Я завалилась с книжкой на диван, испытывая чувство неловкости перед подругой. Но Ирке, похоже, было все равно, она взяла журнал, который я купила, чтобы в поезде скоротать время, но вряд ли читала, страницы не переворачивала. Должно быть, размышляет о своей дальнейшей жизни. Оно и понятно.
Наконец появился Левандовский. Я от радости едва не бросилась ему на шею. Узнав, что мы уезжаем, Ирка вызвалась отправиться с нами, но ясновельможный довольно сурово заявил:
– На твоем месте я бы без особой нужды по улицам не болтался. – И, подхватив меня под руку, покинул квартиру.
– Надо было ее с собой взять, – заметила я. – Сидеть в четырех стенах не очень-то весело.
– Мало мне тебя, еще возись и с ней? Заявляю сразу: только за деньги, причем немалые.
– Стася утверждает, что поляки щедры и великодушны.
– В моем случае произошел генетический сбой. Поторапливайся, нам еще кота искать.
– Казимирович опять смылся?
– Я бы на месте бабки его кастрировал.
– Она говорит, никак нельзя. Может, она и в нем польскую кровь обнаружила?
– Он вроде британец.
– Зато красавец. Следовательно, поляк. Опять же, родителя Казимиром звали… А куда мы едем? – сообразила спросить я, когда «Гелендваген», управляемый Левандовским, удалился на весьма значительное расстояние от моего дома.
– Посмотрим, что за квартиру купил твой Герман.
– Будь добр, не называй его «моим», – скривилась я. – Не стоит тыкать девушке в нос ошибки юности.
– А он точно ошибка?
– Конечно.
– Езус Мария! А еще говорят, старая любовь не забывается!
– Если ты настаиваешь, попробую влюбиться в него еще раз, – съязвила я.
Ясновельможный тут же нахмурился:
– Лучше в меня влюбиться попробуй.
– Вот еще. На ответное чувство рассчитывать не приходится, а тратить время впустую мне уже надоело.
– Мое сердце переполняется любовью к тебе, – расплылся он в улыбке.
– Да? Тогда подумаю.
Нужный нам дом находился в промзоне, совсем рядом химкомбинат. Жилье здесь строили лет шестьдесят назад, правда, выглядело оно совсем неплохо: крышу поменяли, фасады покрасили. Почти наверняка живут тут преимущественно пенсионеры, молодежь в такое место вряд ли поедет добровольно, если только запросят совсем копейки. По соседству ни школы, ни детского сада, ни парка, где можно было бы погулять с ребенком. До остановки тоже далековато.
– На тете Зое решили сэкономить, – сделала я заключение, когда мы въезжали во двор.
Он выглядел довольно захламленным, возле покосившихся деревянных сараев доски вперемежку с какими-то железяками и старыми ящиками.
– Жди здесь, – заглушив двигатель, сказал ясновельможный.
– Ты собираешься проникнуть в квартиру? – перешла я на шепот.
– Собираюсь, – кивнул он.
– А вдруг там хозяйка?
– Разве она сейчас не должна быть с сестрой?
– Тогда я с тобой.
– А если соседи проявят бдительность? Кто мне будет передачки носить?
– Стася, естественно.
– Сиди здесь, – посуровел он. – Если все пройдет гладко, позвоню, и ты сможешь удовлетворить свое любопытство.
– Идиот. Я хотела быть с тобой в горе и радости.
Он засмеялся и, захлопнув дверь, направился к единственному подъезду, дверь которого была гостеприимно открыта. Минут пять я гадала, что Левандовский надеется найти в квартире, и удивлялась, почему раньше не задала ему этот вопрос.
Тут он позвонил и сказал насмешливо:
– Пани Зоська, жду вас во второй квартире. Только ничего не перепутайте, на двери номер отсутствует.
Дверь явно сохранилась с момента постройки дома: деревянная, с допотопной ручкой и таким же допотопным звонком.
Квартира оказалась однокомнатной, но довольно просторной. Большая кухня и комната метров двадцать. Из прихожей вела дверь в кладовку, где сейчас стоял Левандовский и рассматривал пустые полки с таким вниманием, точно надеялся обнаружить все сокровища мира. Не желая ему мешать, я прошлась по квартире, само собой, надев бахилы и перчатки, которые лежали на расстеленном возле порога полиэтиленовом пакете. Квартира не жилая, в этом нет никаких сомнений. В кухне царил полумрак, рулонная штора наполовину опущена. К тому же окно находилось в торце здания, и под ним были настоящие заросли: раскидистая яблоня, которую подпирали кусты сирени и штокрозы, достигавшие никак не меньше полутора метров. Воздух в кухне стоял тяжелый. Я обратила внимание на плесень в углу, возле батареи отвалился плинтус, в полу виднелась дыра выдающихся размеров, оттуда несло гнилью, и я подумала: грызуны здесь наверняка чувствуют себя вольготно. Прежде чем сюда заселяться, тете Зое предстоит сделать дорогущий ремонт.
– Ты знал, что она здесь не живет? – задала я вопрос Левандовскому, когда он появился в кухне.
– По-твоему, я вломился в квартиру, чтобы довести старушку до инфаркта?
– А зачем мы вообще сюда вломились?
– Я вчера звонил Зое Федоровне, представился администратором городской поликлиники. И знаешь, что выяснил?
– Переезжать сюда она не собирается?
– Похоже, она даже не в курсе, что стала счастливой обладательницей сорока шести квадратных метров в областном центре.
– Может, Герман собирался сделать ей подарок? И решил сначала все здесь отремонтировать?
– Или ему нужна была квартира, о которой никто не знал.
– Но ты-то узнал.
– Будем считать, что мне повезло. Как-то неудобно хвастать своим умом и суперсообразительностью. К тому же избыток гениальности часто отпугивает девушек.
– Марк Владиславович, ты мне наконец объяснишь, зачем мы сюда притащились? – усмехнулась я. – Кстати, можно я форточку открою? Чего доброго, задохнемся.
– Потом закрыть не забудь, – кивнул он, удаляясь в комнату.
Рамы здесь были под стать входной двери, деревянные, десятки раз крашенные, я потянулась к форточке, но до шпингалета не достала, пришлось лезть на подоконник. Спрыгнув на пол, я отряхнулась, продолжая оглядываться. Ветхий кухонный гарнитур, вот, собственно, и вся мебель. Плита в таком состоянии, что никакое супермоющее средство ее не отчистит.
– Может, ему эту квартиру за долги отдали? – внесла я предположение, присоединяясь к Левандовскому.
– Ага. Или он ее в карты выиграл, – в тон мне ответил ясновельможный. В комнате оставалась кое-какая мебель: шифоньер с перекошенной дверкой, диван и круглый стол. Шторы отсутствовали, и мы не рискнули здесь расхаживать.
– Далась тебе эта квартира, – буркнула я. – С какой стати тебя вообще стал интересовать Герман? Прикидываешь, как его прижать, чтобы дал нужные тебе показания?
