* * *
Неле возвратилась в Оденпе в конце сентября. Она остановилась все в том же доме. Но теперь сняла лишь две комнаты, поселившись там со своей девушкой-служанкой. Почти два года она не была здесь, а жила у отца и сестры в Риге. Когда до нее дошла страшная весть о том, что почти все ополчение Оденпе погибло в сражении под литовским городом Шяуляем, она более месяца ждала, молилась и надеялась увидеть Иоганна. По словам нескольких воинов, «чудом выживших» в битве и видевших его в момент отступления христианского войска, Иоганн храбро дрался, прикрывая отход раненых товарищей. Это известие лишь некоторое время вдохновляло Неле. Однако надежды на то, что Иоганн цел и невредим, таяли с каждым днем. Ей все чаще стала приходить мысль о том, что он, возможно, ранен и попал в плен к язычникам. Это заставило ее собраться и отправиться в Ригу, искать помощи у отца, сестры и ее богатого и влиятельного свекра. Ведь именно благодаря ему отец пять лет назад отыскал их в Новгороде и возвратил домой. С этими мыслями и надеждами она приехала в Ригу осенью 1236 года. Однако и там оказалось все непросто. Отец ничего не сообщил младшей дочери о своем участии в походе на литву и о своем серьезном ранении, полученном в том же сражении, где пропал и Иоганн. Рыцарь Пауль фон Горст был в постели. От тяжелого удара, полученного в грудь, сбившего его на землю с коня, и последовавшего перелома бедренной кости, он потерял способность передвигаться. Увидев в постели бледного и изнемогавшего от боли отца, Неле взялась ухаживать за ним. Со своей просьбой обратилась к сестре. Анхен, в свою очередь, попросила своего свекра Иоахима Бора, и тот обещал начать поиски. Всем тогда, правда, было нелегко. Ясно было, что этот влиятельный и богатый человек озабочен многими подобными просьбами. Сестра уже растила двоих детей. За год до приезда Неле у нее родилась маленькая дочь. А старшему — сыну было уже четыре годика. Неле любила детей и радовалась за сестру. С удовольствием брала на руки малышку и целовала белокурого племянника. По-доброму завидовала сестре. Но ее личная жизнь еще не определилась, она не могла позволить себе такого же женского счастья.
Дела между тем шли своим чередом. Отец стал поправляться, встал на ноги, но службу у Иоахима Бора нести уже не мог. Дела у купца шли все лучше, ибо в те годы положение в землях Ливонского ордена было спокойным. Анхен в очередной раз стала беременна. Однако никаких известий об Иоганне не приходило. Иоахим Бор неоднократно посылал своих торговых агентов из леттов в Литву, но те возвращались ни с чем. Месяц шел за месяцем, время тянулось в ожидании, но они были тщетны. Отчаявшись, она уже было собралась ехать в Литву сама и узнать хоть что-то. Пусть даже удастся найти могилу Иоганна и поклониться ей. Но родственники вовремя отговорили ее от этой безумной затеи. Сидеть же и ждать в Риге она уже больше не могла. Наконец решила вернуться в Оденпе в надежде, что, может быть, Иоганн, если жив, возвратится туда же и будет искать ее там. Или, может быть, хоть кто-то, из попавших в плен в Литве, возвратится домой и расскажет ей что-то о женихе.
