Вот как это произошло. Однажды утром пираты разглядели вдали какое-то европейское судно. Дождь лил как из ведра; время суток и плохая погода позволяли напасть внезапно, и капитан решил отличиться в отсутствие раджи Раги. Он приказал подойти поближе, дать залп и пойти на абордаж. Он был уверен в успехе, поскольку европейское судно старалось держаться подальше от него. Подойдя к «Лосю» на расстояние около шести сотен футов, пираты дали бортовой залп, испустили громкий вопль и, дружно навалившись на свои длинные весла, бросились навстречу добыче. Но тут они услышали, как барабанщики на судне бьют сбор, и попытались удрать. Но было уже поздно – порты европейского судна открылись, и бортовой залп, сопровождаемый троекратным криком «Ура!», продемонстрировал им, что их ждет. Капитан пиратов закричал, что они ошиблись, но все было напрасно. Это и вправду была ошибка, только не та, в которой готовы были признаться малайцы. Пиратское проа было потоплено несколькими бортовыми залпами, и капитан «Лося» отказался спасать тонущих разбойников. Все они, за исключением пяти человек, погибли в пучине. Выживших, которых четыре дня носило по морю на обломках проа, подобрало перготтанское проа. Они-то и рассказали обо всем Раге, который поклялся топить все европейские суда, которые только сумеет захватить. Это негодяй более семнадцати лет наводил ужас на проливы Макассар и за все это время потопил множество судов, не пощадив ни одного человека. Редко какая уважаемая семья с побережий Борнео и Целебеса могла похвастаться тем, что не потеряла своих судов или членов своей семьи; его не столько боялись, сколько презирали; хорошо известно, что он вырезал команды более сорока европейских судов, которые потерпели кораблекрушение у берегов этих островов или заходили в местные порты. Он хвастался, что собственноручно убил двадцать капитанов. На протяжении около двухсот пятидесяти миль западное побережье Целебеса контролируется проа, принадлежащими в основном трем богатым раджам, которые действуют в согласии с моряками Раги и других пиратов. Эти проа стоят на берегу группами по 50, 80 и 100 судов (в Седиано я насчитал 147 проа, лежащих параллельными рядами на песке во время прилива). Эти суда поддерживаются шестами в горизонтальном положении и готовы в любой момент выйти в море. Позади них располагаются кампонги, где живут их команды; здесь же хранятся паруса, порох и все, что необходимо для плавания. На вершинах гор, которые во многих местах обрываются в море совершенно отвесно, можно разглядеть бесчисленные хижины – в них живут люди, постоянно ведущие наблюдение за морем. С судна, идущего милях в десяти от берега, вряд ли кто-нибудь заметит одно проа, однако менее чем через два часа, во время прилива, оно будет окружено несколькими сотнями пиратских судов. Если им помешает отлив, то они нападут ночью. С горы на гору с огромной скоростью передаются сигналы; в течение дня – с помощью флагов, прикрепленных к бамбуковым шестам, а ночью – кострами. Каждый начальник посылает в море свои проа, команды которых в случае опасности возбуждают себя опиумом. В этом случае у торгового судна, не имеющего пушек, надежды на спасение нет.
Мистер Дэлтон, посетивший в 1830 году реку Перготтан, пишет: «Когда я жил в этих краях, здесь находилось 71 проа больших размеров, 39 из которых принадлежали пиратам. Они стояли на якоре у оконечности небольшого полуострова, где располагался дом и базар раджи. Самые крупные из этих проа принадлежали Раге, которому флотилия проа, доставившая меня сюда, привезла ружья и боеприпасы из Сингапура. Здесь располагается главное гнездо пиратов, а Рага держит свою штаб-квартиру; его главные склады находятся в нескольких милях отсюда. Вверх по небольшой реке, протекающей восточнее мыса, проживает раджа Аги Бота; неподалеку от его дома находится главный базар, о котором европеец мог бы рассказать много любопытных вещей, если бы ему удалось вернуться домой, а возвращаются отсюда совсем немногие. Рага настоятельно приглашал меня провести пару дней в его загородном доме, но все накоды Бугиса всячески отговаривали от этого. Я очень быстро выяснил причину: они завидовали Аги Боте, хорошо зная, что он меня ограбит, и полагали, что любая вещь, которую он у меня отберет, будет потеряна для султана Коти, который, естественно, надеялся, что его люди отдадут меня на разграбление ему. Когда здесь узнали, что на реку Перготтан прибыл европеец, этот приветливый государь и друг европейцев, сгорая от желания поскорее захватить добычу, немедленно явился на оконечность полуострова и, послав за накодами с проа, приказал немедленно отвезти меня и все мои товары на берег. Мне пришло приглашение сойти на берег и развлечься охотой, полюбоваться редкими птицами с красивым оперением, которых раджа обещал мне подарить, если я их приму; но, зная о его намерениях и понимая, что меня поддержат все проа Бугиса из Коти, я притворился больным и попросил прислать птиц на борт корабля. После этого Аги Бота, который уже не мог сдерживаться, прислал две лодки с вооруженными людьми, которые забрали у меня много вещей и, несомненно, заставили бы высадиться на берег или даже убили, если бы накоды Бугиса не получили наш сигнал с просьбой о помощи. Бугис немедленно явился со своими людьми, вооруженными копьями и кинжалами, и они побросали людей раджи за борт. Девять накод отправились на берег, где произошла сцена примирения, ярко продемонстрировавшая характер их вождя. Бугисы из Коти объяснили, что со мной надо обращаться крайне осторожно, поскольку