– Давай оденемся? Встретимся в гостиной через десять минут? Сделать тебе кофе, который я обещала?
Он пожал плечами, взял полотенце с вешалки и обернул его вокруг талии:
– Конечно.
Элла выскочила из ванной, прежде чем он успел передумать.
– Хорошо, выкладывай то важное, из-за чего мы не смогли закончить то, что я начал в душе!
Элла печально улыбнулась и оторвалась от кексов, которые выкладывала на тарелку.
Куп стоял, прислонившись к кухонной стойке. Он переоделся в выцветшие джинсы и черную футболку, которые, вероятно, были у него в сумке. Он что, приехал прямо из аэропорта, чтобы повидаться с ней? Элла вновь ощутила прилив оптимизма, надежды.
Она придумывала разные варианты развития событий, но ни один не предполагал, что он мог обрадоваться ее новости. Да, это шокирует его, но почему это обязательно должно быть катастрофой?
Она не предполагала, что он приедет в Лондон или что их влечение друг к другу останется по-прежнему таким же сильным.
– Почему бы тебе не присесть? – Она махнула рукой в сторону гостиной. – Кофе будет готов через минуту.
Куп слегка приподнял брови, и его печальная усмешка превратилась в озорную.
– Я хочу вовсе не кофе. – Подойдя к ней ближе, он взял ее за подбородок и поцеловал в губы. Этот поцелуй был таким непринужденным и ласковым. Надежда затеплилась у нее в груди. – Но сейчас мы играем по твоим правилам.
Он устроился на диване, в то время как она возилась с кофе еще несколько драгоценных минут, пытаясь собраться с мыслями.
Наконец она не могла больше откладывать. Присев на диван напротив, Элла поставила тарелку с шоколадно-вишневыми кексами на журнальный столик и налила Купу чашку кофе. Какое-то мгновение она колебалась, а когда он сказал ей, что пьет кофе без молока, Элле вдруг пришло в голову, что она почти ничего о нем не знает.
Она сделала большой глоток травяного чая, который заварила для себя.
– Я не знаю, с чего начать, – произнесла она.
Куп взял кекс с тарелки:
– Тогда почему бы тебе не начать с того, чтобы объяснить мне, почему ты сбежала тогда от меня?
– Я не сбегала, – нахмурилась Элла. – Я проснулась, а тебя нет, и я подумала, что ты смылся от меня.
– Черт, серьезно? – Он выглядел искренне ошеломленным, что невероятно польстило ее самолюбию.
– Ну, да. И я чувствовала там себя неловко с твоей подружкой Джози. – Элла вспомнила свое смятение и спросила: – Кто она, кстати? По всей видимости, вы с ней очень близко знакомы.
Его брови поднялись, а губы скривились в насмешливой улыбке.
– Ты ревнуешь?
На ее щеках вспыхнул румянец.
Куп усмехнулся:
– Джози мне как младшая сестра. Надоедливая младшая сестра. Поверь мне, тебе незачем ревновать.
– Я не говорила, что ревную.
– Угу. – Он вызывающе ей улыбнулся. И Элла рассмеялась – напряжение в ее груди постепенно уходило.
Куп откусил почти полкекса:
– Черт, очень вкусно. – Покончив с кексом в два приема, он положил бумажную обертку на тарелку. – Быстро выкладывай то, о чем ты хотела поговорить. А потом вернемся в душ.
Элла снова покраснела под его пристальным взглядом.
– Хорошо, но это не так просто сказать. – Она сглотнула новый комок в горле.
– Да? Звучит не очень хорошо. – Он криво улыбнулся ей. – Я надеюсь, ты не собираешься сказать мне, что замужем.
Она засмеялась:
– Боже, нет, ничего такого. Дело в том… – Она рассматривала свои пальцы, неожиданно оробев. Как было бы замечательно, если бы он обрадовался этому ребенку так же, как она. – Собственно говоря, я беременна. Вот почему я, ну, прибавила в весе.
Кривая улыбка застыла на его губах, но любопытство в глазах сменилось удивлением, когда его взгляд упал ей на грудь, а затем на живот. Он выпрямился на диване, приоткрыл рот. Затем закрыл. Потом снова открыл.
– Ты… Ты ждешь ребенка? Ты не выглядишь беременной.
Она ожидала очевидного следующего вопроса, но он просто продолжал смотреть на ее живот.
– Ну, я только на двенадцатой неделе, так что еще не очень видно. – Она сложила руки на своем слегка округлившемся животике.
Куп поднял голову и посмотрел на нее. Элла ожидала, что он будет удивлен, даже шокирован, когда проведет параллель; она уже морально готовилась к его раздражению и гневу. Вот к чему она не была готова, так это к абсолютному ужасу, который сменил его непринужденную сексуальную улыбку.
– Скажи, что это не то, что я думаю?
Пульс болезненно забился на шее, и Элла сложила руки на животе – инстинктивное желание защитить своего ребенка. Она не могла говорить, поэтому лишь кивнула.
Куп вскочил с дивана, как марионетка, которую грубо вытащили на сцену. Грязное ругательство эхом отозвалось в крошечной комнате.
– Ты, наверное, шутишь? Он не может быть от меня – ты сказала, что принимаешь противозачаточное.
Элла ждала такого обвинения – она так часто проигрывала в голове различные варианты этого разговора. Но все осторожные объяснения, мотивированные аргументы, снимающие с нее ответственность, оправдания потерялись перед лицом его искреннего возмущения. И все, что она смогла пролепетать, было:
– Я знаю, я лишь потом поняла, что ты мог так подумать, но я…
– Ты солгала мне? – Он сделал шаг вперед, словно угрожая ей.
Элла почему-то была уверена, что он не причинит ей боль, – во всяком случае физическую, – но она снова испытывала чувство вины, от которого отчаянно пыталась избавиться с тех пор, как вернулась в Лондон.
– Почему, черт возьми, ты солгала? – Он схватился обеими руками за голову. – Если только… Черт… Ты хотела забеременеть? Все это подстроено? Ты думала, что я откуплюсь от тебя?
Это обвинение обрушилось на нее настолько неожиданно, что Элла растерялась:
– Что? Нет, я никогда… – Но ее возражения потонули в презрении, которое читалось в глазах Купа. – Ты ведь использовал презерватив, как я могла спланировать это?
– Да будет тебе. Ты получила то, что хотела. – Его суровый и обиженный взгляд скользнул по ее животу. – Мою булочку в своей печи.
– Нет, ты не понимаешь. Я это не планировала. Беременность… это случайность. Все получилось так быстро и… я не думала, что это так важно, принимаю я таблетки или нет.
– Ты не думала, что это важно? – Он сорвался на крик. – Ты что, спятила? Я же сказал тебе, что не хочу рисковать. Что из этого ты, черт возьми, не поняла?
– Нет, я не то имела в виду. Я не думала, что смогу… – Она запнулась, не в силах раскрыть правду о своей истории болезни, о результатах исследований, от которых сбежала на Бермуды. Элла просто не могла рассказать все это стоящему перед ней незнакомцу; это сделало бы ее слишком уязвимой, особенно сейчас, когда с трудом сдерживаемые слезы уже обжигали ей горло.
