До цивилизованных, культурных отношений нам еще далеко.
Человек поедает человека.
И убивает даже словом.
* * *
Оцепление вокруг Дома Советов в последние дни то и дело меняется. Из Курска прибыли сотрудники школы милиции. К 6 БТРам в оцеплении добавились две боевые машины пехоты.
Растет число избитых, раненых, арестованных.
В районе Белого дома численность милиции и внутренних войск достигает 10 тысяч человек.
Войска прибывали… Даже силы ГАИ были брошены на блокирование.
К 3 октября в Москве ельцинистами было сосредоточено более 50 тысяч вооруженных людей. Зачем? Конечно, путчистами двигал страх, а вдруг госпереворот не удастся, а вдруг защитники Конституции не поддадутся на провокацию… Тогда придется нести ответственность. Нет, лучше кровь…
* * *
3 октября омоновцы из гостиницы «Мир» открыли стрельбу, убили демонстрантов… Народ штурмом взял гостиницу и мэрию.
Это было начало большой провокации.
* * *
Офицеры спецподразделения «Вымпел» отказались идти на штурм парламента, убивать защитников Конституции… 4 октября они просидели в автобусах близ американского посольства.
Наши ребята сразу сказали: «Вымпел» распустят, уничтожат.
Другая боевая группа «Альфа» помогла защитникам Конституции, сберегла жизни депутатам, сотрудникам парламента, женщинам и детям. Она не дала лавочникам и пьяным дегенератам поиздеваться над ополченцами.
Вскоре, как и предполагалось, «вымпеловцы» были уволены.
Честные и мужественные поступки у ельцинистов безнаказанно не остаются.
Церковь в доме советов
Утром вокруг Белого дома проходил крестный ход. Он был немногочисленным, как на сельском приходе. Рядом с молодым священником, крепко державшим православный крест, шли рослые казаки, поодаль торжественно несли иконы и хоругви молодые ребята, немного отстав от них, брели старики и представители монархистов.
Каждый раз я подолгу наблюдал за крестным ходом с девятнадцатого этажа, из окна своего кабинета. Просыпался на сдвинутых стульях, разгонял физзарядкой холод в теле и подсаживался к огромному окну… «Бог с нами! Правда на нашей стороне!» – говорил я себе. Говорил так не потому, что видел труженика-священника, а потому, что был таков душевный настрой.
Крестный ход все чаще напоминал мне события 1991 года. Тогда вокруг осажденного Белого дома тоже ходили священники в черных одеяниях. Кажется, и крест у них был, только не православный. Бородатые. В больших черных шляпах. Веяло от них чем-то холодным… Это потом я узнал их, когда эти ходоки-священники появились в библиотеке имени Ленина и стали избивать библиотекарей, мазать калом стены… То были хасиды, исповедующие иудаизм. Вскоре после баррикад они потребуют у тех, кому они покровительствовали и служили, – библиотеку Шнеерсона, часть фондов редких книг из Румянцевской библиотеки (ныне «Ленинки»), Депутатам удастся отстоять национальное достояние.
У нынешних защитников Дома Советов и Конституции свой Бог, православные священники, которым ничего не надо от депутатов – был бы мир на русской земле. Когда я в свободную минуту подошел в крестному ходу, то почувствовал это с особой силой. От православных исходили умиротворение, спокойствие, искренняя забота о мире.
После недельной осады Белого дома мне удалось подземным ходом вместе с друзьями выйти на волю, сходить в гостиницу помыться, сменить белье. Удалось заглянуть в церковь возле дома Телишева, поставить свечу Николе-заступнику. Я помолился, попросил у Николы-чудотворца, которого всегда почитал за своего покровителя и заступника, чтобы он помог защитникам Конституции, поддержал их.
Когда я вернулся в Белый дом, молодой священник с казаками обходил баррикады.
* * *
Вода в Белом доме отключена была до шестого этажа – дальше Лужков не рискнул пока отключать воду, ибо весь район остался бы без воды.
Спустившись помыться, я застал в комнате депутата Алексея Злобина. Отец Злобин был настоятелем церкви Рождества Богородицы в старинном тверском селе Городня. Он остался с нами защищать Конституцию. Разногласие с Президентом он видел в одном – в методах проведения реформы.
Отец Злобин высказал свое недовольство ночными вещаниями по громкоговорителю. Президентская команда оказывает психологическое давление, пытается подкупить депутатов… Я поддержал коллегу. С одной стороны, нам не давали спать громкоговорители. А с другой, прав Злобин, – мы здесь отстаивали не свои привилегии, а убеждения.
Я поинтересовался у коллеги, как реагирует Патриарх на все эти безобразия в столице, на избиение людей. Неужели церковь не может вмешаться?!.. Злобин ответил, что Патриарх находится в США, оттуда уже взывал к властям о решении проблем мирным путем.
Но правительство не желает идти на переговоры. Злобин заверил, что церковь будет искать пути примирения.
* * *
Патриарх Алексий II прибыл в Москву из США 28 сентября и тут же в аэропорту «Шереметьево» дал пресс-конференцию. Он заявил: «Я буду обращаться ко всем ветвям власти в России, чтобы убедить их найти разумный компромисс». По мнению патриарха, есть две опасности: «Первая – возможность кровопролития и вторая – распад России на удельные княжества». Чтобы потом собрать Россию, конечно, понадобятся годы и годы.
* * *
Вечером 28 сентября наша группа тайными путями перебрасывала в Дом Советов продукты и медикаменты. Когда территорию фабрики, через которую мы тащили последние тюки, перекрыли омоновцы и нас вытолкали на улицу, мы вернулись в штаб Краснопресненского райсовета. Здесь находилось уже более сотни депутатов.
В Белом доме катастрофически не хватало медикаментов. Мы стали обсуждать, как привлечь Красный Крест к тому, чтобы через их структуру доставить больным защитникам Конституции медикаменты.
После заседания штаба я пошел к милицейским кордонам, блокирующим Дом Советов. На Краснопресненской набережной появилась группа священников и верующих, численностью более двадцати человек. Они подошли Крестным ходом к омоновцам и попытались вступить в переговоры. Как я понял со слов отца Олега, они намеревались пройти к защитникам Конституции и демократии, «шествие получило благословение митрополита Ладожского и Петербургского Иоанна». Вместе с отцом Олегом я стал уговаривать офицеров пропустить нас. Кроме того, я стыдил градоначальников, которые не знают митрополита Иоанна и его добрые дела на благо России. Но мои рассказы о великом молитвеннике и заступнике земли русской Иоанне не дошли до черствых сердец. Милиционерам все равно, как они сказали, молится кто за Россию или нет, кто и как служит ей… Они, мол, служат за хорошую плату. Из разговора я понял, что будь перед ними сам митрополит – они и его не пустили бы.
Вскоре омоновцы разбушевались, им померещилось, что священники могут уговорить и распропагандировать личный состав, в ход пошли дубинки. Они стали оттеснять священников. А когда им это стало с трудом удаваться, то тут началось драка. Попало и тем, кто был в колонне со священниками, и другим их сторонникам.
