В этом возрасте за Глушко закрепилась репутация талантливого скандалиста. Он слушается или слушает только тех, кто в чем-то разбирается лучше его, иных же не ставит ни во что. Обмануть или «втереть очки» ему невозможно. Заподозрив неладное, он задает один или два вопроса, после ответов на которые либо выгонял обманщика вон, либо просил начальство освободить его от общения с этим человеком. Но Лангемак… От Лангемака он терпел все, что бы тот ему ни говорил, и всегда был благодарен ему за эту критику.
Потом Валентина Петровича будут обвинять в том, что он негативно относится к критике со стороны своих товарищей. Так и было на самом деле. Он не воспринимал критику от тех, кто ничего, кроме этого, не делал. Если же этой критике его подвергал кто-то из специалистов (Н.И. Тихомиров, В.А. Артемьев, Б.С. Петропавловский, Г.Э. Лангемак, И.Т. Клеймёнов, Н.Я. Ильин и др.), он молча выслушивал, потом опровергал то, что не соответствовало действительности, а в остальном делал соответствующие выводы из сказанного. Правда, и за собой оставлял такое же право говорить им правду и пользовался им, если видел, что был прав.
В то же время он познакомиться с Тамарой Саркисовой, двоюродной сестрой жены Б.С. Петропавловского. В марте 1938 г., за неделю до ареста, она родит ему дочь, а потом откажется от него в трудную минуту. Когда же он получит назначение в Казань, то поедет за ним, думая, что он не узнает о ее предательстве и будет с ней. Но он все знал и в дальнейшем поддерживал с Тамарой отношения только из-за дочери.
Условия, в которых он рос, заставили его всего добиваться своим трудом и тем закалили волю. На протяжении многих лет каждое утро делал зарядку и поминутно расписывал свое время, стараясь не тратить его на ненужные вещи. Уже в то время про него можно было сказать, что «он был человеком, ходившим с широко развернутыми плечами». Этим они с Г.Э. Лангемаком были похожи. Его кумир и самый близкий друг за всю его долгую жизнь – Георгий Эрихович Лангемак, выросший без отца, прошедший две войны, дважды арестованный, приговоренный к смерти. Переживший и голод, и холод. Как и Валентин Глушко, прошедший Одессу, был не только образцом для подражания, но и точной копией своего молодого друга, он тоже, вопреки всем, всего добивался своим трудом. Это тоже их объединяло. Они радовались успехам друг друга и чувствовали ответственность. Им нечего было делить. Их окрыляла возможность вместе создавать что-то новое и до них неизвестное.
Когда ждали приезда К.Э. Циолковского, Глушко не знал, куда деваться от стыда. Он должен был приехать в 1932 г., но заболел и не смог. Валентин вздохнул с облегчением, однако чувство вины его уже не оставляло. В этом же году он впервые познакомился с молодым энтузиастом из Москвы С.П. Королёвым. Деятельный, способный, энергичный. И Лангемак, и Глушко вместе обратили на него внимание.
После второго визита они окончательно сошлись и решили дальше все делать вместе. Пообещали друг другу поддержку во всем. Они сдержали свое обещание и помогали друг другу по мере возможности.
В декабре 1932 г. на пост начальника ГДЛ приходит И.Т. Клеймёнов. Познакомившись с В.П. Глушко, Иван Терентьевич отмечает для себя один момент: он настолько одержим идеей спасения цивилизации, что сделает все от него зависящее, для ее реализации. Об этом же ему говорил и конструктор по фамилии Лангемак. Клеймёнову понравилось, что оба таланта, «стояли горой» друг за друга и в разговоре с ним говорили не о себе, а друг о друге. Эти разговоры помогли И.Т. Клеймёнову успокоиться и до конца своего директорства (уже в РНИИ) быть уверенным, что эти двое его не подведут. И они действительно не подвели.