меня очень хорошо знают в Сингапуре; кроме того, властям этого места известно, что я нахожусь на борту султанского проа, и они отвечают за мою безопасность. Это обстоятельство несколько раз спасало мне жизнь, поскольку, если бы со мной что-нибудь случилось, все накоды этого проа по возвращении в Сингапур были бы сурово наказаны. Так что эти люди охраняли меня очень тщательно, а они были очень сильны. Раджа ответил накодам так: «Его можно было бы прикончить, как и многих других; я сам написал бы в Сингапур, что его утащил аллигатор или во время охоты укусила змея; что же касается товаров, которые могли быть при нем, то я разделил бы их с султаном Коти». Однако Бугисы отказались его слушать, зная, что султан Коти призвал бы их к ответу за мои товары, а власти Сингапура – за мою гибель. Таким образом, наше проа вместе с другими прошло примерно четыре мили вниз по реке, где мы пополнили запасы воды. Здесь мы пробыли шесть дней; меня всячески убеждали сойти на берег, но безуспешно. Наконец, накоды Бугисы решили идти дальше без пропуска, с чем раджа согласился. Проа вернулись к оконечности полуострова, и мне дали понять, что я могу беспрепятственно сойти на берег, где мне ничто не угрожает. Я так и сделал, и меня представили радже, который сидел под навесом. Рядом располагалось человек сто пятьдесят его слуг, которые были заняты азартной игрой и напоминали тех, кем они и были на самом деле, – свору свирепых бандитов. Аги Бота – красивый мужчина примерно сорока лет, не получивший никакого образования; он посвящает все свое время играм, курению опиума и петушиным боям. Всем этих он занимается в промежутках между более серьезными и выгодными делами – пиратскими набегами и грабежами. Он попросил меня показать, сколько денег лежит в моих карманах; увидев несчастные десять рупий, он заметил, что играть на такие деньги просто глупо, но если я захочу выставить своего боевого петуха против его птицы, то он одолжит мне столько денег, сколько я захочу, и добавил, что устраивать бой петухов при ставке ниже пятидесяти реалов считает ниже своего достоинства. Когда я ответил, что религия запрещает англичанам играть в азартные игры, он меня отпустил; немедленно после этого двое раджей принесли своих петухов и устроили бой при ставке в одну рупию. Мне пришлось отдать старому Бодарру пять рупий, чтобы сберечь их, ибо, проходя мимо меня, люди не только совали руки в мои карманы, но и отрывали пуговицы на одежде. Когда я гулял позади кампонга раджи, мне на глаза попалась европейская женщина, которая, увидев, что ее заметили, сразу же забежала в один из домов, несомненно опасаясь последствий. В доме Аги Боты сейчас живут две европейки; в других местах есть еще несколько белых женщин и мужчин. Бугисы, верные радже, не делали из этого тайны; я узнал об этих людях еще на проа, а некоторые люди на базаре подтвердили, что это действительно так. Когда я приехал сюда, жителям было строго-настрого приказано убрать подальше все европейские вещи. Один из моих слуг, придя с базара, рассказал такое, что я загорелся желанием увидеть все своими собственными глазами. В одном доме находились: четыре Библии, одна – на английском, одна – на голландском и две – на португальском языках; множество предметов одежды: куртки и брюки, на которых были перешиты пуговицы по размеру местных жителей; куски рубашек, прикрепленные к другим частям одежды; несколько сломанных инструментов, таких как квадранты, подзорные трубы, нактоузы, обрывки парусов, болты и бугели, разнообразные инструменты пушкарей и плотников, корабельное имущество и так далее. В другом магазине я увидел две мантильи выцветшего сиреневого цвета, которые отличались модным покроем. Когда я спросил, как эти вещи оказались здесь, мне ответили, что их нашли на судах, потерпевших кораблекрушение, на которых не было людей; другие продавцы не постеснялись заявить, что все это когда-то принадлежало людям, которые умерли в этих местах. Все вещи, продававшиеся на базаре, принадлежали радже и сбывались от его имени; говорят, что в его доме хранится много других вещей; этот дом располагается вверх по реке, но все признавали, что еще больше забрали себе Рага и его сторонники. Мандур, или руководитель одного из кампонгов, показал мне женские чулки, часть из которых была помечена инициалами S.W., две рубашки, на одной из которых я увидел те же самые буквы, две фланелевые нижние юбки, миниатюрную рамку для портрета (сам портрет раджа забрал себе), а также много предметов мужской и женской одежды. Но из-за строгого приказа спрятать все эти вещи я больше ничего не увидел; и в самом деле, посещение магазинов, торговавших награбленным добром, было связано с большими трудностями и опасностью для жизни. Мне очень хотелось приобрести миниатюрный портрет; я предлагал мандуру пятьдесят рупий за то, чтобы он раздобыл его для меня, но он рассмеялся и, показав на свой кинжал, провел рукой сначала по моему горлу, а потом – по своему, давая понять, что таков будет наш конец, если об этом узнает раджа. На этом побережье существует обычай продавать людей в рабство сразу же по прибытии пиратского судна в порт; самых здоровых и сильных забирает себе раджа; кроме того, он получает процент от продажи остальных пленников, самого судна и всех вещей, находившихся на его борту. Европейские суда поднимают вверх по реке и тут же уничтожают. Жизнь европейских пленников в этом климате ужасна; даже рабы из местных жителей очень быстро погибают – они выполняют самые тяжелые работы, а питаются одним рисом с солью.
