Соотношение сил между находившейся на правом фланге II танкового корпуса СС дивизией «Тотенкопф» и выдвинутым на это направление 2-м гв. танковым корпусом также было на уровне «Давид и Голиаф». От немедленного разгрома корпус А.С. Бурдейного спасало взаимодействие с 375-й стрелковой дивизией и тот факт, что «Тотенкопф» имела 6 июля пассивную задачу. До начала сражения 2-й гв. танковый корпус находился в районе г. Короча. В зависимости от обстановки он мог быть выдвинут в полосу 6-й гвардейской или 7-й гвардейской армий. В 17.30 5 июля штаб корпуса получил приказ на выдвижение в новый район сосредоточения для участия во фронтовом контрударе. Корпус выдвигался на левый фланг 6-й гв. армии. Поскольку выдвижение частей корпуса происходило ночью, немцами появление нового участника спектакля было замечено не сразу. Несмотря на потери отставшими на марше, корпусу А.С. Бурдейного удалось сохранить большую часть матчасти (см. табл. 14).
Таблица 14. Численность танкового парка бригад 2-го гв. танкового корпуса к началу контрудара 6 июля 1943 г.
Участие в контрударе частей 375-й стрелковой дивизии не предусматривалось. Она и так была вытянута в один эшелон, и дальнейшее разрежение боевых порядков для поддержки пехотой удара корпуса А.С. Бурдейного было попросту опасным. Части «Мертвой головы» и 2-го гв. танкового корпуса обменялись несколькими ударами. Потери корпуса Бурдейного в контрударе 6 июля можно оценить как незначительные – сгорело 17 танков, подбито 11.
Корпуса Хауссера и Кнобельсдорфа смыкают фланги. Угадывание следующего хода противника является постоянной головной болью обороняющегося. Контрудары являются одним из средств, переводящим ситуацию из «угадайки» в управление действиями противника. К тому же распыление средств наступающего на парирование града ударов уменьшает последствия неверного определения направления следующего выпада врага. У обложившегося со всех сторон фланговыми заслонами ударного клина наступающего остается все меньше сил на острие наступления. Разумеется, важен баланс между различными средствами борьбы, т. к. истощивший резервы в контрударах обороняющийся становится беззащитным. Такое достаточно часто происходило в 1941–1942 гг. За истощением сил механизированных соединений следовал «котел».
Военное ремесло часто ближе к искусству, а не к науке именно потому, что военачальник должен угадывать следующий ход противника. Не только умом просчитывать ситуацию и выуживать нужную информацию из путаных донесений разведчиков, но и чувствовать обстановку и нити управления ею. Решение Ватутина о нанесении контрудара силами 1-й танковой армии в направлении на Томаровку кажется абсурдным. Оно казалось абсурдным М.Е. Катукову, и поэтому он, как было рассказано выше, уклонился от нанесения контрудара при помощи самого И.В. Сталина. Соединения 1-й танковой армии уже в 23.00 5 июля начали выходить на второй армейский рубеж обороны. В течение ночи были выставлены и окопаны танки, артиллерия заняла огневые позиции, мотострелки бригад тщательно окопались. Была также установлена связь с 90-й и 51-й гв. стрелковыми дивизиями, в чью систему обороны вплетались танки армии М.Е. Катукова. Однако удара по тщательно подготовленным позициям в первые часы утра 6 июля не последовало.
Общий план действий левофланговой группировки 4-й танковой армии на утро 6 июля был следующим. Входившие в ударную группу XXXXVIII танкового корпуса 11-я танковая дивизия и танкогренадерская дивизия «Великая Германия» получили приказ рассечь оборону 67-й гв. стрелковой дивизии северо-восточнее Черкасского и прорваться по дороге Бутово – Дуброво к автодороге Белгород – Обоянь. Здесь им предстояло соединиться с левым флангом II танкового корпуса СС. Являвшаяся связкой между корпусами 167-я пехотная дивизия первоначально передавалась в эсэсовский корпус, но во второй половине дня 5 июля штаб армии отменил это распоряжение. После прорыва советской обороны 167-я дивизия совместно с частями 11-й танковой дивизии при поддержке войск левого фланга II танкового корпуса СС (и прежде всего своего же 315-го полка с юго-востока) должна была уничтожить советские войска, оказавшиеся между остриями наступления двух немецких танковых корпусов. Предполагалось, что к этому моменту перешедшая в 9.00 в наступление ударная группировка корпуса Хауссера выйдет на прохоровское направление и уступит частям XXXXVIII танкового корпуса место для дальнейшего движения вдоль Обояньского шоссе на север и северо-восток.
