Без двадцати десять в службу экстренной помощи позвонили с мобильного телефона жертвы. Разговор прервался через минуту, причем звонивший так и не сказал ни слова.
В службе экстренной помощи не отреагировали на данный вызов по той простой причине, что половина принимаемых ими звонков является результатом неправильного набора номера, а еще двадцать процентов так называемые «немые», то есть когда от звонившего не удается добиться никакого ответа. На них реагируют только в том случае, если есть основание считать, что абонент находится в бедственной ситуации, но почему-то не может сказать об этом. Однако в данном случае ничего не сделали. Судя по всему, звонил сам Эрикссон в надежде получить помощь, но его убили, прежде чем он успел открыть рот. Без двадцати десять, через сорок две минуты после того, как он впустил внутрь одного, двух или больше посетителей, – констатировал Ниеми.
В шесть утра, целых восемь часов спустя, на место преступления прибывает судмедэксперт для предварительного осмотра мертвого тела. Трупное окоченение тогда уже полностью охватило лицо и шею жертвы, и, приняв в расчет температуру в доме, он делает заключение, что смерть наступила, по меньшей мере, шесть часов назад, до полуночи воскресенья.
– Когда он приезжал, мы еще не знали о звонке Эрикссона в службу экстренной помощи без двадцати десять, но час спустя я связался с ним и рассказал о звонке, – объяснил Ниеми. – У судмедэксперта не возникло никаких причин не согласиться с этим временем. Что именно тогда, значит, и убили Эрикссона.
– Без двадцати десять в воскресенье вечером, – подвел итог Бекстрём. «Ниеми уж точно не дурак, пусть и по крайней мере наполовину финик». – У тебя есть еще что-нибудь? – спросил он.
– Да. Похоже, в тот вечер хватало и других звонков в службу экстренной помощи. Между без четверти десять и пятью минутами одиннадцатого туда позвонили трое соседей Эрикссона и пожаловались, что его собака бегает по лоджии его дома и лает как бешеная. У Эрикссона, значит, имелась собака. Ротвейлер, настоящий зверь, если кого-то интересует.
– И что было предпринято в результате? – спросил Бекстрём, хотя уже угадал ответ.
– Ничего, – подтвердил его предположения Ниеми, – у них не нашлось ни одной машины, чтобы послать туда. Потом, похоже, все успокоилось вплоть до двух ночи, когда псина расшумелась не на шутку. Она лаяла и выла, и сосед номер четыре вновь позвонил в центр экстренной помощи и, на сей раз не собираясь сдаваться, вдобавок рассказал, кто живет в доме, где собака устроила концерт. Тогда, наконец, вроде бы все и завертелось. Туда отправили патрульный автомобиль, прибывший на место двенадцать минут спустя. Коллеги звонят во входную дверь, но никто не отвечает, и тогда они трогают ее, а поскольку дверь не заперта, входят внутрь и почти сразу же находят Эрикссона на втором этаже.
Как вы можете видеть здесь, – продолжил Ниеми и вывел на экран фотографию окровавленной жертвы убийства, лежавшей на животе перед письменным столом.
Дальше все развивается как обычно. Я и Фернандес оказываемся на месте час спустя, в половине четвертого утра, вот в принципе и все. Если у кого-то есть вопросы, пожалуйста, задавайте, – добавил он, одновременно убрав с экрана фотографию жертвы преступления.
– Да, у меня есть вопрос, – подала голос инспектор Росита Андерссон-Трюгг. – То, что ты рассказываешь, представляется мне ужасно, ужасно странным. Чисто мистическим даже пожалуй.
«У кого сейчас могла бы возникнуть мысль спросить тебя?» – подумал Бекстрём.
– Поведай нам, – произнес он нежно. – О чем ты, Росита?
– О поведении собаки, – ответила Андерссон-Трюгг. – Почему она не лает.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – сказал Бекстрём. – Но, как мне кажется, она же лаяла как бешеная полночи. «Баба явно совсем чокнулась, и самое время серьезно переговорить с Хольт относительно ее обещания забрать от меня это чудо».
– Да, я должна поправить тебя, – сказала Андерссон-Трюгг резко. – Собака ведь фактически молчала как рыба целых три часа, с одиннадцати вечера до двух ночи, а подобное поведение ненормально для ротвейлера, хозяина которого убили.
– Знаешь, Росита, – сказал Бекстрём и улыбнулся нежно. – Я хочу, чтобы ты уделила особое внимание собаке, а потом мы вернемся к этому вопросу снова. Приятно осознавать, что у нас есть свой эксперт. Ниеми, – продолжил комиссар, – а место преступления. Что нам известно о нем?
– Вероятно, все произошло именно там, где лежала жертва. Около письменного стола на втором этаже.
Имелись, разумеется, кое-какие неясности, но с ними Ниеми предлагал подождать, пока судмедэксперт не скажет свое слово.
– Когда мы получим его заключение? – уточнила Анника Карлссон.
– Он обещал сделать вскрытие сегодня вечером, поэтому, надо надеяться, предварительные выводы будут у нас завтра в течение дня, – сообщил Ниеми. – Окончательные, наверное, где-то через неделю.
– Вполне терпимо, – сказал Бекстрём. – Давай сейчас оставим это, Петер. Что нам известно о причине смерти?
Здесь тоже имелись вопросительные знаки, и с окончательным ответом стоило подождать, пока не вынесет вердикт судмедэксперт.
– Удары тупым предметом по голове – вот что можно предположить сейчас, – сказал Ниеми. – Большинство признаков говорит за это.
– Хорошо, – кивнул Бекстрём. – Тогда, если подвести итог, у нас, значит, убийство, которое произошло примерно без четверти десять вчера вечером в зале на втором этаже в доме жертвы, и смерть наступила в результате ударов тупым предметом по голове. Анника, не могла бы ты позаботиться, чтобы все, кто обходят соседей в том районе, сразу же получили данную информацию в качестве исходной. Естественно, не разглашая ее всем и каждому, с кем они будут разговаривать?
– Само собой, – ответила Анника Карлссон. – Я позабочусь, чтобы…
– Не забудь напомнить, пусть они поспрашивают и о собаке тоже. Почему она молчала три часа, если, конечно, все так и было. Она же могла скулить, я имею в виду, – перебила ее Андерссон-Трюгг.
– Конечно. – Анника Карлссон вздохнула. – Я ведь слышала, что ты говорила, Росита.
– Ну и славненько, – сказал Бекстрём, стараясь сгладить ситуацию. – Тогда я предлагаю прерваться на пять минут и размять ноги, прежде чем ты, Петер, расскажешь о втором трупе, который вы нашли на лоджии.
«Вот тебе, защитница животных, пища для размышления», – подумал он. И не только для нее, если судить по выражению лиц других участников встречи.
24
«Наверное, новый рекорд для пятиминутных перерывов», – решил Бекстрём, когда последним занял свое место в точно оговоренное время.
– Ну что ж, – сказал Бекстрём и улыбнулся дружелюбно, – самое время для жертвы номер два, Петер.
– Да, – согласился Петер Ниеми. – Не самая красивая картинка.
Потом он вывел на экран снимок мертвого ротвейлера, который лежал на лоджии снаружи от зала на втором этаже, в десяти метрах от того места, где, вероятно, убили его хозяина.
