В 1943 году секретным приказом НКВД вводятся новые нормы питания немецких военнопленных. В полтора раза больше хлеба, больше овощей. Возвращается в рацион мясо, животные жиры. Рацион теперь дифференцируется по званиям, тяжести исполняемых работ и состоянию здоровья. Эти нормы все еще недостижимы в блокадном Ленинграде.
Говорит капитан Хорст Цанг: «Врачебная комиссия разбила нас на группы по состоянию здоровья. Я был освобожден от работы. Никто не голодал и не умер. Кашу нам давали утром и вечером, а днем суп. В сутки мы еще получали по 600 граммов хлеба.
Кусок хлеба, 600 граммов. Разделишь его на три части и думаешь, когда же съесть».
Хлебная норма Елены Белоконь, которая работала на киностудии, не отличалась от пайка немецкого военнопленного. Столько же хлеба получали и советские кинозвезды, с которыми ей довелось встретиться в переполненной ранеными и беженцами Алма-Ате. С 1941 года здесь работают Пудовкин, Андреев, Целиковская и многие другие известные актеры и режиссеры.
В построенном перед войной Дворце культуры размещался главный съемочный павильон, в котором Кадочников и Черкасов создавали свои лучшие роли. И хотя столицу Казахстана стали называть советским Голливудом, знаменитые фильмы, помогавшие людям верить в победу над врагом, создавались отнюдь не в голливудских условиях. Елена Белоконь вспоминает, например, что свет для кино давали только после полуночи. В остальное время всю электроэнергию отдавали заводам, работающим для фронта.
Вспоминает Раиса Оранышева, художник-гример на картинах «Иван Грозный» и «Парень из нашего города»: «Шли эшелоны, очень быстро разгружались и тут же начинались съемки. Три павильона больших, в которых шла работа, иногда использовали не по назначению. Вот фильм «Парень из нашего города», я смотрю – лестница, а под лестницей жили семьи эвакуированные, за занавеской. Так тоже бывало».
Фильмы, выпущенные в дни войны, навсегда останутся в истории кино, как и популярные боевые киносборники, вернувшие на экран любимых довоенных героев из «Чапаева» или «Юности Максима». В новых короткометражках они призывали на борьбу с врагом.
Но все же главное достижение русского Голливуда в Алма-Ате – это историческая драма Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», ставшая одним из самых значительных событий мирового кино. О дотошности и требовательности Эйзенштейна ходили легенды. Скидки не делались ни на войну, не на эвакуацию, ни на бедность реквизита. Мастера побаивались.
Вспоминает Раиса Оранышева: «Приходил он на студию очень рано, раньше всех. Сначала все обежит – он буквально бегал, так быстро ходил. Обежит все цеха, а потом уже приходит смотреть, как гримируют Черкасова. У него уже готова была сцена, уже раскадровка была, буквально. Он приходил на съемочную площадку и не думал вообще, не выдумывал, как снимать, что снимать, он уже все знал заранее. Заранее был готов к съемкам».
К съемкам всегда были готовы и 252 оператора советской военной кинохроники, запечатлевшие лицо войны на пространстве от Баренцева до Черного моря. В боях погиб каждый пятый. Именно фронтовая документалистика принесла отечественной кинематографии первый «Оскар». В 1942 году награды американской киноакадемии был удостоен фильм режиссеров Леонида Варламова и Ильи Копалина «Разгром немецко-нацистских войск под Москвой».
Кадр из фильма «Разгром немецко-нацистских войск под Москвой»
В Америке он шел под названием «Москва наносит ответный удар», и в кинотеатры, где шла картина, выстраивались огромные очереди. Необычайный интерес американцев к фильму объясним – там рассказывалось о первом поражении Гитлера после его стремительного рейда по Европе. Все помнят бурную овацию, которой участники церемонии вручения «Оскара» наградили советских документалистов и дипломатов, пришедших получать премию.
Этот первый «Оскар» доставил в Москву легендарный фронтовой кинохроникер Владислав Микоша, добравшийся до Америки вместе с северными конвоями. Сейчас статуэтка хранится в Московском музее кино. Она – за героизм солдат и мужество операторов.
А в тылу и на фронте с нетерпением ждали встреч с любимыми артистами и новыми фильмами. Киноконцерты, комедии, высмеивающие врага, и фильмы, воспевающие героев, – главные жанры не только советского, но и немецкого кинематографа военной поры.
И хотя большинство картин так или иначе было связано с войной, по обе стороны фронта они воспринимались как весточка из далекой мирной жизни. И в этом смысле кино воюющих стран похоже одно на другое.
Немецкая киноиндустрия выпускала и пропагандистские фильмы для русских. Однако в какой-то момент «фабрика грез» Третьего рейха уже ничего не могла поделать с катастрофическим упадком веры в гений фюрера и непобедимость германской армии.
20 июля 1944 года совершено покушение на жизнь фюрера. Заговор группы недовольных Гитлером военных созрел в Штабе главного командования сухопутных сил. Возглавил заговорщиков полковник Клаус Шенк фон Штауфенберг, подложивший бомбу в ставке фюрера «Волчье логово» в Растенбурге. Взрыв прогремел в ходе совещания, как раз во время обсуждения положения на Восточном фронте. Месть Гитлера, который оказался лишь слегка ранен, была ужасной. Заговорщики были найдены, подвергнуты пыткам в гестапо и предстали перед зловещим «народным трибуналом». В число подозреваемых попал и генерал Шнайдер, оказавшийся среди 7000 арестованных.
Сын генерала Шнайдера, Герб Шнайдер, был призван в германскую армию в 1944 году, воевал на Западном фронте. Он вспоминает: «После 20 июля 1944 года мой отец, генерал Шнайдер, по приказу Гитлера был отстранен от командования дивизией и изгнан из действующей армии. Он якобы участвовал в заговоре против Гитлера. Его и еще несколько человек арестовало гестапо».
Полковник Штауфенберг и еще три офицера были расстреляны в день покушения по приговору военно-полевого суда. Большинство заговорщиков погибли во время массовой резни в казематах Берлинской тюрьмы Плетцензее. Некоторых из участников заговора задушили. Их тела, как мясные туши, подвесили на огромных крюках. Всего приведено в исполнение свыше 200 смертных приговоров. Генералу Шнайдеру удалось избежать печальной участи лишь потому, что он занимался «оружием возмездия» вместе с конструктором «Фау» Вернером фон Брауном.
Говорит Герб Шнайдер: «После вмешательства министра Швеера и других людей из министерства вооружения отец был отпущен и пожелал вновь отправиться на фронт. Он получил под командование пехотную дивизию. После этого снова был тяжело ранен. А затем еще до окончания войны вернулся домой».
Как ни странно, но здоровье Гитлера, пожалуй, больше всех волновало в эти дни именно Сталина. Тот опасался, что в случае гибели нациста № 1 союзники быстро заключат сепаратный мир с новым руководством Германии и выйдут из войны.
Между тем еще совсем недавно именно по указанию Сталина советские спецслужбы разработали собственный план ликвидации фюрера. К этим сверхсекретным операциям предполагалось привлечь самую знаменитую кинозвезду Третьего рейха и любимицу Гитлера, русскую актрису Ольгу Чехову. В Москве связь с одной из диверсионных групп, нацеленных на Гитлера, поддерживалась оперативным работником НКВД Зоей Зарубиной. Руководителем группы являлся брат Чеховой, бывший белый офицер, а позднее – известный советский композитор Лев Книппер.