Я очень хорошо помню, как вдова И.Т. Клеймёнова М.К. Левицкая рассказывала мне о том, как ее муж, приходя с работы, расписывал В.П. Глушко, называя его одним из самых талантливых изобретателей ГДЛ, а потом и РНИИ, восхищался им и делал на него большую ставку, говоря, что у него великое будущее.
Пока И.Т. Клеймёнов занимался подготовкой базы для переезда ГДЛ (ставшего в сентябре 1933 г. Ленинградским отделением РНИИ) и спорил с С.П. Королёвым о приоритетах в распределении тематик в плане работ на новый 1934 г., Глушко и Лангемак продолжали начатые ранее работы.
В ноябре 1933 г. московской половине РНИИ потребовалась азотная кислота для показательного старта гирдовской ракеты. В Москве ее нужного количества не оказалось, и решили вести из Ленинграда. Проводив Валентина с двумя помощниками, Лангемак уехал домой, а тем временем принесенная с мороза в теплый вагон бутыль треснула, и кислота залила весь вагон. Все виновники этого были тут же арестованы и препровождены в линейный отдел милиции. В этом же поезде должен был ехать С.М. Киров, и эту случайность пытались выставить как вредительство. Тем временем Лангемак уже успел лечь в постель, когда в его квартиру ворвались сотрудники милиции и потащили его на Московский вокзал.
Приехав туда, Георгий Эрихович сразу разобрался в ситуации и объяснил сотрудникам милиции и прибывшему огэпэушнику, что произошло на самом деле. В результате этого объяснения задержанных отпустили. Выяснения отношений между ними не было. Никому из них не могло и в голову прийти, что бутыль не выдержит такого перепада температуры.
Это происшествие прошло для них практически бесследно. Был суд, решением которого их оштрафовали и отпустили. Но этот суд никак не отразился на их дальнейшей карьере. Оштрафовали и забыли. И в этом заслуга М.Н. Тухачевского и И.Т. Клеймёнова.
Московская грязь
Перед переездом в Москву перед В.П. Глушко встал очень серьезный выбор: чем ему заниматься в дальнейшем, ведь в ГДЛ он занимался не только разработкой ОРМ’ов (опытных ракетных моторов), но еще и ракетами РЛА-1, РЛА-2, РЛА-3, РЛА-100.
Сам он об этом позже писал: «Нужно было выбрать и я выбрал то, с чего начинается ракетная техника, то, что лежит в ее основе, определяет ее возможности и лицо – ракетное двигателестроение…»
Приехав в начале января 1934 г., ленинградцы сразу стали отмечать новоселье. Чтобы никому не было обидно, собрались в квартире холостого Глушко. Мебели еще не было, и сидели на полу на подушках. Потом были другие вечеринки, в которых принимали участие Лангемак, Королёв, Купреева (секретарь И.Т. Клеймёнова) и другие. Во время одной из вечеринок лопнула подушка, и перья разлетелись по всей комнате. Потом, во время допросов в НКВД, следователи проявят свою хорошую осведомленность о происходивших тогда событиях, в том числе и об этой подушке.
Что же касается В.П. Глушко, то, приехав в Москву, он в первую очередь продолжил работу по созданию более мощного ракетного двигателя, чем созданный в ГДЛ ОРМ-52. Теперь речь шла уже о двигателе, предназначенном для полета человека.
Работа над ним шла вплоть до 1937 г., когда он был премирован за ОРМ-65 и представлен к правительственной награде – ордену Трудового Красного Знамени, получить который не смог из-за своего ареста.
Валентин занимался азотно-кислотным направлением, но была еще одна группа, разрабатывавшая кислородные двигатели. В эту группу входили М.К. Тихонравов, Л.С. Душкин, А.Г. Костиков и другие. Результатов эта группа не добилась, только завела это направление в тупик. Поэтому единственным рабочим двигателем, бывшим тогда в РНИИ, был двигатель конструкции В.П. Глушко.
