– Как моему дорогому брату наверняка известно, я живу за счет сделок с предметами искусства, – сказал Гегурра с хитрой улыбкой. – Кроме того, у меня имелся покупатель на нее. Один мой старый друг проявил интерес к данной иконе. Причем настолько сильный, что сам связался со мной. Он, правда, по-прежнему размышляет на сей счет, хотя едва ли недостаток средств сдерживает его, поэтому она все еще стоит у меня на складе. На тот случай, если ты проявишь интерес, Бекстрём. Поскольку тогда я уступлю ее тебе чисто по дружеской цене. Что ты думаешь о десерте, кстати? Торте-бизе Оскара II. Пожалуй, я также смогу соблазнить тебя хорошим портвейном к сладостям?
– Лучше коньяк, – сказал Бекстрём. «За кого он меня принимает? Только бабы пьют портвейн. Или напоминающие их мужики вроде Гегурры».
– Тебе, кстати, известно, что Оскар II, человек, чьим именем назван торт безе, был дедом принца Вильгельма? Именно он связался с русским царем Николаем II и предложил, чтобы его внук женился на Марии Павловне. Для укрепления связей между вечными врагами Швецией и Россией. С целью наконец нарушить наши плохие исторические традиции. Мы живем в маленьком мире, мой друг. Просто крошечном даже.
«Какое отношение это сейчас имеет к моему торту? – подумал Бекстрём и довольствовался лишь кивком в знак согласия. – Гегурра обладает исключительной способностью говорить обо всем на свете, пусть это и абсолютно не в тему».
– Вся коллекция, о которой мы говорим. Как много она стоит? – спросил он, будучи человеком, привыкшим переходить прямо к сути.
– Пятнадцать икон, два комплекта серебренных столовых приборов, зажигалка для сигар, сервиз, всего девятнадцать позиций, и после продажи того, что остается, можно получить чуть более четырех миллионов, – сказал Гегурра.
– Неплохие деньги, – констатировал Бекстрём.
– Да, само собой, – согласился Гегурра. – Но при мысли о последней позиции в собрании я беру на себя смелость утверждать, что это полностью неинтересно.
– О чем тогда речь? – спросил Бекстрём.
«Двадцатый предмет в коллекции», – подумал он.
– Я как раз собирался обсудить это, но прежде… если мой брат извинит… я хотел бы воспользоваться случаем и посетить мужскую комнату, и помыть руки, пока мы ждем нашего вполне заслуженного десерта, – сказал Гегурра и на всякий случай махнул своими тонкими пальчиками. – Когда мы в тишине и покое будем наслаждаться им, я планировал наконец рассказать, почему так возжелал встретиться с тобой.
– Самое время, – кивнул Бекстрём.
«Самое время для настоящего большого коричневого конверта», – подумал он.
Гегурра, похоже, очень серьезно относится к личной гигиене, решил Бекстрём, когда хозяин вечера вернулся к столу десять минут спустя. У него самого обычно занимало не больше минуты, чтобы справить малую нужду. Всего-то требовалось обеспечить нужное давление, и он по привычке разбирался с этим каждое утро и каждый вечер совершенно независимо от насущной потребности. К счастью, ему не пришлось особенно скучать, поскольку он получил приличную порцию коньяка, чтобы ожидание не оказалось ему слишком в тягость. Кроме того, отправляясь в туалет, Гегурра прихватил с собой свой портфель, и потратить время на изучение его содержимого тоже не получилось.
– Я полагаю, ты знаешь историю носа Пиноккио, Бекстрём, – сказал Гегурра. – О деревянной кукле, чей нос увеличивался, когда она лгала?
– Да, хотя подобного никогда не случается в моей работе, – ответил Бекстрём. – Если бы носы росли у тех, кто находится у нас, стоило им начать врать, в моем офисе просто не осталось бы для меня места. И это касается всех, если тебе интересно. Преступников, так называемых жертв преступления и моих коллег. Они лгут постоянно, обо всем на свете. Но их носы не увеличиваются ни на миллиметр, – констатировал Бекстрём.
– Неужели все так плохо? – спросил Гегурра и улыбнулся грустно.
– Гораздо хуже, если ты хочешь знать мое мнение, – уверил его Бекстрём, уже начав ощущать определенное возмущение по поводу всей лжи и обмана, хитростей и ловушек, окружавших такого честного человека, как он, который просто пытается делать свою работу.
– Сказочный Пиноккио, – продолжил Гегурра таким тоном, словно размышлял вслух. – Пиноккио означает «кедровый орешек», ты знал это, Бекстрём? Итальянская сказка о бедном итальянском кукольном мастере Джепетто, который делает деревянную куклу в виде мальчишки, получившую имя Пиноккио, и о том, как его творение внезапно оживает, и как нос Пиноккио растет каждый раз, когда тот врет. Только прекратив говорить неправду, он превращается в настоящего маленького мальчика. Эту сказку нам рассказывали в детстве.
– Все так, – согласился Бекстрём. – Я тебя понял, и в моей работе подобное здорово помогало бы. Но к сожалению, я никогда не верил в это.
«Даже когда еще бегал в коротких штанишках», – подумал он.
– Автором сказки о Пиноккио был итальянец. Карло Лорензини. Писатель, журналист и буржуазный политик, живший во Флоренции, и он издал ее под псевдонимом Карло Коллоди. Первые рассказы, они вышли как фельетоны в одной газете, появились в 1881 году, а последняя часть истории Пиноккио, где тот прекращает лгать и превращается в настоящего мальчика, увидела свет в 1883 году. Всего существует четыре десятка глав о его приключениях. Сам Коллоди умер в 1890 году. Историю Пиноккио перевели…
– Я знаю все это, – перебил собеседника Бекстрём.
– Да…
– Я знаю все это, – повторил Бекстрём.
«Как остановить этого идиота?» – подумал он.
– Хотя подлинную историю носа Пиноккио ты не слышал, – сказал Гегурра, понизив голос и наклонившись вперед.
– Подлинную историю?
«Да он пьян, что ли, – подумал Бекстрём. – Вроде сидел и тянул по капельке свое красное вино весь вечер».
– Подлинную историю носа Пиноккио, – повторил Гегурра. – О том случае, когда нос Пиноккио мог изменить судьбу человечества. Ты ведь ее никогда не слышал?
«О чем болтает этот идиот? – все больше кипятился Бек-стрём. – Подлинная история носа Пиноккио?»
80
– Подлинную историю носа Пиноккио, которая вполне могла изменить судьбу человечества, если бы закончилась как-то иначе по сравнению с тем, как все произошло, ты никогда не слышал, – сказал Гегурра, вращая бокал с портвейном в тонких пальцах. – Но сейчас я расскажу ее тебе, и при условии, естественно, что это останется между нами.
– По данному пункту можешь быть абсолютно спокоен, – уверил его Бекстрём и сделал большой глоток коньяка, поскольку он по выражению лица Гегурры понял, что это займет достаточно времени.
Подлинная история носа Пиноккио приключилась при дворе последнего русского царя Николая II в Санкт-Петербурге между осенью 1907 и летом 1908 года. Как и во всех других хороших историях в ней также два безусловных главных действующих лица. Все другие, кто время от времени появляются в данном рассказе, второстепенные фигуры, и главные события в нем касаются, прежде всего, этой парочки.
