– Ты издеваешься надо мной, Бекстрём? – спросил профессор с сердитой миной. – Ты издеваешься надо мной?
– Я не понимаю, с чего ты так решил. – Бекстрём покачал головой. – Посмотри на мой собственный нос, если не веришь мне. Он не вырос ни на миллиметр, пока я отвечал на твой вопрос.
«Получил, придурок, пищу для размышления? – подумал Бекстрём, когда вышел на улицу и взял курс туда, где его ожидал обед. – Пиноккио, значит. Так, выходит, звали чудика из сказки, у которого нос вытягивался, когда он врал. Тогда Питер Пен, наверное, другой идиот. С крыльями за спиной».
18
Вторую половину дня он провел как обычно. Сначала хорошо подкрепился в обед, а потом встретился со своей польской массажисткой, Мадам Пятницей, с которой судьба случайно свела его несколько месяцев назад. Она имела небольшой бизнес в квартале, где он жил, и когда рыжеволосая дамочка дважды за одну неделю на его глазах отперла дверь в некое заведение и вошла внутрь, он быстро сообразил, что не стоит упускать шанс.
Однако не стал действовать наобум и, памятую о том, что единственная настоящая любовь в том дурном мире, где он жил, когда каждый платит за себя сам и наличными, по воле полудурков-политиков, которые пошли на поводу у баб, оказалась вне закона, со свойственной ему осторожностью решил все тщательно проверить. И поговорил со старым коллегой из полиции, известным среди своих как Пелле Порнуха. Тот трудился в группе по борьбе с проституцией и уж точно мог сказать Бекстрёму, нет ли его будущей массажистки в регистре представительниц самой древней профессии. И не числится ли ее салон в каком-либо списке подозрительных адресов или обычных притонов, находящихся под наблюдением.
И только получив от Пелле отрицательный ответ и обещание сразу же сообщить, если появится информация обратного свойства, Бекстрём поблагодарил за помощь, расплатился бутылкой солодового виски и решил действовать. Для начала он позвонил и договорился о визите. Назвался руководителем фирмы, пожаловался на боль в плечах и суставах и, сославшись на крайне насыщенный рабочий график, попросил назначить ему время перед закрытием в пятницу. Если возможно? А потом нежный голосок массажистки на другом конце линии прощебетал, что просто замечательно, если директор Бекман будет последним клиентом в тот день.
* * *
Госпожу Пятницу звали Людмилой, она имела осиную талию и натуральные рыжие волосы, и Бекстрёму понадобились только три визита, чтобы выяснить это. Хотя в ее случае речь наверняка шла о любви с первого взгляда, пусть она и старалась скрыть свои чувства.
Во время первого сеанса Бекстрёму, в полотенце вокруг бедер в качестве единственного предмета одежды, сначала пришлось лежать на животе, пока Людмила пыталась вдохнуть новую жизнь в его окостеневшие мышцы и суставы. И в то время как напряжение покидало их под ее умелыми руками, оно, казалось, прямой дорогой перемещалось в его суперсалями, которая в конце концов стала создавать Бекстрёму неудобства, пока он не перевернулся и не стащил с себя свое одеяние.
– Ой, ничего себе! – воскликнула Людмила, широко распахнув глаза при виде, во что вылился массаж его спины с передней стороны.
– Да уж вот так. – Бекстрём одарил ее своей далеко не самой широкой иствудовской улыбкой. – Здесь тебе есть над чем поработать.
«Любовь с первого взгляда», – решил он, натягивая брюки по окончании процедуры. Пусть все началось с обычной работы руками, но в любом случае заключительная фаза была выполнена со знанием дела.
На следующей неделе его собственная Мадам Пятница начала встречу с объятий и поцелуев в щечку, как только он вошел в дверь, и закончила первоклассным минетом, за который Бекстрём смог сполна расплатиться уже неделю спустя. Тогда он предложил ей райский куннилингус, констатировал, что она натурально рыжая и настоящая женщина, и в конце концов от души прокатил ее на своей суперсалями.
«Чисто юношеская влюбленность», – подумал Бекстрём, в третий раз натягивая брюки в одном и том же заведении. Так у него появилась собственная Мадам Пятница, и уже в течение нескольких месяцев он абсолютно одинаково заканчивал каждую неделю на службе закону.
19
Конечно, на неделе у него хватило тяжелой работы, но сейчас наконец пришла суббота, и даже такой простой воин на страже закона, как Бекстрём, мог вложить свой меч в ножны и наслаждаться заслуженным отдыхом. Опять же пришло время поближе исследовать, как обстоит дело с происхождением малышки Йенни и тем самым избежать неприятных сюрпризов инцестуального характера. Если он сейчас собирался дать ей испробовать свою суперсалями, то в любом случае хотел вовремя убедиться, что ее так называемый отец, инспектор Ян Рогерссон, не окажется в непосредственной близости от нее, пусть даже в качестве официального представителя.
Ему достаточно было лишь подумать об этом деле, а воображение уже рисовало страшные картинки. И пусть часы показывали только одиннадцать утра, пришлось избавляться от них при помощи экстренной дозы алкоголя, прежде чем он собрался с силами и смог позвонить Рогерссону с предложением встретиться и перекусить.
– Первое пиво за мной, а потом уже разбирайся сам, – добавил Бекстрём, чтобы у такого любителя поесть на халяву, как Рогерссон, не возникло никаких иллюзий на сей счет.
Инспектор посчитал это замечательной идеей и даже предложил посетить ресторан около его дома в Сёдере. Там правили бал два серба, Марко и Янко. Они готовили просто замечательное мясо по вполне приемлемой цене, а поскольку знали, где работает Рогерссон, он и его гость могли рассчитывать на пиво за счет заведения.
– Хорошие парни, – сказал Рогерссон. – Закажешь шесть, можешь не сомневаться, получишь восемь. Опять же там в баре обычно зависают приятные дамочки, а о всяких педиках тебе даже не стоит беспокоиться. Если кто-то забредает туда по ошибке, Янко сразу выставляет его за дверь.
В результате они уже полчаса сидели в ресторане. И сейчас расправлялись со вторым бокалом халявного пива, получив вдобавок по порции «крепышка», поскольку официант расстарался по максимуму, стоило ему понять, что сам легендарный Эверт Бекстрём почтил его кабак своим вниманием.
– За нас, Бекстрём, – провозгласил тост Рогерссон. – Как там моя дочь, малышка Йенни?
– Хорошо, – ответил Бекстрём и добавил несколько туманно: – Я полагаю, все может стать по-настоящему хорошо, в будущем. – «Хотя ты и представить не можешь, с какой стороны».
– Вся в отца, – сказал Рогерссон с нотками гордости в голосе и сделал пару больших глотков.
– Хотя вы не особенно похожи, – заметил Бекстрём. «Этому уродливому идиоту стоит обзавестись зеркалом».
– У нее такая же голова, как у меня. – Рогерссон в качестве уточнения постучал себя по правому виску. – Девчонка не глупей нас с тобой, Бекстрём. У моей малышки Йенни настоящие полицейские мозги. Знаешь, она взяла мою фамилию, когда поступала в школу полиции?
– Да, мне помнится, ты говорил об этом. – Бекстрём кивнул в знак подтверждения своих слов.
