Горячая кружка все время норовила вырваться из рук, хотя Ариста старалась держать ее как можно крепче. Шаткая палуба тоже отказывалась стоять на месте, и Аристу кидало из стороны в сторону. Она подошла к Майрону, который сидел, прислонившись спиной к мачте, и заметно дрожал.
— Вот, держи, — сказала она, опускаясь на колени и протягивая ему кружку, над которой поднимался пар.
— Это мне? — спросил он, и Ариста кивнула.
Он взял чашку и принюхался.
— Чай? — спросил он, словно горячий напиток уже сам по себе был чудом. — Да, горячий чай.
— По твоему виду я поняла, что тебе не помешает выпить чего-то горячего.
Майрон посмотрел на нее с благодарностью, и ей показалось, что он сейчас заплачет.
— Я даже не знаю, что и сказать.
— Это всего лишь чай, Майрон. Мне ведь не составило труда.
— Но вам пришлось затопить печь, а это было не просто. Я и представить не могу, как можно такое сделать на борту корабля.
— Я не пользовалась печкой.
— Но как еще вскипятить воду? Ах вот оно что… — добавил Майрон, понизив голос.
— Да, я сделала небольшой фокус, — сказала Ариста и щелкнула пальцами.
Он посмотрел на кружку.
— Если не хочешь, не пей, я не обижусь. Просто я подумала…
Майрон поднес кружку к губам и сделал шумный глоток.
— Это чудесно. Чай, приготовленный принцессой при помощи магии. Лучшего я не пил в жизни. Благодарю.
Ариста рассмеялась и села рядом, прежде чем очередная волна сбила ее с ног.
— В последнее время я все чаще забываю, что я принцесса. Я уже довольно давно так о себе не думала.
— И все равно, это замечательно.
— Такая мелочь мне по силам, — сказала Ариста. — Я чувствовала себя такой бесполезной. По крайней мере я могу готовить. Только вот не умею. Зато могу легко вскипятить воду. Я хотела сделать чай для Ройса. Адриан говорит, что у него бывает морская болезнь, а я всегда считала, что чай успокаивающе действует на желудок, но Ройс редко спускается с мачты. Впрочем, мы плывем так быстро, что скоро окажемся на другом берегу.
Майрон снова поднес кружку к губам и сделал несколько глотков.
— Замечательный чай, — сказал он одобрительно. — У вас здорово получилось.
Она усмехнулась:
— Ты бы сказал то же самое, даже если бы чай никуда не годился. Мне кажется, что если бы я угостила тебя грязной водой после мытья посуды, ты все равно остался бы доволен.
Майрон кивнул:
— Вы правы, только мне бы не пришлось притворяться.
Ариста хотела было возразить, но передумала, и вместо этого спросила:
— Тебя совсем не трудно порадовать, Майрон?
— Антун Булард однажды написал: «Когда не ждешь ты ничего от мира, от солнца света, влаги от воды, от ветра воздуха для вздоха, волшебным все становится вокруг и чудным оборачивается даром».
— И ты тоже ничего не ждешь от мира?
Он с недоумением посмотрел на Аристу и пояснил:
— Я монах.
Она улыбнулась и кивнула:
— Ты должен научить меня монашеству. Я слишком многого жду от жизни. И слишком многого хочу из того, что не могу получить.
— Желания могут причинять боль. Впрочем, сожаления тоже.
— Да, сожаления постоянно сопровождают мою жизнь.
— Вижу парус! — закричал Ройс откуда-то сверху.
— Где? — крикнул ему стоявший за рулем Уайатт.
— По штирборту… Вы увидите его через минуту.
Ариста и Майрон встали и подошли к леерам. Темный нос «Предвестника» рассекал надвое светящиеся изумрудные воды, оставляя за собой разбегающийся пенный след. Они уже настолько близко подплыли к городу, что Ариста могла разглядеть детали зданий: окна, дверные проемы, лестницы и купола.
— А штирборт с какой стороны находится? — спросила она.
— Справа по ходу движения судна, — сказал ей Майрон. — Это слово произошло от старого названия руля, который всегда находился справа, потому что люди в большинстве своем праворукие. Поэтому когда корабль причаливал, он подходил к пирсу так, чтобы не повредить весел и руля. Отсюда и название левого борта — портсайд. Во всяком случае, такие объяснения даны у Хилла Макдэвина в «Хрониках морской коммерции и торговли Килнарского союза».
— Адриан рассказывал, что ты много знаешь, но одно дело услышать, а другое — увидеть собственными глазами. Поразительно, как ты можешь помнить столько разных вещей.
— У всех свои таланты. Наверное, это как магия.
— Да, наверное, так и есть, — согласилась Ариста, задумчиво качая головой.
— Посмотрите туда, — сказал Майрон, указывая вперед рукой.
Ариста увидела, как из сумрака выныривают черные косые паруса с белыми символами, смутно напоминавшими череп. Они были огромные, гораздо больше, чем у «Предвестника».
— Всем лечь на палубу! — закричал Уайатт. — Ройс, скажи мне, если они изменят курс и пойдут в нашу сторону!
Ариста и Майрон легли на палубу, поглядывая в сторону приближающегося судна. Вскоре уже можно было разглядеть и сам корабль, он словно вырастал из зеленого тумана. Казалось, его черный и блестящий от брызг пены корпус был сделан из дымчатого стекла. Корабль отражался в воде и выглядел как зловещий призрак, словно явился из иного мира. И вдруг на верхушке его мачты вспыхнул свет.
— Они подают нам сигнал, — крикнул сверху Ройс.
— Проклятие, — пробормотал Уайатт. — У нас проблемы.
— Корабль меняет курс и направляется к нам.
— Приготовиться к повороту! — крикнул Уайатт и резко крутанул штурвал. «Предвестник» лег на новый курс, стараясь уйти от незнакомого корабля. — Они нас преследуют.
Над водой разнесся приглушенный крик, и Ариста увидела, как по палубе черного корабля заметались темные фигурки. По спине у нее пробежал холодок. Как и многие другие, Ариста слышала о ба ран газелях — морских гоблинах, жестокость которых давно уже стала достоянием легенд.
Нора, няня Аристы, часто рассказывала ей перед сном сказки, в основном о жадных гномах-похитителях избалованных принцесс. Однако в конце истории их обязательно спасал отважный принц. Но когда она рассказывала о гоблинах, даже самым отважным на свете принцам не удавалось никого спасти. Няня говорила Аристе, что морские гоблины — это вышедшие из мрака жуткие существа, ужасные чудовища, дети злобного бога. В ее историях они всегда сжигали деревни, убивали воинов и похищали детей. Делали они это вовсе не ради выкупа, они пожирали детишек во время своих мрачных пиршеств.