Приехав в Оденпе, она нашла все без изменений. Да, немногие возвратились из плена, но об Иоганне никто ничего не знал. Отчаяние вновь стало охватывать ее, и она в очередной раз решила обратиться к Святой Деве с просительной молитвой. В воскресный день она пришла в белокаменный собор в замке помолиться во время мессы. Романский храм, где она неоднократно бывала с Иоганном, заметно вырос за эти годы. Каменные стены его были подняты высоко и строители уже начинали выкладывать своды. Однако в храме еще стояли строительные леса, крыша была деревянной. Неле поставила свечи перед деревянными скульптурами Святой Девы, святых апостолов Петра и Павла, села на скамью близ каменного столпа у левого нефа и стала молиться. Время, казалось, остановилось. Запах благоуханного ладана, тающего воска горящих свечей, торжественные звуки органа, высокие юношеские голоса хора успокоили ее. Легкие слезы облегчения побежали из ее глаз. Она молилась Святой Деве, и молитва ее была трепетна и легка. Вдруг что-то неприятное и недоброе, словно туча на светлом небе среди ясного дня, смутило и прервало ее молитву. Инстинктивно и с испугом она стала внимательно оглядывать окружающих и, к своему ужасу, увидела правее знакомые зеленые глаза. Рослый рыжеволосый мужчина, стоявший у столпа правого нефа, пристально и бесцеремонно наблюдал за ней. В его холодных и наглых глазах не было и тени стыда. Когда Неле увидела его, он лишь слегка склонил голову, приветствуя ее, и продолжал смотреть не отрываясь. Не раздумывая, женщина поднялась со скамьи и пошла к выходу. Когда она вышла из собора, развернулась, чтобы перекреститься и поклониться образу над порталом, то неожиданно для себя увидела его перед собой. От испуга и негодования она чуть не вскрикнула, но сдержалась. Он стоял перед ней, уверенный в своей силе и неотразимости. На нем было европейское платье, а на цепи поверх одежды наперсный латинский крест. Он еще раз поклонился ей, неожиданно, властно и смело взял кисть ее правой руки, склонился и поцеловал ее пальцы. Все с тем же негодованием она отдернула руку и с трудом удержалась, чтобы не ударить его по лицу. Он, понимая, что она сейчас уйдет, быстро и неплохо заговорил по-немецки. Поздоровался, спросил, куда она идет, и попросил разрешения проводить ее. Его наглые самоуверенные глаза съедали ее. Она кратко отказала ему и развернулась спиной, собираясь уходить. Однако он продолжал говорить, и она на несколько мгновений задержалась, слушая его. Он говорил ей, что искал ее все эти годы, потому что любит и хочет ее. Любит безумно, любит так, что уже ничего не может остановить его, потому что жених ее погиб, и теперь только он может занять его место. Он говорил, что отныне будет следить за ней и не отпустит ее никуда, не даст ей уехать из Оденпе. Говорил, что богат, что теперь служит в Оденпе у Герпольта — князя Ярослава Владимировича и хорошо знает всех членов городского конвента, что ему доверяет сам фогт и что он сделает ее счастливой. Затем, помолчав несколько секунд, спросил, что он должен сделать, чтобы добиться ее руки. Но она, не поворачиваясь к нему, лишь отрицательно покачала головой и просила его оставить ее. Затем быстро пошла прочь. Он же произнес ей вслед, что она напрасно противится своему счастью, и что он все равно добьется своего. Больше Неле не появлялась в замке.
Обдумывая, как ей быть дальше, она боялась выходить из дома на улицу несколько дней. Наконец в воскресенье она уговорила свою девушку проводить ее в русский храм на литургию. Стояло прохладное и ясное октябрьское утро. Сияло солнышко. На березах и кленах желтели листья. Неле и ее девушка, одетые празднично, почти по-русски, вышли из дома, и направились в сторону русского храма. Никто, казалось, за ними не следил. Когда они подошли к храму, там звонили. Было очень оживленно и празднично. Явно в храме намечалось какое-то торжество. Войдя в церковь, Неле поняла, что здесь собираются венчать молодых. Раннюю литургию уже сослужили, и девушка поняла, что опоздала к службе. Однако ей захотелось еще раз увидеть православный обряд венчания, и она осталась. Приглядевшись к молодым, она увидела, что жених — мужчина лет двадцати восьми, богато одет, высок, широк в плечах и строен, лицом благороден и смел. Черты лица невесты были тонки. Из-под платка выбивалась прядь темно-русых густых волос. Лицо ее казалось печальным. Священник вложил в руки молодым свечи, и служба началась. Давно Неле не видела православного венчального обряда. С тонкой грустью и печалью смотрела она на молодых. Когда священник повел их вокруг аналоя, то Неле присмотрелась. Ей показалось, что невеста уже понесла дитя. Печально улыбнувшись, Неле отвернулась и вдруг увидела в левом ближайшем ко входу углу храма глаза, пристально смотревшие на нее. Она не испугалась, потому, что это были глаза монаха-черноризца. Поверх его головы был капюшон, из под которого выбивались пряди седых волос. Длинная седая борода и усы обрамляли лик. Рядом с ним стоял такой же монах, одетый в черное, только ликом моложе. Глаза первого показались знакомы Неле, и она решилась подойти и попросить благословения у мниха. Пройдя среди людей, пришедших посмотреть на венчание, девушка подошла к монаху, поклонилась ему и по-русски тихо спросила:
