– Это не стиль, – буркнула я. – А маскировка. Вообще-то я девушка красивая, а ты безглазый. Или педик. Сейчас таких пруд пруди.
– За педика отдельное спасибо. Похоже, зря я тебя спас.
Тут возникла Стася, толкая перед собой сервировочный столик, и мы дружно заулыбались.
– Вы успели познакомиться? – спросила она. – Марк Владиславович, думаю, можно просто Марк. – Тот кивнул, соглашаясь. – А это Зосенька…
– Софья, – поправила я. – Стася выдумала мне польские корни…
– Ничего я не выдумала, – отрезала она и стала разливать чай. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу. Зоська, пся крев, начинай рассказывать.
– Не буду, – отмахнулась я под ее свирепым взглядом. – Вы уверены, что он адвокат?
– Разумеется, дурища.
– А вот я сомневаюсь. Ваш шляхтич кулаками машет, точно портовый грузчик.
– Мужчина должен уметь постоять за себя. А где он кулаками махал?
– После разговора с вами я решил встретиться с прекрасной Зоськой уже сегодня. Намеревался позвонить вам из машины, но тут она появилась. Вы, кстати, дали весьма подробное ее описание. Особенности характера привели к тому, что невинное дитя, как вы ее охарактеризовали, умудрилась рассориться с какой-то пьянью. Вот так, дорогая, невинности зачастую и лишаются, – нравоучительно обратился он ко мне.
– Я ничего не поняла, – заволновалась Стася.
– Неудивительно, – подхватила я. – Я тоже. На самом деле этот тип торчал во дворе, прячась в своем «Гелендвагене». Я его заметила и решила смыться, но нарвалась на пьяных парней, которые вели себя вполне сносно. Но тут налетел ваш любимец и принялся махать кулаками. Потому я и усомнилась, что он адвокат.
– Хорошо, возьмем за основу твою версию, – скривился ясновельможный.
– Что ты глупости говоришь, – напустилась на меня Стася. – Разумеется, он – адвокат.
– Возможно. Значит, обдерет как липку. «Гелендваген», дорогие шмотки, стрижечка модная, а платить за это должен кто?
– Что делается! – ахнула Стася. – Девку точно подменили. Пан Левандовский, вы к сердцу не принимайте, она точно не в себе. Говори, что случилось?
– Ничего.
– Часто подобная агрессивность у юных девушек означает только одно, – вновь сладенько улыбнулся Левандовский. А я насторожилась, успев понять: улыбочка эта – предвестник какой-нибудь пакости.
– Что означает? – нахмурилась Стася.
– Девчонка влюбилась в меня с первого взгляда.
– Чтоб тебя, – сказала я в досаде. А Стася закивала:
– Езус-Мария, как же я не сообразила… Теперь дело за вами, Зоська из прекрасной семьи. Отец – состоятельный человек, мать в Америке, и тещу будете видеть, только когда сами соскучитесь. Кстати, девчонка с образованием, и не сказать, чтобы совсем дура. Да и не надо ума-то много, чтоб детей рожать. Было бы мне на старости лет утешение.
– Сватовство закончили, – прорычала я, – адвокат мне тоже не нужен. На сэкономленные деньги оденусь поприличней. За шарлотку спасибо, доброй вам ночи, панове.
Я поднялась, раскланялась и поспешно удалилась. А оказавшись в своей квартире, рассмеялась весело. Глупо злиться на Левандовского, а уж тем более на Стасю. От проблем они меня ненадолго отвлекли, и хоть пользы я от них не вижу, но настроение, безусловно, подняли.
Не зажигая в комнатах света, я прошла в ванную, а потом отправилась спать. Однако сон не шел, а общая направленность мыслей слегка настораживала, потому что Левандовский в них занимал слишком много места. Чего доброго, и правда влюблюсь.
Нет уж, хватит с меня мутных типов, сначала Герман, теперь этот… мне нужен простой парень, с которым все ясно, оттого пакостей от него не ждешь. Взаимоуважение, доверие… Ладно, парни подождут. Для начала надо с этим делом разобраться.
Я прикидывала, чем займусь завтра, когда раздался звонок на мобильный. Номер мне ни о чем не сказал, но я почему-то решила: это Гора. И поспешно ответила.
– Это Марк, – заявил Левандовский. – Я возле твоей двери. Открой.
Отвечать я не стала и на мгновение задумалась: открывать или нет? Поднялась, пошарила в темноте в поисках одежды, но в конце концов отправилась в чем была. Оказавшись в прихожей и включив свет, окинула взглядом свое отражение в зеркале. Его водолазка против моих шорт и маечки. Так-то, гад…
Я открыла дверь, притворно щурясь от света, Левандовский вошел, а я сказала:
– За стулом не пойду, так что излагай коротко.
Он привалился к двери, сунув руки в карманы и глядя на меня исподлобья:
– Ты в самом деле об их затее не знала или Ваньку валяешь?
– Стася все разболтала? – сложив руки на груди, хмыкнула я.
– И правильно сделала. История – полное дерьмо.
– Что за выражение, ясновельможный?
– Ты не ответила на вопрос, – перебил он, уставившись мне в глаза. Выдержать его взгляд оказалось нелегко.
– Я ничего не знала, – ответила я серьезнее, чем хотела. Он кивнул, словно соглашаясь.
– Совет нужен?
– Нет.
– Зря. Это абсолютно бесплатно. Уезжай к отцу. Если менты на тебя выйдут, им придется задавать вопросы на твоей территории. Отец наймет хорошего адвоката, и ты останешься в стороне при любом раскладе. Болтаясь здесь, ты здорово рискуешь, и не только потому, что у Валеры возникнут сомнения. Если полиция тобой заинтересуется… то, что ты до сих пор тут, играет против тебя. Логично предположить – ты ищешь деньги. Или дружков, которые с деньгами смылись.
– Хорошо, что совет бесплатный, грех платить за такое. А ты хороший адвокат?
– Хочешь меня нанять? – усмехнулся он.
– Ты мне не по карману.
– Ладно, давай мой приз, – отлепившись от двери, сказал он, и, пока я думала, что он имеет в виду, Левандовский ухватил меня за подбородок и поцеловал. А я заехала ему кулаком в живот, но, каюсь, далеко не сразу. Он охнул и меня отпустил. – Что за манеры? – спросил насмешливо.
– С тебя беру пример. Так быстрее доходит.
– Ты по поводу надоедливых алкашей? – Я пожала плечами. А он сказал: – Пока, красотка.
– Ты мне льстишь, – расплылась я в фальшивой улыбке.
– Нет. За последние часа полтора ты заметно похорошела. И приданое за тобой дают.
– Приданое Стася придумала.
Я открыла дверь, а он сказал уже серьезно:
– Уезжай.
– Ага.
Закрыв дверь, я прислушалась. Насвистывая, он начал спускаться по лестнице, а я переместилась от входной двери к окну. Левандовский как раз вышел из подъезда и теперь направлялся к своей машине. Не оборачиваясь, помахал мне рукой, должно быть, уверенный, что я на него в окно пялюсь. Вот гад. Особенно обидно: именно этим я сейчас и занята.
