Лариса вздохнула – как же этот Тимыч похож на того Тимыча. И при этом, конечно же, очень от него отличается.
Мамочка… Да, теперь он называл ее именно так. Но ведь она теперь и была его мамочкой!
Стояли жаркие майские дни, в конце недели должен был прозвучать «последний звонок» в школе, где теперь учился Тимыч.
Ее Тимыч.
Прошло больше двух месяцев с того дня, как доктор Перепелкин пытался убить его, однако благодаря тому, что доктор сам же рассказал, что именно ввел юному пациенту, удалось купировать действие токсина и реанимировать пережившего третью клиническую смерть мальчика.
Лариса помнила, с каким суеверным ужасом и нечеловеческим отвращением смотрела влюбленная в доктора медсестра, как он на кафельном полу мужского туалета каялся в попытке убийства Тимыча. Да, одну поклонницу Дмитрий Иннокентьевич явно потерял.
Впрочем, за это время доктор Перепелкин потерял не только ее, но и свою работу, а также свободу. А поскольку в скандальном деле были замешаны высокопоставленные сотрудники холдинга Льва Юрьевича и концерна братьев Никулиных, и та, и другая организация подключилась к расследованию.
Так за решеткой оказались и начальник юридического отдела холдинга Подгорных, и начальник юридического департамента концерна Лаврентьев – боссы сдали их без малейших колебаний и не предприняли ни единой попытки вызволить из СИЗО.
Впрочем, улики, найденные у обоих, говорили сами за себя. Помимо множества фотографий исчезнувших, подвергнутых сексуальному насилию, а затем убитых детей, у них обнаружились и прочие вещественные доказательства преступной деятельности, в том числе часть архива, вывезенного из квартиры Ларисы.
К тому времени Лариса уже оформила опеку над Тимофеем (отчима мальчика лишили родительских прав, да и было за что) – помогли братья Никулины. Предлагал свое посредничество и шеф, но Лариса, подумав, решила отказаться от услуг Льва Юрьевича.
А затем приняла предложение младшего брата Никулина работать в его концерне.
С Валериком все как будто продолжалось – и одновременно как будто заглохло. Нет, они снова занимались сумасшедшим, феерическим сексом, и против этого Лариса ничего не имела.
Но чем все это грозило закончиться? Банальным сообщением по вацапу, что «больше не имеет смысла»? Или еще более банальными тремя дюжинами алых роз с запиской, гласящей, что «…мне очень жаль, но…».
Так или иначе, Лариса приняла решение наслаждаться моментом – и попыталась воплотить это в жизнь. У нее был сын, Тимыч. Ее Тимыч. У нее был молодой любовник, к которому она испытывала, как она вдруг с ужасом осознала, отнюдь не только эротическое влечение. У нее имелась отличная, желанная и более чем достойно оплачиваемая работа.
Так чего же ей не хватало?
Быть может, другого Тимыча? Но Лариса уже смирилась с тем, что никогда его не увидит. Да и к чему: что она могла сказать сыну – пособнику насильников и убийц детей? «Мой мальчик, я так по тебе соскучилась? Давай забудем о том, что произошло, и начнем все с чистого листа…»?
Лариса знала, почему не могла вести беззаботное существование, хотя все предпосылки для этого имелись.
Потому что «Клуб любителей-цветоводов» еще существовал, и она не сомневалась, что преступники всего лишь затаились, пытаясь минимизировать потери.
А потери у них уже были существенные. Накрыли перевалочную базу в подмосковном лесу, ту самую, на которой побывала Лариса. Они, конечно, пытались замести следы и, возможно, сделали бы это, но не успели – правоохранительные структуры, на которые оказали давление братья Никулины, а также ее бывший шеф работали на удивление слаженно и, что еще важнее, оперативно. Лариса более всего боялась, что их агенты среди высокопоставленных чинов полиции и Следственного комитета спустят все на тормозах или уничтожат улики, но этого не произошло.
Во всяком случае, вначале.
На перевалочной базе нескольких преступников взяли с поличным, в том числе ее бывшую начальницу Аллу Георгиевну. Лариса все надеялась – и в то же время ужасно боялась, – что вместе с прочими прислужниками демонов загребут и Тимыча. Ее Тимыча.
В самом деле, были задержаны два подростка, в которых идентифицировали ребят, пропавших более семи лет назад. Так что Люблянский не врал – имелись прежние жертвы, прошедшие огонь, воду и медные трубы и переметнувшиеся на сторону «Клуба».
Ларисе было бесконечно жаль несчастных молодых людей. Но это не отменяло того, что они замарали себя многочисленными преступлениями, которые спокойно тянули на пожизненное заключение.
Помимо этого, на перевалочной базе обнаружили нескольких пленников и пленниц – мальчиков и девочек, похищенных по всей стране и ожидавших распределения среди членов «Клуба».
И, наконец, несколько детских тел.
Лариса не принимала участия в медийной истерии, которая разразилась после появления информации, что была накрыта шайка педофилов и убийц. Причем бравые оперативники подавали все так, словно банда была разгромлена и вся верхушка задержана.
Общественности презентовали трясущихся от страха Подгорных и Лаврентьева, а также Аллу Георгиевну, с легкой руки одного из бульварных борзописцев ставшую «ведьмой с рыжими волосами».
С такой характеристикой сущности Аллы Георгиевны Лариса была полностью согласна.
Она даже посетила ее в СИЗО – и поразилась тому, как нахально и уверенно держится ее прежняя начальница.
– Лорочка, хочешь задать мне множество вопросов? – пропела она, тряся лоснящимся тройным подбородкам. – О своем милом Тимыче? А я тебе ничего не скажу!
В том, что она все знала и была причастна к похищению Тимыча, Лариса не сомневалась. Не сказав за время этого короткого свидания ни слова, Лариса повернулась и ушла. А на пороге ее настигли слова Аллы:
– Недолго мне тут сидеть, так и знай! Недолго!
Она оказалась права. Потому что через неделю стало известно, что Алла Георгиевна скончалась в госпитале СИЗО, так как ей, страдающей диабетом, не дали вовремя необходимые медикаменты.
Лариса настояла на том, чтобы увидеть тело Аллы – ведь могло статься, что могущественные покровители таким образом пытаются спасти ее от суда и неминуемого пожизненного заключения.
Да, Алла была мертва, и да, по всей видимости, умерла от последствий диабетической комы. Но как-то уж очень кстати оставшимся на свободе членам «Клуба» пришлась эта смерть.
А потом последовали кончины Подгорного и Лаврентьева. Первый повесился в камере, а второго пырнул заточкой содержавшийся в том же СИЗО отвязный рецидивист. Вроде бы тоже логично, и никто по поводу их смерти не скорбел.
Но они не успели дать показаний и не сообщили ничего важного. И ниточки, которые могли привести к главарям, вдруг оборвались.
