Дальше к востоку можно было услышать вой пикирующих бомбардировщиков, атакующих огневые позиции в районе Инкермана. Там наши товарищи обрушивались вниз на узкие долины. Затем в воздухе вырастали пламенные взрывы вместе с грибоподобными дымовыми облаками. Можно было слышать звуки глухих взрывов и легкий стук пулеметного огня. Среди огня и дыма в скалах оставались «советы» и продолжали вести стрельбу… Да, советские русские стреляли, но их огонь был несопоставим с ужасающим воздействием тысяч тонн бомб, которые обрушивались вниз на их отход по скалам без перерыва. Наши атаки продолжались неустанно. В нужное время было тяжело решить, куда спикировать так, чтобы не протаранить другой самолет. Летая на малой высоте, как можно не испытывать страха быть протараненным самолетом, летящим выше тебя, или залететь в зону падения снарядов или бомб своей артиллерии или самолетов?.. Несмотря на безоблачное небо, над Севастополем было так много дыма и пыли, что было невозможно увидеть что-либо дальше чем на расстоянии 100 метров…
Это было величайшее сражение с привлечением техники и военных материалов, свидетелем которого я когда-либо являлся, возможно, величайшее сражение этой войны».
Тем временем на юге XXX армейский корпус, наступавший через густые кустарники и скалистые овраги, также добился существенных успехов. Ему удалось вбить глубокий клин в советскую оборону перед Сапун-горой. Авиация сыграла решающую роль в прорыве. VIII авиакорпус с 13 по 17 июня выполнил 3899 самолето-вылетов, сбросив на Севастополь свыше 3000 тонн бомб всех калибров. 17 июня Рихтхофен записал в своем дневнике: «54-й армейский корпус прорвал линию фронта красных и взял большинство фортов к северу от бухты «Северная». Мы уничтожили большую часть фортов к востоку от Севастополя».
Вечером того же дня «Штуки» с воем сирен обрушились на мыс Батарейный, где находились береговые батареи, защищавшие вход в Северную бухту. После непрерывных ударов эти сооружения были настолько разрушены, что через четыре дня 54-й армейский корпус захватил их практически без боя.
Пальба огромных осадных орудий вроде «Доры» и ее собратьев меньших, конечно, была эффектной. «Сначала мы видим огромнейший фонтан взрыва, – вспоминал один из защитников Севастополя. – Затем слышим шелест пролетающего снаряда, а уже потом гул самого выстрела со стороны Бахчисарая». Однако основной вклад в разрушение мощнейших укреплений крепости внесли именно немецкие летчики. Такие как Штюдеманн и Бётхер. Большинство бомб последнего точно попадали в цели, в то время командир I./KG100 уже имел славу непревзойденного снайпера. Особенно точно он «клал» именно бомбы большой и особой мощности. Только 7 июня гауптман Бётхер выполнил 8 вылетов, сбросив на Севастополь в общей сложности 106 бомб разного калибра! Первый раз его «Хейнкель» поднялся в воздух в 1.15, а приземлился в 18.48. А уже в 4.30 8 июня Бётхер снова находился в воздухе. В этот день он атаковал в основном позиции артиллерийских батарей и южную часть крепости. Всего 7 вылетов.
На следующий день в 6.13–7.05 Бётхер бомбил форт «Сталин», а затем поднимался в воздух еще четырежды. 10 июня в его летной книжке появилась запись о еще четырех боевых вылетах (217–220-й), на следующий день еще о пяти. С 12 по 20 июня гауптман Бётхер выполнил 29 боевых вылетов. При этом не замечая никакого противодействия со стороны ПВО. Последнее упоминание о зенитном огне в Севастополе в его летной книжке датировано 8 июня.
