Первые удары по Берлину были нанесены наиболее подготовленными к полетам в любых метеоусловиях экипажами 1-го МТАПа и 57-го бомбардировочного авиаполка (БАП). Несколько позже авиагруппа была увеличена за счет дальней авиации ВВС Красной армии. Подготовкой и выполнением задания лично руководил командующий ВВС ВМФ генерал-лейтенант авиации С. Ф. Жаворонков.
Налеты на Берлин прекратились лишь после того, как немцы заняли материковую часть Эстонии, заблокировав снабжение Особой авиагруппы топливом и боеприпасами. Командир полка Е. Н. Преображенский, его штурман П. И. Хохлов, а также летчики А. Я. Ефремов, В. А. Гречишников, М. Н. Плоткин были награждены Золотой звездой Героя Советского Союза.
А враг тем временем продолжал свое наступление в направлении Ленинграда, поэтому балтийские авиаторы почти полностью переключились на выполнение задач в интересах наземных войск – бомбовых ударов по обстреливавшим город артиллерийским батареям противника, аэродромам, железнодорожным станциям и его живой силе и технике на линии фронта. И это было единственно правильным решением в той критической обстановке, в которой оказалась наша страна, судьба которой в тот момент решалась на земле, а не на море.
К сожалению, избежать тяжелых потерь не удалось, и уже к октябрю 41-го из имевшихся на момент начала войны шестидесяти восьми экипажей в полку оставалось лишь семнадцать, поэтому приказом наркома ВМФ 4-я и 5-я эскадрильи были расформированы. Их личный состав распределили по оставшимся первым трем эскадрильям. Задания следовали одно за другим, люди работали на пределе своих возможностей.
Боевые заслуги воинов полка были по достоинству оценены командованием. 18 января 1942 года приказом наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова 1-й МТАП был преобразован в 1-й Гвардейский МТАП, став первым гвардейским полком в советской морской авиации…
…Но тогда я еще не знал всего этого и, охваченный романтическим восторгом, мысленно примерялся к новому звучанию своего воинского звания. «Гвардии младший лейтенант Шишков! Звучит-то как здорово!!!» С другой стороны, я прекрасно понимал: статус гвардейца ко многому обязывает, и поэтому искренне сомневался в том, что достоин столь высокого доверия…
– Шишков… – удивленно произнес кадровик. – Странно… Личные дела пришли на всех пятерых, – продолжал он, как будто рассуждая с самим собой. Затем достал какую-то бумагу и, пробежав ее глазами, закончил: – Драпов, Соловьев, Токарев, Шарыгин, Ольховой… А Шишкова нет…
От неожиданности у меня аж дыхание перехватило… Значит, в штабе флотских ВВС ничего не знали о нашей замене, вот мое личное дело и ушло на Черное море. «Что же теперь будет?» – от одной только мысли об этом меня бросало то в жар, то в холод.
Но отступать было некуда, и я, выйдя на шаг из строя, начал объяснять суть сложившейся ситуации, заранее готовясь услышать гневную тираду по поводу столь вопиющего самоуправства. Вопреки моим ожиданиям, кадровик выслушал меня до конца и, когда Костя подтвердил, что все сказанное мной абсолютная правда, задумавшись на некоторое время, объявил свое решение:
– Отправляйся вместе со всеми в Приютино. Там сейчас находится командование 1-го Гвардейского. Пусть оно и решает, что с тобой делать.
В подавленном настроении, проклиная свою «несчастливую звезду», я выходил из отдела кадров. Друзья, как могли, пытались утешить меня, но из этого мало что получалось…
Несколько часов спустя мы уже докладывали о своем прибытии командиру полка майору Дарьину. Как мне тогда показалось, в его взгляде, жестах и самой манере разговора сквозили какая-то скованность и, можно сказать, неуверенность. Слишком уж это было заметно, особенно по сравнению с другими ранее виденными мною старшими офицерами. Немного позже я узнал, что не ошибся в своих предположениях…
…Неисповедимы пути господни. Не менее загадочны и кадровые назначения, зачастую перебрасывающие того или иного офицера на совершенно незнакомое ему поле деятельности. Фронтовая судьба Челнокова и Дарьина, в разное время возглавлявших 1-й Гвардейский минно-торпедный, яркое тому подтверждение.
Прекрасный морской летчик Н.В.Челноков, в совершенстве освоивший «Ил-4», на момент начала войны командовал эскадрильей 1-го МТАПа. Уже в июле 41-го его перевели в штурмовую авиацию, вооруженную самолетами «Ил-2». Единственным сходством этих боевых машин являлась фамилия главного конструктора, под руководством которого они были разработаны. Наверное, очень сильно не хватало во вновь формируемых штурмовых полках опытных командиров, вот и пришлось решать кадровые вопросы таким способом.
Тем не менее Челноков довольно быстро освоился на новом для себя месте, заслужив в июне 42-го звание Героя Советского Союза. И вдруг… новый поворот. Е. Н. Преображенского назначают командиром нашей минно-торпедной бригады, а на его освободившееся место – Челнокова. Под его руководством полк отличился, принимая участие в операции по прорыву блокады Ленинграда в январе 43-го.
Но судьбе вновь угодно было преподнести Челнокову неприятный сюрприз. 5 мая того же года по вине техника, пренебрегшего правилами безопасности, полностью сгорели два «Ил-4». Залез он в кабину и, видимо, забыв, что на самолете подвешены противолодочные бомбы ПЛАБ-100, нажал кнопку сброса… Еще три самолета, подготовленные к ночному вылету и находившиеся поблизости, получили серьезные повреждения.
Челнокова тогда понизили в должности и перевели в 8-й Гвардейский штурмовой полк ВВС Черноморского флота, назначив на его место майора Дарьина, бывшего в то время помощником командира дальнебомбардировочного полка ВВС Тихоокеанского флота, не имевшего ни малейшего представления о специфике минно-торпедной работы. В силу этой причины его обязанности фактически исполнял майор И. Н. Пономаренко, а в вопросах организации крейсерских полетов активно помогал И. И. Борзов, инспектор по технике пилотирования нашей 8-й минно-торпедной дивизии. Понятное дело, оказавшись в такой ситуации, любой человек чувствовал бы себя не в своей тарелке.
Что до Челнокова, то на этом, к счастью, злоключения талантливого летчика окончились, и он, став в июне 44-го командиром своего полка, вскоре получил вторую Золотую звезду, а в сентябре того же года вступил в командование штурмовой дивизией Балтийского флота…
– Молодцы, ребята, – безо всяких эмоций тихо произнес Дарьин и, поручив нас дальнейшим заботам замполита Г. З. Оганезова и начальника штаба Д. Ф. Кичинского, вышел.
Вопреки моим ожиданиям, история с личным делом не вызвала у них никаких эмоций. Внимательно просмотрев надлежащим образом оформленные сопроводительные документы, оба офицера с улыбкой переглянулись, и Григорий Захарович подытожил:
– Знать, в Москву сведения вовремя не дошли. Ну, ничего страшного. Ты же на фронт пришел, тем более из инструкторов. Нам такие нужны. Значит, так: затребуем твое дело, а пока освоишься в полку, его и пришлют.
Сразу же после этого нас распределили по эскадрильям, направив экипажи Драпова и Токарева в 1-ю, а Соловьева, Шарыгина и мой – во 2-ю. Но наши сухопутные путешествия на этом не окончились. Дело в том, что здесь, в Приютино, находилась только 3-я эскадрилья, вооруженная самолетами «Ил-4».
