Я достала фотоаппарат и, перекачав сделанные вчера ночью снимки документов в компьютер, распечатала их и просмотрела еще раз. А просмотрев, сразу поняла, что мне будет о чем поговорить с Валентиной Степановной Усковой.
Еще во время ночного, достаточно беглого осмотра мне показался подозрительным факт гибели целой семьи в один и тот же день. И даже когда, прочитав летопись, я выяснила, что Максим, Таисия и Алексей Алтуфьевы погибли в автокатастрофе, это не уничтожило моих подозрений полностью. Что-то во всем этом было неуловимо странное, и сейчас, снова просмотрев бумаги, я поняла, что именно.
Если сопоставить даты смертей и рождений предыдущих членов рода Алтуфьевых, становится видно, что эти люди умирали в таком возрасте, когда по естественному ходу вещей в человеке уже затихают жизненные силы. Все, кроме тех, кто погиб во время войны, умирали, прожив не менее шестидесяти, а иногда и восьмидесяти лет. Но начиная с этой странной аварии, в которой погибла семья, в которой ни родители, ни тем более сын не приближались к критическому возрасту, Алтуфьевы стали уходить из жизни безвременно.
Два следующих наследника, Георгий и Нина Алтуфьевы, умерли, как известно, от душевной болезни, тоже не дожив даже до шестидесяти лет. Про Наталью Скобелеву я уже не говорю.
Конечно, и авария, и болезнь – все это вполне могло произойти само собой, без постороннего вмешательства, но слишком уж последовательно происходили эти события и слишком удачно складывались они для того, кто хотел бы остаться единоличным владельцем наследства. А именно таким человеком был Станислав Брониславович Зеленский.
Когда я раздумывала об этом, мне даже пришла мысль, что в заявлении Зеленского о том, что Георгий и Нина сошли с ума при некотором постороннем вмешательстве, пожалуй, есть доля правды, если предположить, что это вмешательство осуществила не несчастная Наталья Скобелева, а сам Зеленский.
Действительно, откуда ему были известны такие интимные подробности внутренней жизни семьи, как, например, болезнь, передающаяся по наследству? Кто стал бы ему рассказывать про это? Ведь по сути он – седьмая вода на киселе.
Интересно было бы узнать, когда именно Станислав Брониславович перебрался на постоянное жительство в Россию и не совпадает ли этот период с началом безвременных кончин в роде Алтуфьевых. Впрочем, эту информацию я, пожалуй, смогу получить только от самого Зеленского. Либо где-нибудь в посольстве в Москве. Но Москва далеко, попробуем, не удастся ли нам раскопать что-нибудь, не отправляясь в дальние путешествия.
Глава 4
Я собралась и спустилась вниз к своей машине. Путь мой лежал не в Москву, а намного ближе – в тот самый коттеджный поселок, где я наделала столько переполоха сегодня ночью. Только на сей раз я отправлялась не на улицу Речную, а на улицу Крайнюю и не стремилась остаться незамеченной. Напротив, сейчас я даже не считала нужным скрывать, что я – частный детектив.
Вопросы, которые мне предстояло задать, были слишком специфичными, чтобы я могла успешно использовать образ школьной подружки или представителя санэпидстанции. Собеседник уже через минуту догадался бы, что настоящая моя цель – найти убийцу. Поэтому я и не собиралась это скрывать.
С другой стороны, если Усковой придет мысль заартачиться и отказаться от беседы со мной, я намеревалась использовать свой статус для давления, пригрозив тем, что внесу ее в список подозреваемых.
И вдруг в мою голову пришла мысль, что прислуга и в самом деле может оказаться в этом списке. Я полностью сосредоточила свои помыслы на теме наследства, и поэтому мне все время мерещился Зеленский, а ведь мотив мог быть и другим. Ведь мне неизвестно, как Алтуфьевы обращались со своей домработницей. Может, они были тайными домашними тиранами и издевались над бедной женщиной, как могли.
Впрочем, если говорить серьезно, то тиранские наклонности были даже необязательны. Даже при нормальных отношениях хозяев и слуг сколько может возникнуть нюансов… человеческие отношения – вещь тонкая. А уж тем более отношения людей, стоящих на разных ступеньках социальной лестницы. Сколько здесь может возникнуть недоговоренностей, скрытого недовольства, да и просто обид…
Нет, прислугу не стоит сбрасывать со счетов. Впрочем, если верить официальной информации, то Ускова работала еще у прежних хозяев, а следовательно, была старовата для таких рискованных упражнений, как убийство, но ведь необязательно, что это сделала она сама. Наверняка у нее есть дети, родственники – в общем, такие люди, которые готовы постоять за нее.
С такими мыслями, подозревая уже всех и вся, я подъехала к дому № 119 по улице Крайней.
Дом этот даже приблизительно не напоминал коттедж на Речной. Обыкновенный деревенский домик – прямоугольник, накрытый треугольником. Правда, очень чистенький, аккуратный и свежевыкрашенный. Даже учитывая мою сегодняшнюю настороженность и подозрительность, я, глядя на этот домик, вдруг ощутила какую-то радость и теплоту.
Звонка не было, и я просто постучала в деревянную калитку. Во дворе затявкала собачонка, и через некоторое время мне открыла пожилая женщина, такая же светлая и опрятная, как сам домик. Я сразу поняла, что это хозяйка.
– Здравствуйте, – гостеприимно улыбаясь, сказала она. – Кого-то ищете?
– Здравствуйте. Да, ищу. Ускову Валентину Степановну. Это не вы будете?
– Да, я. – Теперь выражение лица моей собеседницы стало удивленным. – А вы кто?
– Я Татьяна Иванова, частный детектив. Расследую убийство Натальи Скобелевой.
– Ах вот оно что… – Лицо женщины погрустнело и в разговоре возникла пауза.
– Ну что ж, проходите, – через некоторое время сказала Ускова, и я вошла во двор.
Тот факт, что мне не пришлось выслушивать почти неизбежные в таких случаях замечания о том, что все уже рассказано следователям, или вопросы типа: «Ну а я здесь при чем?» – произвел на меня очень благоприятное впечатление. Мы прошли в комнаты, и я отметила, что внутри домика все так же чисто и красиво, как и снаружи.
«Что ж, если и были у хозяев конфликты с прислугой, то уж точно не из-за недобросовестного исполнения ее обязанностей», – подумала я, глядя на эту парадную чистоту.
– Садитесь, пожалуйста, – между тем предложила Ускова, указывая мне на одно из кресел. – Может, чаю хотите?
Но от чая я отказалась. Во-первых, я предпочитала кофе, а во-вторых, ощущала, что уже и без чая помимо своей воли начинаю чувствовать расположение к этой женщине и рискую быть необъективной при допросе.
– Если вы не возражаете, я бы хотела задать несколько вопросов, – боясь показаться слишком мягкой, как-то слишком уж сухо сказала я.
Но женщина не обиделась.
– Что ж, задавайте. Бедная девочка… – произнесла она, и лицо ее вновь погрустнело.
– Как давно вы работали в доме Алтуфьевых?
– Да уж давно… Как вышла на пенсию, так и стала у них работать. Уже лет десят… да нет, каких десять… двенадцать. Да, точно двенадцать лет.
