Теоретически, конечно, оставалась еще возможность проведения, в случае необходимости, газовой атаки на узком участке, но ее полностью исключало отсутствие квалифицированных кадров.
Мы не можем сказать, кто впервые предложил цифру – 250 баллонов, и почему именно такое их количество было в итоге прислано. Однако обращает на себя внимание, что тамбовское командование, заказывая боеприпасы, нигде количества газовых баллонов не озвучивало. Просили 2000 химснарядов, 5 химкоманд с «соответствующим количеством» баллонов с газами и двух газотехников. Среди всех обнаруженных в настоящее время по этому вопросу документов цифра 250 впервые зафкисирована в телеграмме Шейдемана от 21 июня 1921 года: «на № 659/сек. Делаются срочные распоряжения о подготовке и отправки из Москвы 250 баллонов с газами и отправке с Украины одного химического отряда. Все отправляется в распоряжение Инспарта командования в Тамбов… Инспартресп Шейдеман Военком Васильев»68. Как представляется, количество боеприпасов определялось в Москве. Что прислали, тем и предложено было обойтись. Имеет смысл вспомнить, что когда в 1920 году Главное артиллерийское управление готовило боеприпасы для Южного фронта, вместо заявленных 10 тысяч баллонов, 40 тысяч 3-дюймовых и 10 тысяч 6-дюймовых снарядов удалось подготовить лишь 3 тысячи баллонов, 13 360 и 6 тысяч снарядов соответственно69. Вполне возможно, что и в данном случае прислали все, что смогли.
Таким образом, приказ № 0116, который часто приводится в пример в качестве доказательства особого изуверства и бесчеловечности тамбовского командования и лично М. Н. Тухачевского, стал по определению невыполнимым после того, как в Тамбове получили боеприпасы.
Единственная документально установленная «газовая атака» – учебное окуривание красноармейцев учебной артиллерийской команды 16-х пехотных курсов в манеже Тамбовских кавалерийских казарм70, которое проводилось после лекции по военно-химическому делу. На него было израсходовано два баллона с хлором71. Неиспользованные боеприпасы в сентябре 1921 года было приказано отправить обратно на склад удушающих средств «Очаково» Московско-Киевско-Воронежской железной дороги в Подмосковье72.
Вскоре после этого, 8 сентября, отозвали и химроту: «Сообщаю, что согласно доклада Командира Отдельной Химической роты недочеты, обнаруженные газотехником В. Пуськовым в химроте, расположенной в с. Инжавино Тамбовской губернии, в настоящее время в отношении условий помещения и снабжения красноармейцев роты устранены. Приношу сердечную благодарность за наблюдение и прошу впредь не оставлять ее без надзора. Вместе с этим прошу при первой же возможности, как только позволит оперативная обстановка освободить химроту от того назначения, которое она в данное время выполняет и командировать в г. Москву, так как химрота, как единственная в своем роде часть в Республике, являющаяся двигателем и проводником новых идей в области химической борьбы, должна находится в центре научной мысли в Москве и использование ея как стрелковой единицы неминуемо отражается на успехе подготовки роты и на постановке дела газовой борьбы в Республике»73.
Обращает на себя внимание мотив, по которому ее предлагалось отозвать, – часть используется как стрелковая единица, то есть не по назначению. Указанный документ является еще одним доказательством того, что выполнять свои прямые обязанности химроте так и не пришлось. Самое большее, что ей довелось делать, – проводить учебные занятия.
Неудивительно, что, несмотря на попытки тамбовских краеведов найти свидетелей, помнивших или слышавших о газовых атаках, таковых обнаружить не удалось74.
Правда, тамбовский краевед Б. В. Сенников75 приводит «воспоминания» некой Акулины Ивановны – жительницы безымянной деревни в районе Пахотного Угла – о том, что она якобы своими глазами видела газовую атаку. Однако «увиденное» и «рассказанное» настолько не соответствует технике проведения газобаллонных атак, многократно описанной в специальной литературе 1920-х годов и, как следствие, хорошо известной, что признать эти «воспоминания» подлинными не представляется возможным.
В заключение нужно сказать следующее. Перед тамбовским командованием встала по местным условиям задача повышенной сложности, но тем не менее выполнимая. Однако средства для этого оказались совершенно негодными – абсолютно неподготовленный личный состав и заведомо недостаточное количество боеприпасов. Поэтому выполнена она быть не могла. Никаких газобаллонных атак на Тамбовщине не только не было, но и быть не могло.
«Израсходовано снарядов: химических…»
В настоящее время известно несколько случаев газоснарядных обстрелов позиций повстанцев или их предполагаемых позиций. Ни задач, ни условий стрельб мы в большинстве случаев не знаем и можем судить лишь по отчетам начальников артиллерийских частей о расходе боеприпасов, в числе которых упоминаются химические.
Вопреки ставшим стереотипными представлениям о массированном применении химического оружия, документально установлены всего три случая газоснарядных обстрелов – в районе Смольной Вершины (2-й боеучасток) в ночь с 12 на 13 июля, где израсходовано, помимо шрапнели, пятнадцать химснарядов76, во время операций южнее озера Ильмень (6-й боеучасток) 14 июля, где выпущено, наряду со шрапнельными, пятьдесят химических снарядов77, а также при очистке Паревского леса с 1 по 10 августа силами 6-го боеучастка. «…Взвод Белгородской батареи, 2 августа из Троицкое-Караул перешел в дер. Карай-Салтыково. Белгородская конная батарея оперзадачу в 8 часов 2 августа выступила на село Кипец, где и заняла позицию. В 16 часов, по острову, что с/з села Кипец был открыт огонь. Выпущено 65 шрапнелей, 49 гранат и 59 химических. В 20 часов батарея вернулась в Карай-Салтыково…»78
Потери повстанцев почти никогда не указываются, что равнозначно их отсутствию. Только один раз в оперсводке, сообщающей о столкновении с антоновцами у Смольной Вершины, отмечается, что, «по сведениям агентразведки, банда, наступавшая в ночь 12 на 13 на д. Смольная Вершина понесла потери 20 убитых и 45 раненых»79. Однако следует отметить, что в том бою, продолжавшемся в течение часа, принимали участие, помимо артвзвода, гарнизон Смольной Вершины и пулеметная команда, так что можно с уверенностью сказать, что это потери от ружейно-пулеметного огня, а не от пятнадцати химических снарядов80.
Из заключения 33-го ЦНИИИ: «По представленным материалам видно три эпизода подготовки и применения химического оружия для выкуривания бандитов из лесов, однако ни по одному из описываемых эпизодов результатов нет»81.
Это закономерно, поскольку количество израсходованных боеприпасов заведомо недостаточно ни для создания газового облака над значительной площадью, ни для нанесения ущерба противнику, пусть даже и не имеющему средств защиты.
Так, об одном эпизоде командующий легким артиллерийским дивизионом Заволжского военного округа доложил следующее: «Донесение Начарта 2 Смока. 20 июля 1921 г. 16–46. Тамбов Инспарт и Комвойск. 13–20 июля израсходовано снарядов двтчк химических 15 гранат 47 шрапнелей 69= Комлегартдив ЗВО Смок Адъютант Забелин»82.
