Конечно, в этот час даже самые трудолюбивые сотрудники компании еще крепко спали в своих кроватях, но это было ему даже на руку. Флинн любил работать в одиночестве. Он включил компьютер и с головой ушел в мир писем, заметок и новых контрактов. К моменту, когда солнце прочно утвердилось на небосклоне, он изучил все, что произошло в компании за время его отсутствия. Сейчас Флинну было даже жаль, что каждую свободную минуту своего медового месяца он посвящал работе. Не будь он таким дотошным, сейчас у него было бы куда больше работы, чтобы хоть на время забыть о своих бедах. А еще он мог бы проводить больше времени с Хеленой, пока это было возможно…
– Итак, ты вернулся. – Скрипучий голос Эзекиля вырвал его из пучины мрачных размышлений.
Отец стоял в дверях и насмешливо смотрел на него.
– Я слышал, что ты решил сократить свой медовый месяц. Полагаю, ты смог убедить жену подписать бумаги?
Конечно, что могло его волновать, кроме проклятого контракта? Его лучший друг балансирует на грани жизни и смерти, жена проводит дни и ночи у его постели, а он думает о подписи на дурацких бумагах?
Флинн нахмурился. В том же самом его обвиняла Хелена. Неужели в ее глазах он похож на отца?
– Отец Хелены пережил тяжелый сердечный приступ. Насколько я знаю, он до сих пор не пришел в себя. Вряд ли сейчас лучшее время, чтобы обсуждать условия нашего брачного соглашения, – холодно сказал Флинн.
В этот момент Флинн обращался не только к Эзекилю, но и к своему внутреннему голосу, требовавшему как можно скорее уладить этот вопрос. Может быть, тогда разрывающая его сердце боль утихнет и он сможет жить дальше?
– За Томасом уже присматривает единственная женщина, которая ему нужна. – В голосе Эзекиля неожиданно послышались нотки горечи.
– Она ведь любит его, ты знаешь? Я имею в виду маму.
Флинн сказал это не потому, что хотел причинить отцу боль, – только посмотреть на его реакцию.
– Конечно, любит, – поморщился Эзекиль. – Любой дурак разглядел бы это, за десять-то лет. Но она так и не ушла от меня, правда? Изабелла всегда знала, что я могу дать ей больше, чем он.
Флинн вспомнил о том, с какой нежностью мать гладила по щеке бесчувственного Томаса. Он никогда не видел ее такой.
– Она может сделать это сейчас.
– Тогда она окажется еще большей дурой, чем твой брат и бывшая невеста, вместе взятые, – поморщился Эзекиль.
– Вообще-то мне начинает казаться, что Тея и Зак единственные среди нас, кто поступают правильно.
Мрачный взгляд Эзекиля был ответом на невысказанный вопрос Флинна. Его отец никогда не поймет, что такое любовь. По крайней мере, не так, как Флинн надеялся однажды ее понять.
– Проследи за тем, чтобы девчонка до конца недели подписала контракт, – пророкотал Эзекиль и скрылся за дверью.
Флинн не стал с ним спорить лишь потому, что это было бесполезно, но он знал, что ни о каких контрактах больше и речи быть не может. То, что в дальнейшем произойдет между ним и Хеленой, не может быть запланировано и уложено в рамки графика. Он не сможет быть с женщиной, неспособной любить собственного ребенка. Не сможет доверять женщине, которая смогла оставить беспомощную маленькую девочку на попечении чужих людей, потому что однажды она то же самое сделает с ним. И никакое количество договоров и контрактов этого не изменит.
Хелена не спешила ехать домой хотя бы потому, что не знала, какое место ей теперь полагается считать своим домом. Но вид выспавшейся и посвежевшей Изабеллы заставил ее задуматься о том, чтобы последовать ее примеру. Свекровь была того же мнения.
– Милая, ты должна пойти домой: принять душ и поспать. Флинн, наверное, уже заждался тебя. И ты еще не видела ваш новый дом.
– У меня все в порядке, правда, – откликнулась Хелена, надеясь, что ее голос звучит бодро. – Кроме того, все мои вещи пока в доме отца…
– Ну что ты. Вернувшись из Италии, я первым делом распорядилась, чтобы все твои вещи упаковали и перевезли в дом Флинна.
Туда, где ее ждет муж, не желающий даже смотреть в ее сторону. Просто отлично.
– Я хотела побыть тут, пока отец не очнется.
На лице Изабеллы промелькнуло испуганное выражение.
– Разве он не должен был уже прийти в себя? Доктора утверждают, что все в порядке, но вдруг они что-то упустили?
– Здесь очень хороший уход за больными, вам не о чем беспокоиться. И врач сказал, что отец очнется только к вечеру, поэтому…
– Поэтому у тебя есть масса времени, чтобы съездить домой, принять душ и обнять своего мужа, – просияла Изабелла и, покопавшись в сумочке, вытащила из нее связку ключей.
Хелене оставалось признать, что на этот раз свекровь ее переиграла.
В такси она тщетно пыталась придумать, что сказать Флинну, но, войдя в дом, с облегчением обнаружила, что его нет. Хелена шла по заставленным коробками комнатам, смотрела на чужую мебель и пыталась представить, каким Флинн видел их общее будущее. На журнальном столике в библиотеке, на полках которой пока не было ни одной книги, она обнаружила пару пустых бокалов и ополовиненную бутылку виски – единственное свидетельство присутствия Флинна в доме. Хелена опустилась в стоящее перед камином кресло, пытаясь представить, как он сидел здесь прошлой ночью, пил виски и, скорее всего, проклинал ее.
Оглядевшись, она увидела ворох бумаг, лежащих в пустом камине. Собрав их, она пробежалась взглядом по верхним строчкам и пожалела, что вообще прикоснулась к этим документам. Это был их брачный контракт, воплощение того, какой Флинн видел их брачную жизнь. Она смотрела на первую страницу с перечнем сухих, бесстрастных пунктов и чувствовала, как горячие горькие слезы текут по ее щекам.
Она не желала жить, согласуя каждое свое действие с буквой договора, и если Флинн думал, что такой подход сделает их брак счастливым, то он глубоко ошибался. Жизнь неподвластна планам. Ей достаточно было посмотреть на отца, неподвижно лежащего на больничной койке, или вспомнить о том, как она вычеркнула имя сестры из свадебного приглашения, чтобы понять это. Жизнь может сделать крутой поворот в тот момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь, и остается только держаться покрепче и импровизировать.
Может быть, она сможет объяснить это Флинну.
Повинуясь внезапному порыву вдохновения, Хелена достала из сумки ручку, перевернула страницу и размашисто написала заголовок: «Манифест более спонтанного брака». В голове Хелены уже кружил целый рой идей, и она собиралась перенести их на бумагу. Она записала каждую надежду и мечту, которыми она хотела наполнить свое будущее. Будущее без расписания или плана, ставшее возможным не потому, что какой-то юрист составил договор, а потому, что два человека полюбили друг друга.
Даже если это будущее без Флинна.
Хелену разбудил звонок телефона. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она заснула в кресле в доме Флинна – видимо, бессонная ночь все же взяла свое.
