«Бог ты мой, неужели сам Петр Николаевич!» – подумал Усачев и затаил дыхание, чтобы не выдать себя.
Ему как-то, раза два, приходилось видеть тогда еще командующего Кавказской армией в Ростове в 1919 году. Его высокий рост, осанка, благородные черты лица врезались в память… Петр навел оптику на последний выходящий на рейд пароход и оглядел корму зорким взглядом пулеметчика. Странно знакомой показалась ему и фигура одного из кубанских казаков в лохматой папахе, что обнимал и кутал в бурку женщину, а сам всматривался в сторону берега, уходящего от кормы все далее и далее.
– Чего тут удивительного? – подумал Усачев, – здесь, в районе Феодосии, частям Первой Конной чаще всего встречались кубанцы.
Он подкрутил наводку оптики и вгляделся. Сомнений не было… Это был живой, но, вероятно, раненный в руку Алексей Пазухин!
Паволока слез облекла глаза. Петру захотелось кричать, свистеть, орать, звать Алексея, все тех, кого он увидел на кораблях и пароходах. Но сделать этого Петр не мог. Он опустил бинокль, отворотил глаза, незаметно смахнул слезу, отвернулся от моря.
– Эх, вдарить бы сейчас полной очередью по энтим, что на корабьях! – с завистью, с сожалением и с каким-то надрывом в голосе произнес молодой солдат.
– Приказа открывать огонь по морским судам не было, – сухо и жестко вымолвил Усачев. – Да и что толку. Тем более у них на рейде миноносец. Как начнет в ответ из морских орудий крыть, тогда почешемся, – добавил он.
«Уходите, дорогие! Плывите себе скорее за море! Не дадут вам тут жизни. А мы как-нибудь уж тут… Ну а если жив Кирилл, если в России остался, если увижу его, обязательно расскажу об этом», – подумал про себя Петр.
* * *
Сразу после выхода на службу Изгнанникову было поручено подготовить две лекции по тактике и оперативному использованию артиллерии и кавалерии для командного состава ЧОН. На подготовку ушло две недели с лишним. Читал он их в начале – середине ноября. Лекции получились содержательные, но непродолжительные. Особый интерес вызвал его доклад по кавалерии. Уже в ходе выступления слушатели стали задавать вопросы, и порой возникала дискуссия. Кирилл начал с того, что вызывало интерес у него самого, с того, что он увидел сам год назад и что поразило его. Он рассказал об организации крупных кавалерийских соединений Красной армии и о применении их в решающих сражениях 1919-го.
– Для формирования стратегической кавалерии – отдельных бригад, дивизий и корпусов – были использованы кавалерийские бригады стрелковых дивизий. В сентябре 1919 года в составе 10-й армии из 2 кавбригад дивизионной кавалерии и одной отдельной кавбригады (бывшей бригады товарища Жлобы) был образован Конно-сводный корпус под командованием товарища Думенко. Для усовершенствования командного состава кавалерии и подготовки командиров полков и эскадронов тогда же, в 1919-м, в Петрограде на базе Офицерской кавшколы старой армии стала действовать Высшая кавалерийская школа Красной армии. К концу 1919-го в Красной армии имелось 8 командных кавкурсов со списочным составом 1666 курсантов.
С сентября по декабрь 1919 года в Красной армии было сформировано 10 кавдивизий: 1-я Кавказская, 1-я Туркестанская, 5-я, 8-я Червонного казачества, 9-я, 10-я, 11-я, 12-я, 13-я, 16-я. Их формирование было сложным процессом. Оно проводилось и во внутренних округах (11-я кавдивизия – в Московском Военном Округе), в Западной армии Республики – 1-я Кавказская. Проводилось оно также за счет войсковой кавалерии и развертывания отдельных кавбригад действующей армии, пополненных маршевыми эскадронами и лошадьми.
– Зачем в Красной армии потребовалось формировать такие большие конные и кавалерийские части? – подняв руку, задал вопрос молодой светловолосый, чисто выбритый командир.
– Боевые действия против Деникина, применявшего казачью конницу и кавалерию крупными массами в составе нескольких конных корпусов, вызвали необходимость создания не уступающего противнику мощного кавалерийского соединения, – отвечал Изгнанников. Немного помедлив, ожидая еще вопросов, он продолжал: – В связи с этим в ноябре 1919-го 1-й Конный корпус товарища Буденного был развернут в Первую Конную армию в составе 4-й, 6-й, а следом и 11-й кавдивизий. С апреля нынешнего, 1920 года в нее влилась также 14-я кавдивизия. Сведение отдельных кавалерийских дивизий в конные корпуса и образование Конной армии создали благоприятные условия для успешного использования стратегической кавалерии в борьбе с конными массами противника.
– Товарищ военспэц, а шо означаеть «стратэгическа»? – задал вопрос немолодой и усатый слушатель в кожаной куртке, явно южнорусского происхождения.
– В данном случае, думаю, что термин «стратегическая», уже употребленный представителями командования Красной армии, означает, что подобные соединения предназначены для решающих наступательных операций на самых важных участках того или иного фронта. Как правило, они применяются для глубокого прорыва на территорию, которой владеет противник, а также для мощных фланговых ударов. Мне довелось видеть атаки Первой Конной – это нечто невообразимое и потрясающее, – неторопливо отвечал Кирилл, стараясь объяснить доступно, понимая, что перед ним в большинстве малограмотные, не имеющие хорошего образования люди из простонародья.
– К концу прошлого, 1919 года кавалерия и конница Красной армии сравнялась в силах с конницей и кавалерией противника. По мере изгнания из страны интервентов и разгрома белого движения возможности формирования стратегической кавалерии значительно возросли. Это позволило развернуть на базе кавбригад и вновь сформировать 10 кавалерийских дивизий: 2-ю Туркестанскую, 5-ю Кубанскую, 9-ю Крымскую, 10-ю Кубанскую, 14-ю, 15-ю, 17-ю, 18-ю, 20-ю и 21-ю, – продолжал Изгнанников…
– Звиняйтэ, товарыщ военспэц, интэрэсуюсь, як же вы самы и дэ выдалы, шо Пэршая Конна армия в атаку ходыла? – вновь задал вопрос усатый.
«Вот зануда-хохол. Все ему вынь да покажи», – подумал про себя Кирилл, но, напустив серьезность и важность на лицо, поправив пенсне, отвечал:
– Я, товарищи, не скрываю, что был насильно мобилизован белыми в их армию. На Германской войне я с шестнадцатого года воевал в артиллерии. Дослужился до прапорщика. А тут эта война – Гражданская. А у меня жена в положении уже была. Ну, я и замешкался, учительствовал… Жену отправил в Кадом к родителям ее, а сам работать остался. Жалко было детишек бросать в школе, – задел больную струну Кирилл. – Ну а тут их мобилизация. Пригрозили расстрелять, если не пойду… А под Воронежем и под Касторной пришлось насмотреться. Той осенью Первая Конная практически решила там главную задачу по разгрому левого крыла главной группировки противника, нацелившегося на Москву. Как только у белых начались неразбериха и отступление, я сразу оставил часть и сдался войскам Красной армии. Но перед тем меня арестовал патруль белых на вокзале в Белгороде. Направили в контрразведку. Там били, чуть насмерть не убили и приговорили к расстрелу. Но я бежал. Помог солдат, сочувствующий советской власти. Благо мне встретились латышские стрелки. А они выручили нашу батарею еще в 1917-м, под Ригой, – рассказал Кирилл и внимательно посмотрел на реакцию слушателей.