С 21-го числа Бётхер в основном наносил точечные удары, используя бомбы большой мощности. В тот день он сбросил на Севастополь три SC1800 и одну SC2500. А также одну РС1400, по всей вероятности, на какой-то корабль. В результате прямых попаданий был разрушен комплекс зданий казарм. 22 июня во время первых трех вылетов в 4.08, 7.35 и 10.12 Бётхер сбросил еще три 1800-кг фугасные бомбы на те же цели, окончательно сровняв их с землей. В следующие дни командир 1-й эскадрильи неустанно поднимался в воздух по 4–5 раз в день, сея все новые и новые разрушения
[63]
. С 20 по 23 июня список особых заслуг Бётхера шесть раз пополнялся сообщениями об особенно точных попаданиях в важные цели на территории Севастополя. По ущербу, который он нанес крепости, командир I./KG100 в несколько раз превзошел знаменитое орудие «Дора»!
Тем временем в битве наступил перелом. Советские войска больше не могли удерживать сплошную линию фронта и с боями отходили к городу и на мыс Херсонес. 19 июня Рихтхофен приказал окончательно стереть Севастополь с лица земли. С раннего утра до обеда пикирующие бомбардировщики Ju-88A совместно с «Хейнкелями» Не-111 провели серию массированных налетов на склады, казармы, ангары и другие стратегические объекты на территории города. При этом сбрасывались только фугасные и осколочные бомбы. После полудня и до заката последовала новая серия налетов уже с применением зажигательных бомб. Вечером Рихтхофен не без свойственного ему восторга отметил, что весь город охвачен «морем огня», а дым достигает высоты 1500 метров и простирается от Севастополя до Феодосии. Эти облака дыма были настолько плотными, что на следующий день затрудняли действия самой немецкой авиации.
Именно 19 июня «Юнкерсы» I./KG51 «Эдельвейс» наконец разделались с плавучей зенитной батареей «Не тронь меня». Она была построена на основе центральной секции корпуса одного из заложенных до начала войны линкоров серии «Советский Союз» и 3 августа 1941 года была установлена на якоре в Северной бухте напротив Херсонесского аэродрома. Батарея была вооружена четырьмя 76-мм и тремя 37-мм орудиями и предназначалась в первую очередь именно для защиты последнего.
Вечером на атаку этой успевшей надоесть немецким летчикам цели отправились два Ju-88: командира 2-й эскадрильи гауптмана Фурхопа и оберлейтенанта Эрнста Хинрихса. При этом второй должен был только отвлечь на себя огонь зениток, в то время как второй «Юнкере» через короткое время выйдет в атаку с другого направления. Однако Хинрихс в итоге перестарался и сам, невзирая на бешеный зенитный огонь, с первого же захода добился прямых попаданий. Затем взорвались боеприпасы, и батарея, разлетаясь на куски, пошла ко дну.
Этот момент случайно увидел пролетавший мимо на своем Fi-156 Вольфрам Рихтхофен. Приземлившись, он сразу же позвонил в эскадру и спросил фамилию пилота, чтобы лично рекомендовать его к награждению Рыцарским крестом. И уже 25 июня соответствующий приказ был подписан
[64]
.
В течение недели, с 19 до 26 июня, бомбардировщики и штурмовики VIII авиакорпуса бомбили и обстреливали пещеры, туннели, бункеры, траншеи и другие очаги сопротивления. Кроме того, беспрерывные авиаудары наносились по позициям артиллерии и зенитных батарей, по-прежнему причинявших большие потери пехоте 11-й армии. Кроме того, «Штуки» и пикирующие бомбардировщики Ju-88 бомбили казармы, системы связи, верфи, склады топлива и дороги внутри города. 21 июня Ju-87 из I./StG77 прямыми попаданиями уничтожили три противотанковые батареи, а два дня спустя – скопление лошадей, автомобильного транспорта и танков в оврагах в районе Инкерманских высот. А также «запечатали» выходы из нескольких пещер и тоннелей, использовавшихся обороняющимися в качестве укрытий
[65]
.
