– Старуха, похоже, идет по возрастающей, – усмехнулся Бек-стрём. Он удобно откинулся на спинку стула и внезапно пришел в отличное расположение духа.
– По возрастающей? О чем ты?
– Ну, кролик ведь наверняка в два раза больше хомяка, – объяснил Бекстрём. – В следующий раз она, пожалуй, притащит домой слона. Откуда мне знать? Хотя я по-прежнему не понимаю, почему мы должны заниматься ее историей.
– Тогда я должна объяснить это, – сказала Анника Карлссон. – Во вторник на прошлой неделе, то есть 21 мая, когда двое наших коллег из группы защиты животных вместе с двумя чиновниками из правления лена собирались выполнить решение о том, чтобы забрать кролика из квартиры госпожи Линдерот, она сначала отказалась открывать. После долгих уговоров в конце концов чуточку приоткрыла дверь, однако, оставив ее на цепочке и просунув в щель пистолет, приказала им немедленно исчезнуть. Коллеги отступили и вызвали подкрепление.
– Из национального спецподразделения? – Бекстрём с интересом посмотрел на Аннику Карлссон.
– Нет, вынуждена тебя разочаровать. Мы отправили туда одну из наших патрульных машин. Одна из наших коллег знает госпожу Линдерот – она с ее матерью старые приятельницы, и после продолжительных переговоров открыла дверь и впустила их. Конечно, возмущалась, но, во всяком случае, особо не буйствовала. Пистолет оказался антикварным, восемнадцатого столетия. Если верить коллегам, он не был заряжен, и, по-видимому, из него не стреляли последние двести лет.
– Вот оно как, – разочарованно произнес Бекстрём.
– Это еще не конец. – Анника Карлссон покачала головой.
– Можно себе представить, – буркнул Бекстрём.
– И все было нормально, пока женщина-ветеринар из правления лена не стала засовывать кролика в клетку. Тогда госпожа Линдерот вооружилась чайником и начала угрожать ей. Ее обезоружили, посадили на диван, коллеги из Сити и оба чиновника покинули квартиру, прихватив с собой живность. А наши собственные коллеги остались и поговорили с ней. Согласно рапорту, она была спокойна и держала себя в руках, когда они уходили.
– Приятно слышать, – кивнул Бекстрём. – Простой вопрос. Откуда появились обвинения?
– От коллег из Сити, – сообщила Карлссон. – На следующий день. Они написали заявление от своего имени и от лица составлявших им компанию чиновников. Неподчинение властям, насилие в отношении сотрудников при исполнении, угрозы насилием, попытка нанесения телесных повреждений. Всего двенадцать различных правонарушений, если я правильно посчитала.
– Теперь все понятно, – усмехнулся Бекстрём. – Старуха ведь представляет угрозу всем нашим социал-демократическим ценностям. Самое время посадить ее в тюрьму.
– Я услышала тебя, понимаю, что ты имеешь в виду, и не вижу никаких проблем. Но мне не нравится заявление об угрозе, которое мы получили в четверг вечером. Оно поступило непосредственно в наш участок. Заявитель сам приходил к нам. Разговаривал с сотрудниками дежурной части.
– Давай я догадаюсь. Коллеги из кролико-хомячкового отдела захотели дополнить что-то, о чем забыли?
– Нет. – Анника Карлссон покачала головой. – Заявитель – соседка госпожи Линдерот. Она живет в том же доме, хотя и на пятом этаже. А наша преступница на самом верху, на восьмом. И именно эта соседка писала заявления на Линдерот, обвиняя ее в плохом обращении и с хомяком, и с кроликом, если тебе интересно. Кроме того, она несколько раз жаловалась в правление квартирного товарищества, но это уже другая история.
– И кто же она?
– Одинокая женщина. Сорок пять лет. Работает на полставки секретарем в компьютерной фирме в Щисте. Никаких замечаний по нашему ведомству. Большую часть своего времени, похоже, тратит на различную общественную деятельность. Помимо всего прочего является пресс-секретарем организации «Защитим наших братьев меньших». Это, очевидно, какая-то радикальная группа, отколовшаяся от «Друзей животных». Там она раньше заседала в правлении, кстати.
– Можно себе представить. И у нее есть имя?
– Фриденсдаль, Фрида Фриденсдаль. Фриденсдаль
[1]
с «с» посередине. Она сама взяла его себе, а при рождении ее назвали Анной Фредрикой Валгрен, если тебе интересно.
– Но, черт побери… – Бекстрём почувствовал, как его давление резко пошло вверх. – Ты же сама видишь, Анна. Фрида Фриденсдаль с «с» посередине плюс «защитим наших братьев меньших». Она ведь чокнутая. Что значит – защитим наших братьев меньших? Она болеет душой и за вшей, и за тараканов?
– Я понимаю ход твоих мыслей, и тоже так подумала. Именно поэтому сама допросила ее. Еще в пятницу, у нее на работе, поскольку она отказалась приходить к нам в участок, чтоб ты знал. Если верить ее утверждениям, она не осмеливается больше жить дома. По ее словам, боится за свою жизнь, и пока переехала к подруге. Но как зовут подругу и ее адрес, говорить не хочет. Вроде бы как не осмеливается. Не верит, что полиция сумеет ее защитить. И подруга тоже, конечно. Последняя вообще якобы была замужем за полицейским, и тот избивал и насиловал ее.
– Можно себе представить, – ухмыльнулся Бекстрём.
– Знаешь, я не думаю, что она придумала все, о чем говорит. Если, конечно, не принимать во внимание те или иные преувеличения, какие мы с тобой и нам подобные давно привыкли пропускать мимо ушей. Она действительно боится. За свою жизнь просто-напросто. А если говорить об угрозе, про которую она рассказывает, там все не слишком хорошо. Чистая статья уголовного кодекса, вне всякого сомнения.
– Вот как, – сказал Бекстрём. – И что произошло?
«Я просто сгораю от любопытства, – подумал он. – Можно что угодно говорить о коллеге Карлссон, но ее не легко напугать».
– Я сейчас расскажу, но у меня не укладывается в голове другое.
– А именно?
– Я и представить себе не могу, чтобы то, о чем идет речь, исходило от старой госпожи Линдерот. Это уж чересчур для приятной пожилой дамы. Просто невозможно поверить, но, по словам Фриденсдаль, та на сто процентов уверена, что именно соседка стоит за угрозами в ее адрес.
– Ладно – сдался Бекстрём. – Я слушаю.
5
В четверг Фрида Фриденсдаль оставила свое рабочее место в Щисте в пять часов вечера, спустилась в гараж, села в автомобиль и взяла курс на торговый центр Сольны, чтобы купить все необходимое на выходные. Закончив с этим, она поехала домой в Фильмстаден, намереваясь немного перекусить, посмотреть телевизор, а потом лечь спать.
– Согласно ее данным, она оказалась у себя в квартире примерно в четверть седьмого. Приготовила еду, поговорила с подругой по телефону. Села смотреть новости по телевизору и вдруг услышала звонок в дверь. По ее мнению, на часах было чуть больше половины восьмого.
– Она заперлась изнутри, когда пришла? – спросил Бек-стрём, уже сумев просчитать дальнейший ход событий.
