Но сейчас наступила новая неделя, все опять собрались на традиционную встречу, и для комиссара Бекстрёма пришло время снова поднять меч правосудия, а всякую ерунду вроде Госпожи Фемиды с ее весами он предпочитал оставлять чистоплюям и бумажным душам из руководства.
3
– Добрый день и садитесь, – сказал Бекстрём, опустившись на свое обычное место с торца длинного стола для совещаний.
«Лентяи и пустоголовые дьяволы, – констатировал он, окинув взглядом своих подчиненных. – Еще только утро, а их уже клонит ко сну, и перед ними значительно больше кофейных чашек, чем приготовленных блокнотов и ручек. Что происходит с нашей полицией? И куда, собственно, подевались толковые старые констебли вроде меня?»
Потом он передал слово своей ближайшей помощнице, инспектору Аннике Карлссон тридцати семи лет. Внушающей многим ужас личности, выглядевшей так, словно она проводила большую часть своего времени в тренажерном зале, размещенном в подвале здания полиции Сольны. Наверняка в том или другом хитром подвальчике, где располагались ночные, злачные заведения тоже, но о подобном он предпочитал не думать.
Она, однако, имела одно явное преимущество. Никто из прочих не осмеливался открыть рот, стоило ей получить слово, и поэтому у нее не заняло много времени пройтись по списку всего случившего на предыдущей неделе и в выходные. Раскрытого и нераскрытого, успехов и неудач, плюс по новым данным, полученным из самых разных источников, а также заданиям и командировкам, ожидавшим их в ближайшее время. И естественно, она также ознакомила сотрудников отдела со всякой ерундой административного и прочего характера, которую остальным требовалось знать по долгу службы.
И все у нее прошло как по нотам менее чем за час. И в качестве последнего аккорда она даже смогла рассказать, что убийство, случившееся трое суток назад, уже раскрыто, подозреваемый признался и все материалы отправились к прокурору.
Их преступник оказался обычным, не слишком настроенным отпираться пьяницей. Вечером в пятницу он и его дорогая супруга поссорились из-за того, какую телевизионную программу им смотреть. Тогда он отправился на кухню, принес разделочный нож и положил конец дискуссии. А потом позвонил в дверь соседу, чтобы позаимствовать его мобильник и вызвать скорую.
Сосед, однако, уперся. Отказался открывать, памятуя опыт их прежнего общения, и взамен позвонил в полицию. Первый патруль прибыл на место уже через десять минут, но когда коллеги из службы правопорядка попали в квартиру, вопрос о медицинской помощи уже потерял актуальность. Взамен они надели наручники на новоиспеченного вдовца и вызвали экспертов и следователей, чтобы те взяли на себя более тонкую часть полицейской работы.
Уже утром следующего дня ближайший родственник жертвы признался. Конечно, он не помнил всех деталей, за вечер ведь всякого хватало, но в любом случае хотел объяснить им, что уже начал скучать по своей супруге. Конечно, она была строптивой и злопамятной, и жить с ней врагу не желаешь (прежде всего, поскольку она чертовски пила), но, несмотря на все ее пороки и недостатки, он, по его словам, уже затосковал по ней.
– Спасибо за доклад, – довольно сказал Бекстрём и, вероятно, как раз в это мгновение, когда его настроение находилось на пике, все и пошло наперекосяк. Ведь вместо того, чтобы просто закончить встречу, молча отправиться в свой служебный кабинет и вовремя приготовиться к ожидавшему его обеду, он кивнул дружелюбно своей помощнице и задал ошибочный вопрос: – Тогда мы, наверное, по большому счету, закончили? Или у тебя есть еще что-нибудь, прежде чем мы займемся рутинной полицейской работой?
– У меня есть два дела, – сообщила Анника Карлссон. – Несколько необычного свойства.
– Я слушаю. – Бекстрём кивнул ободряюще. Даже не подозревая, о чем пойдет речь.
– Хорошо, – продолжила Анника Карлссон и по какой-то причине пожала широкими плечами. – И первое из них касается кролика, по крайней мере, сначала, если можно так сказать.
– Кролика? – переспросил Бекстрём. «О чем, черт возьми, она говорит?»
– Кролика, которого забрало правление лена, поскольку владелец плохо с ним обращался, – пояснила она.
– И что, черт возьми, под этим подразумевается? – уточнил Бекстрём. – Наш преступник засунул его в микроволновку?
«Так ведь, наверное, все будущие серийные убийцы начинали свою карьеру. Поджаривая живьем длинноухих и засовывая котов в барабан сушильной машины? Что ж, чем дальше, тем интереснее», – подумал он, и, судя по выражениям лиц всех присутствующих в комнате, не один придерживался такого мнения. Сейчас они как бы очнулись от спячки и с интересом смотрели на Карлссон, а от скучающих мин, с которыми они внимали ее рассказу о двуногих жертвах преступления и их страданиях, не осталось и следа.
– Нет, – ответила Анника Карлссон и покачала головой. – Боюсь, это гораздо более грустная история.
4
– Наш преступник – семидесятитрехлетняя женщина. Госпожа Астрид Элизабет Линдерот 1940 года рождения, – начала Анника Карлссон. – Одинокая бездетная вдова уже пять лет, проживает в собственной квартире в Фильмстадене в Сольне. Чисто из любопытства я пробила ее. Хорошее финансовое положение, помимо всего прочего она, похоже, получает приличную добавку к пенсии за своего мужа и ранее не судима. Ничем у нас не отметилась. Сегодня ее обвиняют в жестоком обращении с животными, плюс кое в чем другом, произошедшем на прошлой неделе. И если ты спросишь меня, то именно из-за последних событий она и попала в поле нашего зрения, поскольку там речь идет о серьезных преступлениях.
– И что же она натворила? – спросил Бекстрём.
– Сопротивление властям, насилие в отношении сотрудника при исполнении, попытка нанесения телесных повреждений, два случая угрозы насилием.
– Но подожди, – остановил ее Бекстрём. – Ты же вроде сказала, что тетке семьдесят три года.
– Так и есть, – подтвердила Анника Карлссон. – Это пожилая дама, поэтому и история крайне печальная. Если ты готов слушать, я коротко введу тебя в курс дела.
– Рассказывай, – милостиво разрешил Бекстрём и выпрямился на своем стуле.
Примерно месяцем ранее правление Стокгольмского лена постановило отобрать кролика у указанной дамы. И поводом для такого решения стало заявление в полицию, написанное ее соседкой за четырнадцать дней до того, как местные власти вынесли свой вердикт. Ни о каком жестоком обращении с животным там, похоже, и речи не шло. Скорее о плохом отношении и недостаточной заботе. Как-то владелица кролика уехала на несколько дней и забыла оставить ему еду, в результате чего бедняге пришлось голодать до ее возвращения. А несколько раз он оказывался на лестнице, поскольку хозяйка забывала закрыть дверь своей квартиры, и он, воспользовавшись случаем, выбирался наружу. И однажды его покусала соседская такса.
– Мне пришло в голову, что владелица кролика, пожалуй, значительно старше, чем указано во всех документах, – сказала Анника Карлссон и по какой-то причине покрутила указательным пальцем у своего виска. – Исходные данные вообще пришли от наших коллег из Сити, из новой группы по защите животных. Там, похоже, действовали необычайно быстро и отчасти, наверное, по той причине, конечно, что госпожа Линдерот уже в январе подвергалась подобным мерам. Тот же заявитель, то же решение со стороны правления, хотя тогда речь вроде шла о хомяке.
