– Дыши глубоко, – Крис развернул меня к себе. – Дыши. Не закрывай глаза и старайся не смотреть в одну точку.
Я начала медленно вертеть головой по сторонам, делая глубокие вдохи, как физкультурник на разминке.
– Ты слышал?
– Да.
– Что мне делать?
– Позвони родителям.
– Мне страшно, – всхлипнула я.
– Им точно страшнее.
Я обхватила Криса за шею, прижалась к нему еще крепче и по памяти набрала номер отца.
* * *
Тот голос, который ответил мне, был так мало похож на голос папы. По моим щекам потекли слезы.
– Папа, это я! И со мной все хорошо! Папа!
Он молчал. Сначала раздался резкий вдох, как будто кто-то где-то проколол шину, а потом сдавленный всхлип. Я представила, как он стоит, прислонившись лбом к стене, вцепившись в телефон, и плачет – и сама зарыдала еще сильнее.
– Где ты? Ты в порядке? Тебя не похитили? – он отчаянно пытался взять себя в руки.
– Я в полном порядке. Я в…
Я посмотрела на Криса, он понял мой молчаливый вопрос и кивнул.
– Я в Швейцарии.
– Где?! – по еще одному тяжелому выдоху я догадалась, что папа рухнул в кресло… Надеюсь, в кресло, а не на пол!
– В Швейцарии, – сдавленным голосом повторила я.
– Какого черта ты там забыла, Лика?! Какого черта?!
– Я не могу сейчас рассказать, но я в полном поряд…
– Господи милосердный! Я думал, что ты взрослая, ответственная девушка, а оказалось… Мы думали, что потеряли тебя! Так же, как Феликса! Ты понимаешь, о чем я? Понимаешь? Ты хотя бы примерно представляешь себе, что такое потерять второго ребенка и последнего?
Слезы лились из моих глаз ручьями. Я поняла, что тонкие стоны, доносящиеся до меня сквозь рокот папиного голоса, – это плач Анны.
– Немедленно марш оттуда! – рявкнул папа. – Немедленно! Или лучше мне приехать за тобой?
– Нет!
– У тебя есть деньги? Ты сможешь сама сесть на самолет?!
У меня не было сил спорить или возражать.
– Да, у меня есть деньги. Да, я смогу… Куда лететь-то? В Симферополь? В Хайдельберг?
– Мы с Анной собирались сегодня вылететь в Симферополь, но сейчас будем возвращать билеты. Прилетай в Маннхайм, я встречу тебя… Тебя точно не похитили?! С какого номера ты звонишь, и почему он засекречен?
– Я звоню из автомата, – буркнула я. – Если что, звони на мой мобильный, он теперь включен.
Я медленно отложила трубку, спрятала лицо у Криса на груди и разрыдалась. Меня как будто за ноги выдернули из того головокружительного, волшебного рая, обретенного этой ночью. Выдернули за ноги и, пригрозив кнутом, потребовали срочно вернуться в реальность.
– Я так сильно напортачила, Крис… Как еще никогда в жизни. Я перепугала их всех до смерти…
Даже не предстоящее разбирательство с родителями и Алькиной мамашей пугало меня сильнее всего, а разлука с Крисом. Мир, в который он впустил меня, вдруг показался таким хрупким и иллюзорным. Где-то внутри меня распустило скользкие щупальца ощущение, что если я уеду, то, вполне возможно, больше никогда не увижу ни его самого, ни его братьев и сестер. И даже если мне удастся вернуться сюда на поиски, то я не найду ни маленького аэропорта у подножия Альп, ни ресторана, в котором мы обедали, ни клиники, ни этого многоэтажного дома, под самой крышей которого находился пентхаус Криса.
– Боже, – все, что смогла сказать я, полностью раздавленная этими жуткими мыслями. Я очнулась от легкого звона тарелки о поверхность стеклянного стола.
– Поешь, хорошо?
Передо мной дымились два горячих сэндвича с расплавленным рокфором, на каждом из которых лежало красное сердечко, вырезанное из помидора. Я посмотрела на эти сердечки, и слезы хлынули наружу с новой силой.
– Эй… – Крис сел рядом и стер слезы с моих щек. – Это всего лишь недоразумение, окей? Ты уехала и была слишком занята другими… э-э-э… делами, чтобы вспомнить о том, что надо бы предупредить кого-то о своем отъезде. Так случается. Ты же не сделала это специально, понимаешь? Не произошло ничего страшного. Родителям, конечно, пришлось туго, но, представь, какое облегчение они испытывают теперь… Тебе надо поесть, давай.
Я попыталась взять себя в руки. Мысль о том, что я совсем непривлекательна с зареванным красным лицом и опухшими глазами, пришлась как нельзя кстати.
– Ты подбросишь меня до аэропорта? – спросила я и в следующую секунду сообразила, что сказала что-то не то.
Кровь отхлынула от лица Криса. Мне показалось, что он даже перестал дышать на какое-то время.
– Почему ты так смотришь на меня? – растерялась я.
– Я спишу это на последствие шока, – покачал головой он, словно прогоняя не самые приятные мысли.
– Я надеюсь, у тебя сегодня нет важных дел…
– О небо, Лика! – взорвался он. – Ты предлагаешь мне посадить тебя на самолет, повесить сумку тебе на плечо и отправить черт знает куда расхлебывать кашу, которая вообще-то заварилась благодаря мне? Ты всерьез считаешь, что я настолько невменяем, что отпущу тебя, едва стоящую на ногах, куда бы то ни было?
Я открыла рот, слушая эту божественную истерику. «Господи, если он не прекратит, то я просто сойду с ума от счастья…»
– Никаких самолетов. Я имею в виду никаких коммерческих пассажирских самолетов. Через два часа будет готов самолет Уайдбека, и мы полетим в чертов Хайдельберг или куда скажешь. Через час будем там. Но это все случится, только если ты поешь, в противном случае даже не надейся выйти из этой квартиры.
– Ты поедешь со мной? – потрясенно прошептала я.
– Да. Я больше никуда тебя не отпущу.
Крис стоял передо мной, как какое-то прекрасное разгневанное божество, с которым лучше не шутить, и смотрел на меня так сосредоточенно, что я могла бы различить свое отражение в его зрачках. Я сползла со стула, подошла к нему и обняла. Его руки сомкнулись за моей спиной, его губы припали к моему рту, напоминая мне обо всем, что было ночью.
– Когда Кор увез тебя, я чуть не свихнулся. Если с тобой снова что-то случится…
– Со мной ничего не случится, – зашептала ему я, мешая слова с поцелуями.
– Даже слушать не хочу.
– Нет, правда… Я знаю, что у тебя сейчас полно дел. Я съезжу, объяснюсь с родителями, улажу все это и вернусь. Моему состоянию точно ничто не угрожает…
– Дело не только в твоем состоянии, – сказал он.
– Вот как… – Я заморгала в растерянности. – А в чем еще?
– Кажется, пришло время закончить то, что не удалось закончить с первой попытки.
Я качнулась на месте.
