Надо признать, что командование Закавказского фронта (командующий генерал армии И.В. Тюленев) и 46-й армии (командующий генерал В.Ф. Сергацков), на которую была возложена оборона Черноморского побережья и центральных перевалов Главного Кавказского
хребта, недооценивало опасность прорыва гитлеровцев в Закавказье через горы, поэтому горные проходы оборонялись небольшими по численности гарнизонами, а до некоторых перевалов специально выделенные подразделения прикрытия так и не дошли. В своей книге «Крах операции “Эдельвейс”» генерал армии И.В. Тюленев самокритично напишет, что в этом была немалая доля вины командования и штаба Закавказского фронта, опрометчиво решивших, что перевалы сами по себе недоступны для противника. «Некоторые из нас считали главной задачей войск фронта – оборону Черноморского побережья, где и были развернуты основные силы 46-й армии». Впоследствии Маршал Советского Союза А.А. Гречко также писал в книге «Битва за Кавказ», что большинство командного состава войск фронта не имело опыта боевых действий в горах и поэтому оборона и система ее огня организовывались, как правило, только непосредственно на перевале, вместо того чтобы огневые средства выносились на ближние и дальние подступы к нему. Ряд направлений, допускавших подход к перевалам не только отдельных групп, но и целых подразделений противника, не был обнаружен и никем не оборонялся. Это являлось следствием того, что детальная рекогносцировка районов, примыкающих к перевалам, не производилась. Более того, на позициях оставалось лишь наблюдение, а сами гарнизоны располагались на южных склонах хребта, в населенных пунктах и кочевьях, удаленных от перевалов.
Враг стремительно продвигался. Нельзя сказать, что делал он это беспрепятственно. По ущельям в сторону Главного Кавказского хребта отходили разрозненные части Красной армии, измотанные арьергардными боями в предгорьях и отрезанные от основных сил. Отступавшие части оказывали отчаянное сопротивление на любых пригодных для обороны участках. Большинство отходивших двигались без карт, гор не знали, и местное население и партизаны оказывали им помощь в выборе правильного пути. Отдельные группы по основным ущельям и дорогам достигали перевалов, встречали там наши части и благополучно добирались до побережья, где происходило переформирование. Однако многих отступавших постигла печальная участь. Преследуемые фашистами, они попадали в боковое ущелье, заканчивающееся отвесными скалами, крутыми снежными склонами и нагромождениями ледников. Здесь могли пройти только опытные альпинисты. Неподготовленные люди гибли от лавин, камнепадов и в бездонных трещинах ледников, а не только от пуль врага…
Много лет прошло с тех пор, но и сейчас еще находят в горах останки бойцов и командиров, погибших тогда на Кавказе. В сентябре 1986 года в Сванетии на встрече ветеранов отдельных горнострелковых отрядов 46-й армии мы участвовали в захоронении советских бойцов и немецких егерей, тела которых вынес на поверхность ледник. Среди них – трое наших и два немца. Их обнаружили местные комсомольцы, когда пасли скот. Останки принесли в селение Квемо-Ажара. Медальон и документы нашли только у сержанта Иванова, тело которого сохранилось на леднике лучше остальных. У всех погибших – почти истлевшее обмундирование. Иванов, как рассказывали ребята, наполовину вмерз в лед частью туловища и головой. Его вырубали ледорубами. Лицо хорошо сохранилось – на скулах щетина, на голове волосы, целы уши, губы, нос, как будто человек погиб совсем недавно. При останках были найдены личные вещи.
Прибывшие из Сухуми представители МВД, военного комиссариата и медицинской экспертизы составили акт о работе комиссии. По найденному документу Иванова стало известно, что он до войны жил в Сочи и призывался в армию оттуда. Члены комиссии решили позвонить в Сочинский военный комиссариат. И о чудо! Через два дня приезжают вдова Иванова и его дочь, которая впервые в жизни увидела отца, – она родилась, когда он уже участвовал в боях.
Трудно передать словами то, что происходило. Плакали и причитали женщины, у мужчин – слезы на глазах. Страшно и неестественно все это – человек погиб больше сорока лет назад, но сохранил свой облик.
