренней изморозью:
— Вот что: немедленно ко мне комиссара. Скажите — прошу его срочно, очень важное дело… Потом соедините с командующим армией и с членом Военного совета фронта… Постойте. И еще вызвать сюда начсандива. Чтобы перед тем, как явиться, приказал приготовить вот здесь, в моем блиндаже, три госпитальные койки со всем оборудованием. Быстро!
Генерал пощурился на желтовато-лимонный свет зимнего утра, потоками стекавший в обледеневший земляной колодец за окошком, крепко, с удовольствием потер руки. Его усталые глаза сверкнули радостно и хитровато. И он сказал, обращаясь к золотым солнечным лучам:
— Так, стало быть, «решительно, немедленно, любой ценой»… Неплохо начался у нас с вами денек, очень неплохо!
27
А через день к подземному поселку из блиндажей, безжалостно украшенных ходами, переходами и террасками из юных березок с неободранной, белой корой, прибыли три машины.
Первой пришла уютная «эмочка», расписанная, как арбуз, косыми зелеными и черными полосами. Она прикатила из-за реки, с запада, откуда теперь еле-еле доносились сюда звуки далекой уже канонады. Из нее вылез генерал Теплов, который еще вчера на заре перенес свой командный пункт на другой берег, вперед, в пустовавшую лесную сторожку.
— Ну, как у вас тут? Как они? — спросил он у пожилого часового, который при виде своего генерала браво вытянулся у входа в землянку и взял автоматом на караул.
— Порядок полный, товарищ генерал. Отдыхают.
— Никто из начальства не приезжал?
— Никак нет, вы первый.
Генерал сошел в свое недавнее жилье, и почти тотчас же с востока по снежной дороге, утрамбованной до фарфоровой крепости и блеска подметками и колесами прошедших здесь дивизий, подкатили к блиндажу два сильных длинных штабных вездехода, покрытых серебристой алюминиевой эмалью.
Из первого легко выскочил маленький, щуплый, но крепко сбитый и весь какой-то пружинистый человек в защитного цвета бекеше и генеральской папахе, стоявшей на нем трубой. Из другой неторопливо выбрался плотный человек в бурках, в черном пальто с поднятым меховым воротником. «Уши» пыжиковой шапки были опущены, и из рамки рыжего пушистого меха глядело широкое, немолодое, полное лицо, щедро разрумяненное морозом, с глубокими волевыми складками на пухлых щеках.
Командир дивизии, вышедший на звук моторов, встретил приехавших у входа в блиндаж.
— Здравия желаю, товарищ член Военного совета! — молодцевато приветствовал он человека в бекеше.
— Здравствуйте, генерал… Знакомьтесь: секретарь обкома партии, — представил тот штатского. — Ну, где они у вас?
— Разместили пока здесь, в блиндаже, — ответил комдив.
В присутствии начальства он весь как-то подтянулся, помолодел, точно сразу скинул с плеч годков пятнадцать.
