«Столле наверняка ведь уже исполнилось семьдесят», – подумал он.
– В общем, они убрались в задницу, – констатировал Ролле. – Хозяин дал мне по пиву за каждого бузатера. Из расчета на неделю. Я не такой, как Бекстрём, если ты это подумал. Никаких обычных взяток или скидок для полицейских. Однако не вижу никаких проблем в том, чтобы взять плату за хорошо выполненную работу.
– Тогда спасибо от меня, – сказал Стигсон.
«Да, ты уж точно не слишком похож на Бекстрёма, – подумал он. – А о том, что мы нашли кровь Гарсия Гомеза на двери лоджии Эрикссона, пусть кто-то другой расскажет ему. Полицейский – всегда полицейский».
72
Наконец-то пятница!
Сначала добротный обед в одном из его любимых заведений. Испанском ресторане на Флеминггатан, располагавшемся всего в нескольких кварталах от следующего пункта программы.
Бекстрём заказал богатую подборку всевозможных деликатесов (ветчины, колбасы, биточки, ракообразные, сыры, небольшие кусочки разных омлетов), которые он запивал испанским пивом и несколькими приличными рюмками водки, хотя владелец заведения, знавший его по прежним визитам, пытался навязать ему бокал сухого шерри.
– Я не пью такого, – проворчал Бекстрём и покачал круглой головой. – Но ты можешь налить мне еще водки.
– Комиссар должен обязательно попробовать сухое шерри, – настаивал ресторатор и вздыхал с сожалением. – Среди моих земляков это традиционный напиток к закускам.
– Отсюда такая разница между настоящими и фальшивыми испанцами, – пошутил Бекстрём и улыбнулся дружелюбно.
«Этот идиот выглядит, как грустная андалузская собака после дождя. Между тем не плохо бы перенимать обычаи тех мест, куда приехал, – подумал он. – В противном случае хуже не будет, если ты снова отправишься домой».
Пока он ел, солнце вышло из-за туч, и Бекстрём перебрался на открытую террасу и выпил кофе с испанским бренди. Он надел черные очки и разогревал свой аппетит перед предстоящим визитом к Мадам Пятнице.
До ее салона он прогулялся пешком и, оказавшись на широкой обитой кожей массажной скамье, изменил свою обычную программу, выполнив все в обратном порядке.
Возможно, дело в острой еде и пикантных соусах, подумал Бекстрём, когда для начала поработал своей суперсалями, и закончил тем, что партнерша расслабила ему мышцы и суставы. И к концу первой фазы она начала бормотать что-то бессвязное с закрытыми глазами, а потом раскрыла их широко и кричала в голос. Все это по-польски и совершенно непонятно для такого шведа, как он.
«Да, пожалуй, она должна платить мне, принимая в расчет все звуки, которые мне приходится терпеть», – подумал Бекстрём, когда сунул зажим с купюрами в карман и вышел на улицу, чтобы отправиться домой и выполнить третий пункт своей насыщенной программы.
После короткого трехчасового сна он проснулся. Бодрый как огурчик, с абсолютно ясной головой. И потратил целый час на то, чтобы принять душ и намазаться всякими хорошо пахнувшими снадобьями, и в довершение всего оделся очень тщательно.
Окончательный результат он оценил при помощи зеркала в прихожей, кивнул одобрительно по поводу увиденного, по телефону вызвал такси, выпил рюмку на дорожку (без необходимости беспокоиться относительно ментоловых таблеток) и поехал в кабак, чтобы поужинать со своим старым знакомым Гегуррой. А ровно в восемь вошел в фойе «Подвала Оперы», вне всякого сомнения самого дорогого ресторана Швеции.
«Ничего лишнего, – подумал Бекстрём. – Все будет как обычно, просто трапеза из трех блюд». В то время как все его глупые и нищие коллеги сидели перед телевизором в компании вечно недовольных баб, умственно отсталых детей, коробок с пиццей, засохшим сыром и несвежим пивом.
IV. Подлинная история носа Пиноккио
73
Когда он вошел в заведение, Гегурра уже сидел там и ждал его. Элегантный, как всегда, в начищенных до блеска черных ботинках, в которые можно было смотреться как в зеркало, в темно-синем шелковом костюме, светлой кремовой рубашке, в честь такого дня застегнутой на все пуговицы. Пожалуй, в знак приветствия лету, которое наконец пришло после долгой зимы и прохладной весны. Идеальный, с какой стороны ни посмотри, как испанский гранд из другой эпохи, от подошв ботинок до загорелого, резко очерченного профиля и белой шевелюры.
Кроме того, при нем находился его старый портфель-кейс. Конечно, тонкий и потертый, из светлой кожи, но одновременно верный знак того, что впереди их ждут приятные дела. О чем Бекстрём знал по собственному опыту. Так же хорошо, как и то, что если время поджимало, его толщины в любом случае хватало для довольно увесистого коричневого конверта, который мог переместиться к нему в карман, как только они договорятся по всем практическим моментам.
Будучи сам безупречным человеком, Бекстрём все равно ощутил легкую зависть, увидев антиквара.
Гегурра ни капельки не похож на обычного цыгана, подумал он. Никому и в голову не придет, что он вырос в кибитке вместе со всеми прочими представителями своего большого семейства, когда они в веселые пятидесятые путешествовали из страны в страну, развлекая народ на улицах и попутно воруя кур и медную посуду и мимоходом грабя того или иного пенсионера.
– Приятно видеть тебя, Бекстрём, приятно видеть тебя, – повторил Гегурра, обеими руками пожимая правую руку комиссара.
– Я тоже рад нашей встрече, – проворчал Бекстрём. «Но я же не отрываю тебе пальцы».
* * *
Гегурра для начала постарался удивить Бекстрёма. Вместо того, чтобы направиться в большой ресторан и занять их обычный, стоявший немного в стороне столик, они на лифте поднялись на этаж выше и прошли прямо через большое здание Королевской оперы. А в конце коридора Гегурра остановился и набрал код на замке массивной дубовой двери, которая сразу же с тихим скрипом открылась.
В честь их встречи, а прошло ведь немало времени с тех пор, как они виделись в последний раз, и с учетом важности вопросов, которые им требовалось обсудить, Гегурра позаботился о том, чтобы они смогли перекусить, выпить и пообщаться в по-настоящему спокойной обстановке.
– Это приватное отделение «Подвала Оперы», – объяснил Гегурра и жестом пригласил Бекстрёма пройти внутрь. – Оно для узкого круга избранных, и сегодня вечером там будем только ты и я.
«Вряд ли здесь есть опасность столкнуться с Уткой, Тойвоненом или кем-то другим из моих нищих коллег, – подумал Бек-стрём, располагаясь за столиком у окна на двоих, накрытым белой льняной скатертью, на которой лежали коричневые салфетки, стояло столовое серебро и большой набор переливающихся всеми цветами радуги хрустальных рюмок и бокалов. – Даже Кайсу с крысой, пусть она шеф полиции лена, не пустят сюда».
Персонал явно был заранее проинструктирован. Даже не спрашивая их предпочтений, и хозяину мероприятия, и его гостю принесли все их самое обычное. Чешское пиво и русскую водку, достойные настоящего комиссара, и большой сухой мартини с оливками сбоку на тарелке для его более утонченного сотрапезника.