В 2001 году я в десятый раз поднимался на Эльбрус и при спуске с вершины ниже седловины увидел группу спасателей. Они искали туриста – любителя катания вне трасс, который провалился в одну из многочисленных трещин ниже тропы, идущей траверсом к седловине. Это место называют «трупосборником». Действительно, это наиболее опасные склоны с трещинами на леднике, присыпанными снегом. Здесь исчезали туристы и горнолыжники, которые решили рискнуть и напрямую спуститься вниз. Сноубордиста искали вторые сутки. Я тоже принял участие в спасательных работах. Вместе со спасателями мы обследовали ближайшие трещины и в одной из них увидели картину не для слабонервных: на нас, как через витринное толстое стекло, смотрел вмерзший в глетчер немецкий егерь. Кто же полезет на тридцатиметровую глубину в ледник вырубать, а потом поднимать его? Несколько подобных случаев описаны в книге «Тайна Марухского ледника». И такие «находки» на леднике не единичны – долго еще глетчеры, как холодильники, будут «подбрасывать» нам сохраненные трагические свидетельства прошедшей высокогорной войны.
10 августа, заняв Майкоп, гитлеровцы достигли исходного рубежа операции «Эдельвейс» по линии Краснодар – Пятигорск – Майкоп. Дальше события разворачивались молниеносно: наступая с боями по всему фронту, альпийские стрелки уже 15 августа были в Теберде. В ночном бою немцы сбросили защитников с перевала и заняли весь южный склон, вступив в Кодорское ущелье. И командир дивизии «Эдельвейс» генерал-лейтенант Ланц, и командир сводного 49-го горнострелкового корпуса генерал-полковник Конрад лично наблюдали за боем. Дебютная часть операции была решена.
15 августа 1942 года передовые подразделения дивизии «Эдельвейс» захватили Клухорский перевал, что в 36 километрах западнее Эльбруса. И отряд 99-го альпийского полка этой же дивизии под командованием капитана Х. Гроота, пройдя ущельем реки Уллу-Кам, вышел к перевалу Хотю-Тау, расположенному на горной перемычке, соединяющей Эльбрус с Главным Кавказским хребтом. На Хотю-Тау нашего гарнизона не было, и горные егеря беспрепятственно поднялись на перевал, высота которого 3546 метров над уровнем моря. Гитлеровцы уже считали себя полновластными хозяевами Кавказа и поспешили переименовать Хотю-Тау в перевал имени генерала Конрада.
Связь между передовыми частями советских войск и штабом 46-й армии была организована плохо, поэтому о боях на перевалах там узнали только к вечеру 16 августа. Наши подкрепления подошли тогда, когда егеря уже заняли южные склоны Клухорского перевала по ущелью реки Клыч до водопада. Одновременно немецкие части вышли на перевал Марухский. Наступление свое фашисты сопровождали бомбардировкой, пытаясь уничтожить советские войска, двигавшиеся к перевалам.
С 17 августа по 8 сентября врагу удалось оседлать несколько перевалов на участке от Эльбруса до перевала Умпырский. А на Клухорском и Санчарском направлениях гитлеровцы вышли на южные склоны хребта и продвинулись на 10–25 километров в Грузию. Создалась реальная угроза проникновения противника в Закавказье.
16 августа капитан Хайнц Гроот, неоднократно бывавший до войны в Приэльбрусье в качестве туриста, повел отряд эдельвейсовцев по склонам Эльбруса к «Приюту одиннадцати», альпинистской гостинице, расположенной на высоте 4200 метров. Но прежде чем повести свой отряд, капитан проделал большую предварительную работу. Задолго до выхода на склоны Эльбруса Гроот был неожиданно вызван в штаб генерал-майором Ланцем, который находился в станице Кагальницкой, что в 450 километрах от вершины. Именно тогда Ланц приказал Грооту сформировать для выполнения специального задания отдельную высокогорную роту и возглавить ее. Перед гауптманом Хайнцем Гроотом была поставлена тактическая задача – занять перевалы, ведущие в район Эльбруса от истоков Кубани к истокам
