– Как ты думаешь, Марат начал ревновать тебя за то, что Андрей уделял тебе столько внимания и работал, чтобы оплачивать твое лечение?
Он глубоко вздохнул:
– Я не помню, чтобы Марат когда-либо меня любил. – Зная, как сильно Марат его ненавидит, Павел все равно его идеализировал. Годами он жаждал, чтобы Марат его принял. Отчасти он и сейчас этого хотел.
– Ты не пытался снова наладить с ним отношения? – спросила Эмили. – Я знаю, ты говорил, что старался купить компанию Плющенко несколько лет назад. Но тогда вы оба, вероятно, были очень ожесточены после смерти вашего отца. Может, время смягчило Марата.
– Я не могу рисковать, – ответил Павел.
– Почему нет?
– Если я выйду с ним на связь, я потеряю шанс спасти наследие Андрея. А если это произойдет, я никогда не смогу убедить свою мать в том, как сильно я сожалею.
– Ты с ней тоже по-прежнему не общаешься?
Он кивнул.
– Я разыскал ее после похорон Андрея, извинился за нашу отчужденность и рассказал ей об острове, который купил и назвал ее именем, но она не желала ничего знать.
Она отвергла Павла, как однажды он отверг ее.
– Слов не всегда достаточно, – тихо сказала Эмили. – Любовь доказывается поступками.
– Поэтому ты решила рисковать и помогать своему отцу, зная, что тебя могут арестовать? – Он заговорил с большей язвительностью, чем намеревался. – Ты бросила свою квартиру, пожертвовала своей работой, чтобы доказать, как сильно ты любишь отца?
Эмили замерла в его объятиях. Она снова заговорила размеренным тоном, но в ее словах читался подтекст.
– Я уверена только в одном: наше время на этой земле ограниченно. И ты прекрасно об этом знаешь.
Эмили больше ничего не сказала. Не требовалось ничего говорить. Они оба потеряли очень дорогих им людей. Но ситуация Эмили иная, и не только потому, что она была уверена в материнской любви. Эмили никогда не обижала любимых ею людей так, чтобы прощение казалось недостижимой мечтой. И даже если она когда-либо обижала дорогого ей человека, ее простят, не требуя доказать свою любовь. Независимо от состояния здоровья, отец Эмили любит ее. Ее не за что не любить. Она не сделала ничего предосудительного, в отличие от Павла. В конце концов, она родная дочь Малкольма Ричардсона.
Павел был родным сыном своей матери, но она все равно его не простила.
Вздрогнув, Павел вдруг понял, что просил у нее прощения на похоронах Андрея почти три года назад.
Эмили потеряла мать три месяца назад, и ее душевная боль по-прежнему очень сильна.
Павел страдал после смерти Андрея по крайней мере год. Его мать и Андрей были родственными душами. Стоит ли удивляться, что она набросилась на сына, когда тот слишком поздно попросил у нее прощения?
– Извини, – прошептал он, приглаживая ладонью ее волосы. – Я знаю, ты хотела помочь своему отцу потому, что любишь его. – Павел никогда еще не встречал такого любящего человека, как Эмили.
Она в молчаливом понимании погладила его по руке, потом слегка наклонилась вперед, чтобы смахнуть с бедра маленькую букашку. Когда она сделала это, внимание Павла привлекло крошечное голубое пятно ниже ее поясницы.
– Наклонись, – сказал он.
Она подчинилась, и он увидел татуировку бабочки, но не такую вычурную, как на ее лодыжке.
– Я сделала ее после смерти мамы, – объяснила Эмили, вытягивая шею, чтобы посмотреть на Павла. – Мы вместе сделали татуировки на лодыжках.
– У твоей матери была татуировка?
Она кивнула, лукаво улыбаясь:
– Мама всегда хотела сделать татуировку. Когда нам сообщили, что ее болезнь неизлечима, мы с ней пошли в тату-салон и сделали одинаковые татуировки. Я хотела, чтобы это была память о ней.
Павел легонько толкнул Эмили вперед и поцеловал ее татуировку. Эмили ахнула, когда он провел языком по ее спине до шеи.
– Давай помолчим. – Павел встал на колени позади нее и обхватил руками ее красивую грудь. Ему казалось, что он никогда не насытится Эмили.
Глава 12
Павел окончательно выдохся. Обняв Эмили, он снова улегся на траву. Его сердце колотилось так громко, что могло бы напугать птицу или дикого зверька.
Он прижал Эмили к себе, вдыхая запах ее тела и чувствуя себя невероятно удовлетворенным. Впервые в своей жизни он по-настоящему расслабился. Эмили помогла ему в этом. Каким-то образом ей удалось заставить его вспомнить о своих желаниях, которые он так долго скрывал ото всех.
В детстве он мечтал водить скоростные автомобили. Теперь, став взрослым, он владел гоночными машинами, о существовании которых не подозревал в детстве, но ездил всегда осторожно, прекрасно зная, что на дороге немало неадекватных водителей.
Павел не знал, который час, но, судя по положению солнца почти прямо над ними, был полдень.
Эмили выглядела так мило. Она лежала, свернувшись калачиком, ее волосы разметались у него на груди. Павлу очень не хотелось ее будить. Но у него нет выбора. Он должен был вернуться в дом несколько часов назад. Прежде, чем занялся с ней любовью. До того, как сглупил и спрыгнул с уступа.
– Мы должны вернуться, – сказал он, целуя Эмили в плечо.
Она открыла глаза и сдержала зевок.
– Уже?
– Мне нужно узнать, сможет ли кто-нибудь переправить меня на материк. – Павел был уверен, что моряк, хорошо знающий коралловый риф, возможно, уже приплывал на остров Алина, но, не застав его, вернулся на соседний остров. Как бы Павел ни старался, он не мог заставить себя встать. Он хотел побыть с Эмили подольше перед расставанием.
Она поднялась и надела трусики.
– Где верх бикини? – Павел не успел даже оглядеться, как Эмили заметила его и сделала несколько шагов, чтобы взять. Встав к Павлу спиной, она надела верх. – Итак, Шерлок Холмс, как мы отсюда выберемся?
– Ты хочешь сказать, что прыгала в бассейн, не составив план эвакуации? – Он не знал, то ли смеяться, то ли плакать.
– Ты ведь тоже прыгнул, – заметила она с усмешкой.
– Я предполагал, что ты придумала, как отсюда выбраться, прежде чем прыгнула. – Сам Павел об этом не задумывался, когда прыгал с уступа. В то время он думал только об Эмили. Если бы он размышлял немного логичнее, то никогда не сделал бы этого.
Оглядевшись, Павел увидел свои трусы и шорты, плавающие на краю бассейна. Он выудил их и отжал.
– Смотри, – сказала она. – Вот пологий склон. Мы сможем по нему подняться.
– Похоже, это наиболее вероятный вариант, – согласился он, не видя другого выхода.
Павел едва успел договорить, как Эмили кинулась к склону.
Он открыл рот, и у него замерло сердце. Он смотрел на нее с ужасом и восхищением, пока она взбиралась по скале. Откуда в ней столько бесстрашия?
