– Я не буду твоим парнем, – сказал он.
– Что это значит?
Вероятно, Макс пытается ей сообщить, что не желает брать на себя обязательства.
Он хочет провести с ней всего одну ночь? Но почему-то даже такое условие кажется Роми заманчивым.
Промолчав, он надел пиджак.
В какой-то момент они вернулись в зал, и Роми стала с ним танцевать, игнорируя завистливые женские взгляды и делая все возможное, чтобы оставаться хладнокровной рядом с Максвеллом.
Роми позволила ему отвезти ее домой, вместо того чтобы вызвать водителя отца.
Максвелл остановил спортивный автомобиль напротив особняка Грейсонов.
– Ты по-прежнему живешь с отцом? – спросил он, отлично зная ответ.
– Да.
Максвелл кивнул:
– Ты не хочешь жить одна?
– Я ему нужна, – призналась она, и Максвелл нисколько не удивился.
Этой информацией Роми не делилась даже с Мэдди, а Максвеллу Блэку рассказала о плохом состоянии своего отца на втором свидании.
– Ты хорошая дочь. – Его серые глаза потеплели и светились искренностью.
Его слова показались ей почти нереальными.
– Что? Разве ты не будешь читать мне наставления о том, чтобы я оставила его одного разбираться со своими проблемами?
– Когда я говорил что-то такое, что заставило тебя поверить, будто я не несу ответственность за свою семью? – Максвелл казался немного обиженным.
– Ты этого не говорил. – Роми знала, что он заботится о своей матери.
Максвелл признавался, что поддерживает Наталью Блэк материально. Они живут отдельно, но Роми не сомневается, что, если его матери захочется жить с ним, они будут жить вместе.
– Мы с тобой преданы своей семье.
– Отдельным ее членам, – согласилась она.
Роми не знала, почему Максвелл и его мать не общаются со своей семьей в России. Он никогда не упоминал своего отца и отцовских родственников. Роми полагала, что они либо умерли, либо отвергли Макса и его мать.
– Я по-прежнему встречаюсь с родственниками моей матери раз в год, – сказала Роми. В отличие от Грейсонов, которые отреклись от Гарри, когда он женился не на богатой аристократке, а на женщине из среднего класса, родственники матери Роми, Лоутоны, общались с Гарри и Роми.
– Почему только раз в год? – спросил Максвелл, словно прочитав ее мысли.
Она пожала плечами, глядя в сторону:
– Пока мама была жива, они просто приезжали в гости. С тех пор я каждое лето проводила две недели у бабушки и дедушки.
Но ни Гарри, ни Роми ни разу не приглашали на семейные торжества. Роми предполагала, что, вероятно, так было потому, что Гарри дал Лоутонам понять, будто его не интересуют отношения с ними. Возможно, Лоутоны сами не хотели дальнейшего сближения. Роми никогда не пыталась это выяснить.
Роми было достаточно тех двух летних недель, чтобы почувствовать себя частью семьи. Ей нравилось жить в комнате со швейной машинкой и поделками бабушки, спать на полу в гостиной с кузенами и кузинами, когда они приезжали в гости. Никаких слуг, никаких автомобилей и водителей, никаких покупок в эксклюзивных бутиках.
Многие летние барбекю, которые устраивал во дворе ее дедушка, были лучше любого из тех, что организовывал садовод, нанятый ее отцом.
– Почему они не приезжают в гости к тебе? – спросил Максвелл.
– Они далеко живут.
– Несколько часов на самолете.
– И все же это не близко.
– Они не привыкли к твоему миру, да?
Она кивнула. Повзрослев, Роми наконец поняла, что семье ее матери чужд образ жизни богатой наследницы Грейсонов. Например, бабушка и дедушка Роми были политическими активистами, как и она, но, в отличие от нее, они не любили и не уважали богачей, которые окружали Роми с ее рождения.
Бабушка и дедушка целый месяц прожили в палатке во время акции протеста «Захвати Уолл-стрит». Ее тети и дяди не были столь категорично настроены против богачей, но не скрывали, что предпочитают жить за городом, в отличие от Роми, которая живет в Сан-Франциско.
– Но твои кузены и кузины могли к тебе приезжать? – Казалось, что для Максвелла это в самом деле важно.
Роми пожала плечами:
– Сейчас я с ними не так близка, как в детстве.
Ее мать была младшим ребенком в семье, и кузены и кузины Роми были по крайней мере на пять лет ее старше. Большинство из них обзавелись семьями и детьми, сделали карьеру. И им вряд ли хотелось навещать кузину, которую они едва знают.
Максвелл вздохнул:
– Моя семья отвернулись от моей матери, потому что она нарушила традицию.
– Выйдя замуж за американца?
– Нет.
– Но фамилия Блэк…
– Это ее ненастоящая фамилия, – сказал он. – Она сменила фамилию Блокова на Блэк, когда эмигрировала вместе со мной. Она не хотела, чтобы что-то напоминало ей о семье, которая так легко от нее отказалась из-за ее желания прожить жизнь иначе.
– Мне жаль. Она очень предусмотрительная.
Роми встречалась с Натальей Блэк на благотворительных мероприятиях, где та бывала вместе с сыном. Пожилая русская женщина показалась Роми по-прежнему довольно красивой и очаровательной.
– Она прагматична, – заметил Максвелл.
– Кто бы сомневался! Она воспитала тебя. – Роми не знала ни одного другого человека, который был бы настолько рационален и логичен, как Макс.
Он выгнул бровь:
– Это комплимент или сожаление?
– Ни то ни другое. – Роми нахально ухмыльнулась. – Что есть, то есть. А твой отец?
– Моя мать никогда не говорила о нем. Мы эмигрировали, когда мне исполнился год.
– Ох.
Он улыбнулся. Разговор явно не был ему неприятен.
– Что есть, то есть.
Прощаясь, Макс пообещал, что в ближайшее время они снова увидятся, и его обещание больше напоминало угрозу.
Глава 3
Максвелл отпил очень хорошего шампанского и посмотрел на Роми Грейсон, которая с присущей ей грациозностью исполняла роль подружки невесты у своей названой сестры – Мэдисон Бек, урожденной Арчер.
Украшенные богатой тиарой значительно меньшего размера, чем у Мэдисон, гладкие и блестящие, словно черный шелк, волосы Роми обрамляли ее лицо. Крупные изысканные бриллиантовые серьги мерцали в мочках ее ушей. Других ювелирных украшений она не надела. Дизайнерское шелковое платье голубого цвета оттеняло ее красивые глаза и подходило к винтажному свадебному платью Мэдисон.
Роми мельком взглянула на Максвелла, а он даже не удосужился скрыть, что наблюдает за ней. Он испытал удовольствие, заметив румянец на ее щеках.
