Он мог, как другие генералы, спрятаться на даче. Но Макашов пришел к нам – в парламент. Потом он пояснит: «Не только в силу своего характера я оказался среди защитников Дома Советов. Просто с 12 лет, когда суворовцем надел погоны, я стал осознавать себя государственным человеком… Образование в суворовском давали неплохое».
* * *
Макашов. Знаменитый черный берет…
Я не во всем согласен с ним, но преклоняюсь перед его мужеством. Мне доводилось отдыхать, спать в своем кабинете. Но когда отдыхал он – никому не известно. Он тянул большой воз.
* * *
Из интервью писателя Проханова с генералом Макашовым:
«Народ имеет право на восстание. Во всех декларациях прав человека проходит эта мысль и даже есть конкретные статьи. Взятие мэрии или события 3 октября – это было восстание, или, как говорят его враги, мятеж. И восстание Кронштадта, и антоновское восстание – не мятежи. Это восстания народа.
По-честному, я даже не слышал призыва Руцкого брать мэрию там или еще что. У меня была рация, мы прослушивали милицейскую сеть, и, когда услышали отданные команды по расстрелу вала народа, катившегося к Дому Советов, я со своими помощниками, а это был постоянный офицерский патруль, который пытался предотвратить поджоги или другие провокации, выскочил на балкон.
А потом выскочила многочисленная охрана Руцкого и Хасбулатова, и нас даже как-то оттеснили, там ребята здоровые, молодые, они отрабатывали свое, как любая охрана. Мой помощник в форме морской пехоты еще меня спросил: «Альберт Михайлович, что это они вас?» Я говорю: «Слушай, дело-то сделано, народ восстал. Пойдем отдохнем, наша задача выполнена».
Мы медленно, по лестнице пошли на 6 этаж, где располагались мои помощники. На каком-то из этажей я услышал выстрелы, причем, выстрелы автоматического оружия. Рация продолжала работать, а там отдавались команды: «На расстрел! Бейте по ногам!» Мы, насколько медленно поднимались усталые наверх, чтобы выспаться за несколько ночей, настолько же быстро скатились вниз. Из бегущей толпы кричали примерно так: «Генерал, ты с нами или нет? Какого… ты здесь стоишь?» Мне 55 лет, но я оказался впереди – не мог быть последним.
Нужно ли было брать мэрию? Ее не брали. Когда я туда прибежал, уже трещали стекла, народ, который шел сверху волной, смел внешнюю охрану, и там осталась только внутренняя. Уникальные есть кадры в прокуратуре. Снимали, вероятно, оперативные работники, снимали иностранцы, и вот монтаж всего этого ясно показывает, что, когда мы туда пришли, уже все было кончено, оставалось только по мегафону кричать: «Люди, не бейте стекла! Это все наше!» Действительно, то была первая маленькая победа. Взяли одну высотку в бою, фронт народный взял, мы уже знали, что это была победа. И оставалось только сохранить порядок, чтобы ничего не тронули. Это и было организовано.
Даже прокуратура подтверждает, что мы милиционеров отпускали с оружием, особенно ребят в форме ОМСДОНа, кстати, человек двести оттуда строем перешли на нашу сторону вместе с командиром. Мы все были наши, советские, русские люди. И как бы потом средства массовой информации не пытались доказывать, что мы якобы разграбили мэрию, у них это не вышло. Следствие показывает, что мы ее охраняли…»
* * *
Парламент намеревался одолеть Ельцина конституционным путем, путем поднятия регионов. Возникали моменты, когда коллеги желали привести к Дому Советов армейские подразделения. Благо, в первые дни осады таковые были. Но затем горячие головы остывали и снова оставался единственный вариант – мирный. Закон должен был восторжествовать…
Военные в это не верили. Я видел, как мучились офицеры, когда мы их дергали, заставляли сидеть на этажах, не давали оружие, просили воздержаться от силового решения. Офицеры понимали лучше нас – штурм неизбежен, конфликт не решится сам собой. Но они подчинялись Съезду – оружие не обнажали.
Макашов не верил в игру в переговоры. Он хорошо знал Ельцина: тот никогда не пойдет на перевыборы, скорее обманет… Но дисциплина была превыше всего, и он нес службу добросовестно.
* * *
На слёдующий день после выхода Указа № 1400 наш депутат, председатель Комитета по обороне С. Степашин назначен был Ельциным первым заместителем министра безопасности РФ. Степашин считает это назначение в такой день случайным совпадением. А мы считаем – предательством.
Что же говорит о своих коллегах и защитниках Конституции Степашин? Читаю «Комсомолку»… Оказывается, заместители министра обороны Громов и Миронов уговаривали Руцкого: «Ты что, с ума сошел? Очнись, кто за тобой пойдет?» Руцкой не одумался. Среди боевиков Степашин отметил, что были «чисто случайные молодые люди 17–19 лет, которым захотелось поиграть в войну». В 17 лет – уже и боевики, и фашисты. И еще глупость – поиграть в войну. А то, что студенты и пэтэушники пришли постоять за свою честь – этого ему, Степашину, в голову никак не может придти. Видел бы он ребят с Украины, молодую медсестру Олю, которую потом расстреляют из пулемета за то, что будет вытаскивать раненых, так вот они прибыли к Дому Советов не играть в войну, а защищать свои представления о Родине и патриотизме.
* * *
Из книги Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:
«Уже в первые дни телевидение и радио начали было раскручивать вопрос о том, что якобы в «Белом доме» – сплошь одни пьяницы, уголовники и прочий сброд. Журналисты, в том числе иностранные, бросились искать таковых и нашли… среди омоновцев, осаждавших «Белый дом». Затем была запущена «утка», что якобы руководители «Белого дома», в частности, Хасбулатов, уже являются чуть ли не «заложниками» разных, в том числе «фашистских сил» и ничем и никем не управляют. Опять миф-однодневка, который исчез очень быстро, так же неожиданно, как и появился. Разговоры о том, что какие-то войска «идут» на защиту «Белого дома», может быть, кого-то и дезориентировали, но только не меня. С первого дня переворота я требовал от нашей высшей исполнительной власти (Руцкого, министров) осуществления серьезной работы по привлечению верных Конституции войск с тем, чтобы поставить их по периметру вокруг «Белого дома». Они могли бы в этом случае сыграть роль своего рода «голубых касок». К сожалению, наши генералы не сумели справиться с этой задачей. Поэтому кто-кто, но я точно знал, что рассчитывать на подход какой-либо воинской части не приходится – никто с ними из наших рядов серьезно не работал. Когда, спустя дней десять, увидев бесплодную деятельность «министров» я обратился к депутатам, – было уже поздно.
* * *
Представители субъектов Федерации стали давить на Черномырдина и других, чтобы они разблокировали Дом Советов. Черномырдин, наслушавшись страхов про оружие, тут же заявил: переговоры возможны после сдачи оружия.
* * *
В Свято-Даниловом монастыре начались переговоры… И опять почему-то главным вопросом в переговорах стоит вопрос об оружии.
Ю. Воронин доложил, что мы готовы складировать свое табельное оружие, ибо иного нет, но пусть ельцинисты снимут блокаду Верховного Совета.
