А 6-я армия готовилась к последнему броску к Волге. К этому моменту командование 4-го воздушного флота произвело очередную перегруппировку своих скудных сил. На аэродром Тацинская вернулась первая группа и часть третьей группы KG51 «Эдельвейс», а в Морозовскую снова перебазировались «Хейнкели» I./KG55. Донесения воздушной разведки свидетельствовали о непрерывном движении советских войск в направлении Сталинграда, а также об опасной концентрации танков и пехоты на плацдармах в районе Дона и в Калмыцкой степи. Все явственнее просматривалась угроза для растянутых флангов группы армий «Б».
Немецкие бомбардировщики получили приказ атаковать скопления войск противника, а также дороги, ведущие к Сталинграду. Эскадра KG27 в полном составе пять раз совершала налеты на шоссе Астрахань – Сталинград, по которому непрерывными колоннами двигались советские войска, а ночью «Хейнкели» сбрасывали бомбы на остров Сардинский на Волге. Одновременно «Штуки» из StG2 бомбили переправы через Волгу, позиции 62-й советской армии, а также регулярно разрушали мосты через Дон в районе Клетской. Ju-88 из 1-й и 51-й бомбардировочных эскадр продолжали атаковать железную дорогу Астрахань – Урбах.
В течение 4 и 5 ноября немецкие штурмовики совершили несколько массированных налетов на поселок Бекетовка и Сталинградскую ГРЭС, сбросив на нее около 200 бомб всех калибров. В итоге корпуса станции были окончательно разрушены, сильные повреждения получили практически все агрегаты, подземные инженерные коммуникации, водо– и нефтепроводы, линии связи. Котел № 4 в результате прямого попадания бомбы SC500 был полностью уничтожен, превратившись в груду искореженного металла. Погибли 22 человека, в том числе 9 красноармейцев, охранявших объект. После этого СталГРЭС была наконец окончательно выведена из строя.
В 6.30 по московскому времени 11 ноября после короткого авианалета 5 дивизий и 5 саперных батальонов вермахта перешли в очередное наступление. Основной удар наносился через корпуса заводов в направлении берега Волги. Солдаты 179-го усиленного саперного батальона, подорвав угол мартеновского цеха № 4 завода «Красный Октябрь», ворвались внутрь здания. Соседняя ударная группировка при поддержке танков наступала в обход завода, в направлении разрушенного нефтехранилища. К вечеру немецкие автоматчики проявились на берегу, но в ходе ожесточенной контратаки были отброшены. Однако в 2 километрах выше по течению противнику все же удалось выйти к Волге и закрепиться там.
В этих условиях, когда линия фронта проходила зигзагами по городским улицам в сотнях метров от реки, авиационная поддержка была делом ювелирным. «Штуки» подолгу кружили над развалинами, и лишь когда пилот четко распознавал цель, штурмовик срывался в пике и с воем шел на свою цель. Потом, как всегда, взрыв и огромные клубы дыма, огня и пыли. Ханс-Ульрих Рудель вспоминал об этих вылетах: «На наших фотоснимках, сделанных с воздуха, был отчетливо виден каждый дом. Цель, выделенная каждому пилоту, помечалась красной стрелкой. Мы летали, не выпуская карту из рук. Нам было строжайше запрещено сбрасывать бомбы до того, как цель будет достоверно опознана, а расположение наших войск станет ясно видно».
Однако в целом поддержка люфтваффе в этот раз оказалась гораздо меньше привычной, поэтому наступление вскоре выдохлось.
Но Гитлер не мог смириться с тем, что его войскам так и не удалось полностью овладеть Сталинградом, хотя девять десятых города уже находилось под их контролем. 17 ноября он подписал приказ № 4640/42 «О прорыве к Волге в районе Сталинграда», адресованный командованию 6-й армии, в котором, в частности, говорилось: «Я ожидаю, что руководство еще раз со всей энергией, которую оно неоднократно продемонстрировало, а войска с искусством, которое они часто проявляли, сделают все, чтобы пробиться к Волге, по меньшей мере, у артиллерийского завода и металлургического предприятия и захватить эти части города».
Авиация должна была в очередной раз нанести удары по развалинам на берегу. Однако в тот момент, когда фюрер подписывал свой приказ, погодные условия постепенно сводили на нет активную деятельность люфтваффе. Метеоролог эскадры KG55 «Грайф» Фридрих Фобст на аэродроме в Морозовской с ужасом фиксировал происходящие погодные изменения. Пузырь холода, прорвавшийся на Дон, оказался явно не готов к новому натиску масс влажного и теплого воздуха из района Исландии. И в районе 50-й широты, той самой, на которой находился Сталинград, в междуречье Волги и Дона, образовалась смешанная погодная зона шириной 300 километров. А это означало только одно: густейший туман, перемежающийся со снегом и дождем, гололед на взлетно-посадочных полосах и мгновенно покрывающиеся коркой льда самолеты.
Но несколько суток хорошей погоды в распоряжении люфтваффе еще было. И они воспользовались последней возможностью наносить эффективные удары. 15 ноября в 9.00 по местному времени немецкие бомбардировщики совершили массированный налет на станцию Ахтуба. В результате прямых попаданий на путях взорвались несколько эшелонов с боеприпасами, и страшное эхо взрывов несколько раз прокатилось по заснеженной степи. Затем на станции и в поселке возник сильнейший пожар, полыхавший до следующей ночи. А некоторые бомбы замедленного действия взрывались уже 16 ноября. В результате движение по железнодорожной ветке Паромная – Владимировка было полностью парализовано на двое суток. Но это был последний крупный успех германской авиации.
К середине ноября VIII авиакорпус представлял собой лишь тень того, чем он был во время операции «Охота на дроф» и перед штурмом Севастополя. Потери в материальной части вследствие износа, аварий и действий противника давно не восполнялись должным образом, опытных обученных экипажей также становилось все меньше. В составе девяти бомбардировочных авиагрупп (I. и III./KG1, I. и часть II./KG51, I. и II./KG55, KG27) насчитывалось всего 127 двухмоторных бомбардировщиков. Начавшееся 8 ноября наступление союзников на Тунис вынудило перебросить на Средиземное море всю 76-ю бомбардировочную эскадру и несколько других подразделений. Штурмовые группы II./StGl, I. и II./StG2, а также эскадра непосредственной поддержки Sch.Gl располагали 67 штурмовиками, а единственная оставшаяся в распоряжении Фибига JG3 «Удет» – 64 истребителями Bf-109. Всего 258 самолетов! Жалкие остатки от того, с какими силами Рихтхофен начинал операцию «Блау».
В составе 16 эскадрилий ближней разведки, которыми располагал 4-й воздушный флот, имелось лишь 50 боеготовых самолетов FW-189A и Bf-110E. Три эскадрильи дальней разведки (3.(F)/Aufkl.Gr.10, 3.(F)/Aufkl.Gr.121 и 4.(F)/Aufkl.Gr.122) располагали 14 исправными Ju-88D.
В то же время советские 8, 16, 17-я воздушные армии и часть приданных им сил 2-й воздушной армии, а также 102-я иад EfBO имели в своем составе 1916 боевых самолетов, из которых 1360, в том числе 519 истребителей, находились в исправном состоянии. Таким образом, численное превосходство советской авиации равнялось 4,5:1. Рихтхофену было понятно, что основные цели летне-осенней кампании так и не достигнуты и даже ограниченные задачи, поставленные в октябре, выполнить не удалось. А начнись сейчас крупное наступление Красной армии, ни о какой массированной поддержке с воздуха уже не могло быть и речи.
