После ужасных испытаний в течение трех дней мистер Гласпул, по совету лоцмана, повернул в узкий канал, где обнаружил три большие лодки, стоящие на якоре, которые, завидев английский катер, подняли якоря и направились к нему. Лоцман сказал Гласпулу, что это ладроны и что, если их шлюпка будет захвачена, их всех непременно предадут смерти. После тяжелой шестнадцатичасовой гребли им удалось оторваться от пиратов, но на следующее утро, наткнувшись на большой пиратский флот, который они приняли за рыбаков, англичане были захвачены.
«Около двадцати зверски выглядящих негодяев, – вспоминает Гласпул, – которые лежали на дне лодки, запрыгнули к нам на борт. Они держали в обеих руках по короткому мечу. Один из них они приставили к нашему горлу, а другой направили нам в грудь и стали ждать сигнала своего офицера, с которого не спускали глаз, убить нас или нет. Видя, что мы не способны оказывать сопротивление, офицер вложил меч в ножны, а другие немедленно последовали его примеру. Затем они перетащили нас в свою лодку и доставили на борт одной из джонок. При этом они проявляли дикую радость от того, что, как мы полагали, можно будет жестоко нас пытать, а потом предать ужасной смерти».
На борту джонки пираты обыскали англичан и приковали их к палубе тяжелыми цепями.
«В это время подошла лодка, и меня, одного из моих людей и переводчика доставили на борт командирского корабля. Меня отвели к предводителю. Он сидел в большом кресле на палубе, облаченный в пурпурный шелк, с черным тюрбаном на голове. Это был плотный мужчина лет тридцати, с властным выражением лица. Он подтянул меня к себе за одежду и спросил через переводчика, кто мы и что делаем в этой части страны. Я сказал, что мы – потерпевшие бедствие англичане, четыре дня находившиеся в море без еды. Он не поверил мне и заявил, что мы негодяи и он всех нас казнит. Затем он приказал своим людям пытать переводчика, пока тот не скажет всю правду. После этого один из ладронов, который бывал в Англии и знал несколько слов по-английски, подошел к командору и сказал ему, что мы действительно англичане и что у нас много денег, добавив, что пуговицы моего кителя сделаны из золота. Командор приказал выдать нам немного грубого коричневого риса, из которого мы приготовили сносную еду. Мы ничего не ели целых четыре дня, за исключением нескольких зеленых апельсинов. Во время нашего обеда вокруг нас собралась целая толпа ладронов, которые рассматривали нашу одежду и волосы и ужасно раздражали нас. Некоторые из них принесли мечи и прикладывали их к нашим шеям, давая понять, что скоро заберут нас на берег и порежут на куски. К моему сожалению, пока я был в плену, такая судьба постигла несколько сотен человек. Вскоре меня позвали к командору, который беседовал с переводчиком. Он сказал, что я должен написать своему капитану и объяснить ему, что если он не пришлет за нас выкуп в сто тысяч долларов, то через десять дней мы будем преданы смерти».
После безуспешных попыток уменьшить сумму выкупа, Гласпул написал требуемое письмо, после чего к их кораблю подошла небольшая лодка и увезла его в Макао.
Рано утром флот покинул это место и на следующий день около часу бросил якоря в заливе у острова Лантоу, где стоял главный адмирал ладронов (наш старый знакомый Пау) вместе с двумя сотнями судов и захваченным несколькими днями ранее португальским бригом, капитан и часть команды которого были уже убиты. Рано утром на следующий день к судну, где находились англичане, подошла рыбацкая лодка, с которой спросили, не захватывали ли они европейскую шлюпку.
«Один из людей в лодке немного говорил по-английски. Он сказал, что ладроны дали ему пропуск, а наш капитан послал его, чтобы отыскать нас. Я удивился, узнав, что при нем не было письма. Похоже, он был хорошо знаком с командором, и они весь день провели в его каюте, куря опиум и играя в карты. Вечером меня вместе с переводчиком вызвали к командору. Он допрашивал нас уже более мягким тоном и сказал, что теперь верит, что мы англичане, с которыми он хотел бы подружиться, и что, если наш капитан одолжит ему семьдесят тысяч долларов до его возвращения из верховьев реки, он отплатит ему тем, что отправит нас в Макао. Я заявил, что договориться на таких условиях ему не удастся и если вопрос о нашем выкупе не будет решен в самое ближайшее время, то английский флот уйдет и сделает наше освобождение абсолютно невозможным. Он настаивал на своем и сказал, что, если письмо не будет отослано, он оставит нас у себя и заставит воевать или предаст смерти. Я написал письмо с изложением его условий и передал его человеку с вышеупомянутой лодки. Тот сказал, что вернется не ранее чем через пять дней. Командор отдал мне письмо, которое я писал, когда был захвачен. Я не мог понять причины, по которой он задержал его, но предположил, что он не посмел вести переговоры о выкупе без команды своего адмирала, который, как я понял, очень сожалел, что нас захватили в плен. Он сказал, что английские корабли присоединятся к мандарину и ударят по ладронам.
Утром следующего дня флот, в котором насчитывалось более пятисот судов различных размеров, поднял якоря и отправился в намеченный поход вверх по рекам, намереваясь обложить данью города и деревни. Невозможно описать мои чувства в этот момент, ибо, не получив ответа на мои письма, мы уходили на сотни миль в глубь страны, в которой еще не ступала нога европейца; возможно, мы проведем там многие месяцы, что сделает переговоры о нашем освобождении абсолютно невозможными. Единственным средством сообщения были лодки, которые не решались заходить дальше чем на двадцать миль от Макао и могли появляться и уходить только ночью, чтобы не попасть в руки мандаринов, ведь, если выяснится, что эти лодки поддерживают какие-либо связи с ладронами, их команды ждет неминуемая смерть. И все их родственники, даже те, которые не участвовали в разбоях, понесут то же наказание, чтобы ни один член их семейства не смог повторить их преступление или отомстить за их гибель».
Ниже мы приводим рассказ Гласпула об очень трогательном событии.
«В среду 26 сентября днем мы проходили мимо наших кораблей, стоявших на якоре у острова Чун-По. Командор позвал меня, показал нам эти суда и велел переводчику передать нам, чтобы мы посмотрели на них, поскольку больше никогда их не увидим. Около полудня мы вошли в реку западнее Боуга. В трех-четырех милях от устья мы прошли мимо большого города, расположенного на склоне прекрасного холма. Этот город платит дань ладронам. Пока мы проплывали мимо, жители приветствовали их песнями.
Совершив несколько мелких грабежей, ладроны стали готовиться к нападению на город. Они располагали значительными силами, которые были собраны с разных судов и передвигались на весельных лодках. Они отправили в город посланца с требованием ежегодно выплачивать им десять тысяч долларов дани. В случае невыполнения этого требования пираты пригрозили, что высадятся на берег, разрушат город и перебьют всех его жителей. И они бы это сделали, если бы город располагался в более выгодной для них позиции. Но, поскольку он стоял вне досягаемости их пушек, они решили договориться. Жители согласились заплатить им шесть тысяч долларов, которые они соберут к моменту нашего возвращения. Эта хитрость дала желаемый результат, поскольку во время нашего отсутствия горожане установили на холме, возвышающемся над рекой, несколько орудий и вместо долларов приветствовали наше возвращение громким пушечным салютом.
