Лучший друг короля…
92
«Остается одна практическая проблема, – подумал Бекстрём, как только вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь. – Чтобы чертов высокородный педик не начал болтать о Пиноккио и его длинном носе. Проще всего, конечно, мне самому допросить его, и чтобы мы сосредоточились на всем другом. А потом я запугаю его до смерти. Пусть так и будет», – решил Бекстрём, и в то самое мгновение в его дверь, естественно, постучали.
– Что я могу сделать для тебя, Росита? – спросил Бекстрём.
«Не к добру», – огорчился он. Ее визит сам по себе не предвещал ничего хорошего, а тут она еще явно находилась в плену радостного возбуждения.
– Скорее речь идет о том, что я могу сделать для тебя. – Росита Андерссон-Трюгг улыбнулась и помахала композиционным портретом Гарсия Гомеза.
– Давай я догадаюсь, – буркнул Бекстрём, откинулся на спинку стула и сложил руки на животе. – Ты провела утро, показывая наш фоторобот Ангела Гарсия Гомеза коллегам из отдела защиты животных в Сити.
– Да, – подтвердила Росита Андерссон-Трюгг. – Откуда ты можешь знать…
– Поскольку, судя по данным нашего регистра, он подозревался в соучастии в организации так называемых собачьих боев, я вполне могу представить себе, что ты там оказалась.
– Да, но тогда ты понимаешь, почему я захотела поговорить с нашими коллегами из защиты животных.
– Проблема в том, что тебе не стоило затруднять себя, – сказал Бекстрём и улыбнулся дружелюбно. – С данным отрезком мы ведь разобрались абсолютно самостоятельно на прошлой неделе. В твое отсутствие, если тебе интересно.
– Я брала отгул, – промямлила Андерссон-Трюгг обиженно. – Если тебя интересует причина…
– Какая мне разница, – проворчал Бекстрём. – Кроме того, я полагаю, ты позаботилась о том, чтобы собственный полицейский отдел «Друзей животных» держался подальше от моего убийства.
– Чисто формально они вполне могут начать собственное расследование при мысли о жестоком обращении с животным, в котором есть основания подозревать Гарсия Гомеза, – запротестовала Андерссон-Трюгг.
– Не мели вздор, – резко бросил Бекстрём. – Если у них возникнет такое желание, я постараюсь сделать так, чтобы и им, и тебе мало не показалось.
– Сейчас я действительно должна…
– Я не закончил еще, – перебил ее Бекстрём и поднял руку. – О работе полицейского по защите животных здесь у нас ты также можешь забыть, раз не делаешь, как я говорю. Взамен есть три возможности, которые ты должна взвесить. И побыстрее, поскольку я в любом случае собирался разобраться с этим делом уже сегодня.
– Что еще за три возможности? Какие? – спросила Росита Андерссон-Трюгг.
– Либо ты будешь помогать парням внизу в гараже мыть наши служебные автомобили, либо станешь трудиться в полицейском бюро находок на Кунгсхольмене, либо же в парковочном бюро в Вестберге, – сказал Бекстрём, загибая пальцы. – Выбирай сама.
Она явно предпочитает подождать с решением, подумал он, поскольку Росита Андерссон-Трюгг просто повернулась на каблуках, вышла из комнаты и с шумом закрыла за собой дверь. Возможно, столкнулась с посетителем номер два, судя по сразу послышавшемуся стуку.
– Входи, – прорычал Бекстрём. «Это никогда не кончится!»
93
Как только понедельничная встреча розыскной группы закончилась, Анника Карлссон встретилась с комиссаром Тойвоненом, шефом криминальной полиции Вестерорта и непосредственным начальником Бекстрёма.
– Добро пожаловать и садись, Анника, – сказал Тойвонен. – Рассказывай, что жирный коротышка отчудил на этот раз?
За исключением того, что вытворял обычно, тот, похоже, не придумал ничего особенного, во всяком случае, если верить Аннике Карлссон. Даже наоборот, каким-то непостижимым для нее и для всех остальных образом сумел резко подтолкнуть их расследование вперед.
– То есть ты, собственно, пришла сюда предложить мне наградить его большой полицейской золотой медалью, – проворчал Тойвонен. – Я, к сожалению, слишком хорошо помню последний раз, когда данный вопрос стоял на повестке дня. Хочу также напомнить тебе, что тогда в конце концов наша руководительница вручила ему хрустальную вазу.
– Которую он, по-видимому, выкинул в мусор или продал через Интернет. Эти истории несколько отличаются, – сказала Анника Карлссон и покачала головой.
– Выкладывай, женщина, – приказал Тойвонен. – У тебя ведь наверняка есть причины для беспокойства, и я хочу знать, о чем речь.
– О’кей, – сказала Анника. – И начну с того, что волнует меня больше всего.
Потом она поведала об их исчезнувшем свидетеле. Кто-то явно попытался установить его личность, и, вероятно, не без успеха. Затем она рассказала об их двух главных подозреваемых, Фредрике Окаре и его товарище Ангеле Гарсия Гомезе, которые явно ушли в подполье одновременно с тем, как их свидетель исчез. В принципе, именно это и беспокоило ее больше всего.
– Что думает Бекстрём? – спросил Тойвонен.
– По его мнению, наш свидетель слил информацию о Гарсия Гомезе какой-то газете. Получил за это деньги и свалил на них за границу, пока все не уляжется. А Окаре и Гарсия Гомез прихватили с собой все картины, которые они отняли у Эрикссона, и также решили залечь на дно.
– Похоже на Бекстрёма, – ухмыльнулся Тойвонен. – Я помню прошлый раз, когда он набрал обороты. Тогда вся Сольна утонула в пороховом дыму. Поэтому, мне кажется, сейчас тоже начнется какая-то чертовщина.
– Что мы делаем? – спросила Анника Карлссон.
– Все как обычно, – ответил Тойвонен. – Я подключу еще людей, чтобы мы смогли найти сих господ, пока они не найдут друг друга. А тем временем буду просить того, кто сидит высоко на небесах, поспособствовать, чтобы они не сделали это раньше. Относительно же формальностей, насколько я понял, наша прокурорша уже разобралась со всем.
– Да, она даже собралась арестовать Окаре и Гарсия Гомеза. Там все на ходу.
– О’кей, – сказал Тойвонен с кривой улыбкой. – Малышка Лиза безобидна как овечка. Я еще что-нибудь должен знать?
– Да, к сожалению, – ответила Анника Карлссон. – Есть еще одно дело.
Потом она рассказала о бароне фон Комере. Подозрениях против него, что он будет задержан на следующее утро и что проведут обыск в его доме. Также вкратце описала Тойвонену его самого и все связанное с ним.
– Я услышал тебя, – вздохнул Тойвонен. – Проблема ведь с Бекстрёмом такова, что всегда максимум пятьдесят на пятьдесят, когда речь заходит о том, правда это или нет. Он выше всякого понимания. Я до сих пор не могу забыть, как он пытался протолкнуть так называемую сексуальную версию убийства Пальме. Тот якобы был членом некоей тайной секты сексуальных извращенцев, которые перессорились между собой, и именно поэтому его застрелили. Как раз тогда Бекстрём попал в психушку. К несчастью, они выпустили этого идиота на свободу, и мне единственно интересно, что ты сама думаешь обо всей истории. С бароном, я имею в виду.