Если нанести этот план на карту, то получается, что главные силы корпуса Кнобельсдорфа должны были 6 июля дефилировать практически поперек полосы обороны 1-й танковой армии. Лучшего положения для контрудара нельзя было и придумать! Нацеливая 1-ю танковую армию на Томаровку, Н.Ф. Ватутин фактически направлял ее во фланг наступлению главных сил XXXXVIII корпуса на Дубово. Однако этот контрудар был отменен. Бригады армии Катукова окопались и ждали. Трудно сказать, насколько рациональным было решение Ватутина. Возможно, он просто предположил, что наступающие немцы обязательно попытаются сомкнуть фланги и окружить оказавшиеся между вклинениями в советскую оборону части. В районе Ново-Черкасское – Триречное – Драгунское – х. Весёлый (Ольховский) находились немалые силы: 199-й и 201-й гв. стрелковые полки 67-й гв. стрелковой дивизии, 153-й гв. стрелковый полк 52-й гв. стрелковой дивизии. Три полка – практически полноценная дивизия. За их избиением должны были бесстрастно наблюдать отказавшиеся от контрудара части армии Катукова. Танкисты просто должны были стать ужином для тех, чей обед составляли три стрелковых полка. Пассивной стратегии всегда сопутствует избиение по частям.
Ночь с 5 на 6 июля и раннее утро 6 июля были потрачены саперами XXXXVIII танкового корпуса на разминирование местности. Минными полями была покрыта практически вся пригодная для передвижения танков территория. Отступившие от Черкасского части 67-й гв. стрелковой дивизии напряженно ожидали немецкой атаки. Она могла последовать в полосе любого из полков дивизии А.И. Баксова либо вообще на соседнем участке. В любом случае от немцев в первую очередь ожидалось наступление в северном направлении. В боевом приказе 67-й гв. стрелковой дивизии рефреном звучит фраза «не допустить распространения пехоты и танков противника на север».
Ударная группа XXXXVIII танкового корпуса перешла в наступление в 9.30 6 июля. Позиции дивизии Баксова теперь не прикрывались противотанковым рвом, густо опоясанным минными полями. Около полудня 11-я танковая дивизия и «Великая Германия» вышли в тыл советским частям в пойме Ворсклы и Ворсклицы. В 12.00 командующий 6-й гв. армией приказал трем окружаемым полкам отходить. Однако этот приказ уже опоздал. В 18.15 боевая группа 11-й танковой дивизии вышла в район Дмитриевки и захватила позиции артиллерии, стоявшей в этом районе. Три полка двух дивизий были окружены. Некоторой части окруженных удалось в ночь с 7 на 8 июля вырваться из кольца и выйти в расположение 90-й гв. стрелковой дивизии.
Дефилированию ударной группировки XXXXVIII танкового корпуса мимо позиций занявших второй армейский рубеж обороны частей 1-й танковой и 6-й гв. армий мешала только артиллерия. Бывший начальник штаба 4-й танковой армии Ф. Фангор вспоминал: «6 июля русские неожиданно открыли заградительный огонь. Его вела вся их артиллерия, находившаяся в этом районе, в том числе и дальнобойная. Это произошло в тот момент, когда немецкие войска вышли на рубеж, где по башню было вкопано бесчисленное количество вражеских танков, замаскированных и продуманно размещенных на местности. Приходилось исключить наши маневры в узких боевых порядках (что уже делалось), а дороги нельзя было использовать. Это увеличило потерю времени… Как и следовало ожидать, в этой обстановке больше всего страдали «Пантеры» 10-й танковой бригады»
[74]
.
